РИ рады приветствовать на наших страницах тех западных публицистов, кто понимает, что затягивание конфликта ведет к непоправимым последствиям для Европы и человечества. Разрушение Каховской ГЭС – это, если угодно, предупреждение о том, что может случиться со всем континентом, если этот конфликт не будет остановлен и заморожен. Будем надеяться, что после этой трагедии голос таких ответственных политиков, как Мишель Пантон, будет наконец услышан. Несколько слов о самом авторе. Мишель Пантон (род.1937) – одна из крупнейших фигур в европейской политике. С 1978 г. вместе с президентом Франции Валери Жискаром д-Эстеном он создавал УД (Союз французских демократов) центристской партии деголевского направления. С самого начала боролся против Мастрихта, единой валюты, защищал национальные и религиозные (христианские) ценности Франции. В 1998 году запустил петицию против Пакта, выступив против гомосексуальных браков. 14000 мэров Франции поддержали его. С 1993 по 1994 гг. Пантон был членом Европейского Парламента.
Уже год в Республике Украина идет ожесточенная война. Ее последствия значительны. Она разрывает на части европейский континент и разрушает мир. Этому нужно положить конец.
Но как?
Способна ли одна из сторон быстро одержать решающую победу? Или мы должны подождать, пока противники, уставшие от столкновений с неясным результатом, смирятся с компромиссом, неудовлетворительным для обоих, но необходимым для всех? Или, наконец, мы должны возложить наши надежды на третью сторону, у которой было бы достаточно полномочий, чтобы навязать сторонам сбалансированное урегулирование?
Вот вопросы, на которые эта статья пытается дать ответы.
Никто не может положить конец войне, если пренебрегает ее первопричиной. Вот она: в 1991 году новое украинское государство унаследовало гораздо большую территорию, чем та, на которой проживали граждане с украинским языком и культурой. В частности, она включала население, которое всегда определяло себя как русское. Крым, “Новороссия” Донбасса, Одесская область в подавляющем большинстве населены общинами, которые чувствуют себя ближе к Москве, чем к Киеву. Вхождение этих областей в состав Украины было вызвано не свободным волеизъявлением их жителей, а административным разделением, начатым сверху ныне покойной советской властью, чтобы лучше управлять своими подданными, перемешивая их. Превратив произвольную границу в государственную, олигархи, сменившие коммунистических лидеров, не породили нацию, единую в своем стремлении к существованию; они создали небольшую империю, в которой непокорные меньшинства были лишены права на самоопределение.
Мы должны помнить об этой простой реальности, потому что ее скрывают на Западе. Наши правительства ссылаются на нерушимость международно признанных границ. Они цепляются за форму, чтобы отрицать основную проблему. Правда в том, что Украинская республика с самого своего зарождения разрывалась между расходящимися народными чаяниями. Столкновения переросли в споры, беспорядки, а затем в гражданскую войну в 2014 году. Вмешательство России было лишь одним из ее последствий. Никакой прочный мир никогда не будет возможен, если не устранить корень зла.
Макрон ошибается, когда утверждает, что мир вернется естественным путем в тот день, когда Украинская республика восстановит свой суверенитет над всеми территориями, входившими в ее состав в 1991 году. Также и Байден утверждает, что полагается на избранного народом Украины президента Зеленского, чтобы положить справедливый конец конфликту. На самом деле, и американец, и француз дают нам понять, что под видом уважения международного права или демократического выбора они поддерживают одну из двух сторон в гражданской войне.
Подлинный мир никогда не сможет установиться из-за их предвзятости.
Но и это еще не все. К тому конфликту, который я только что описал, добавился еще один. Чтобы лучше бороться со своими внутренними противниками, киевские правители искали внешней поддержки. Они ее нашли, и весьма серьезную, в Вашингтоне. Не то чтобы у правительства Соединенных Штатов были какие-то интересы, которые нужно защищать в этой части мира. Но Америку соблазнил грандиозный проект глобальной гегемонии, в котором Украина была бы ценным – своего рода “балконом”, с которого американские военные могли бы легко вести наблюдение и, в случае конфликта, эффективно угрожать стратегическим центрам России. Вот почему президент Буш еще в 2008 году хотел принять Украину в НАТО — тем самым он хотел вовлечь ее в орбиту Запада. За исключением более осторожного Обамы, преемники Буша преследовали ту же мечту.
Я сказал “мечту”, потому что амбиции Вашингтона невозможно реализовать без войны. Москва не может с этим согласиться. С тех пор, как Россия выстроила государство, достойное этого названия, она никогда не терпела, чтобы какая-либо великая держава доминировала на Украине. Россия всегда видела в этих планах смертельную угрозу для своего существования. Может ли она отдать без боя американской империи земли, с которых она изгнала Османскую империю, на которых она победила шведскую державу и которые она отняла у гитлеровского рейха ценой миллионов человеческих жизней? Было бы огромным заблуждением так думать.
Растущее влияние Вашингтона на Киев, в конечном итоге, год назад вызвало резкую реакцию Москвы. В действиях Путина не было абсолютно ничего нового. Он только следовал политике Петра Великого, Екатерины II и Сталина.
Такова двойная причина войны на Украине. На Западе ее предпочитают определять как борьбу между демократией и авторитарными режимами или между международным правом и грубой силой. Но не видеть ее такой, какая она есть, втискивать реальность в рамки, которые ей не соответствуют, – значит позволить конфликту гнить (pourrir). Именно по этой причине восемь лет спустя после начала боевых действий мир отдален от нас как никогда.
На сегодняшнем уровне эскалации вторая война доминирует над первой. Но у нее самой есть верхний предел: Вашингтон категорически не хочет идти на прямую конфронтацию с Москвой. Три важные причины диктуют его выбор. Во-первых, тройной опыт Вьетнама, Афганистана и Ирака надолго отвратил американское общественное мнение от дальних экспедиций. Во-вторых, опасность применения ядерного оружия слишком велика. Наконец, Вашингтон чувствует, что его глобальная гегемония находится под большей угрозой в Тихом океане, чем в степях Донбасса.
Поэтому Америка ведет на Украине осторожную войну по доверенности. Она надеется, что оружие, которое она поставляет своему протеже (по своим тактико-техническим данным превосходящее российское), измотает российскую военную машину и заставит Путина отступить. Со своей стороны, Кремль делает ставку на то, что потери, понесенные ВСУ, в конечном итоге вырастут настолько, что всё полученное американское оружие будет уничтожено. Другими словами, каждая из двух держав делает ставку на время, чтобы одержать решающую победу. Заключение мира откладывается на неопределенный, непременно отдаленный срок. Тем временем в этой несчастной стране множатся трупы и руины, а внутренние конфликты в Европе все больше нарастают (l’Europe se déchire de plus en plus).
Тем не менее, прочный мир может быть достигнут уже сейчас. Его условия сводятся к двум простым принципам, которые устраняют две причины войны: признанное право каждого из народов Украины распоряжаться своей судьбой и гарантии безопасности для всех народов Восточной Европы. Нужно только, чтобы третья сторона, обладающая достаточным авторитетом, выступила в защиту такого мира с тем, чтобы воюющие стороны были вынуждены присоединиться к нему.
Кто эта третья сторона?
Европейский Союз должен был сыграть эту прекрасную роль. Разве его конституция, торжественно обнародованная пятнадцать лет назад, не провозглашает, что исключительной задачей ЕС является “содействие миру” во всем мире? Но с самого начала военных действий год назад стало ясно, что ЕС не сможет этого сделать. Правительства стран Восточной Европы во главе с Польшей и странами Балтии поставили свою ненависть к России выше абсолютного приоритета мира в Европе (ont fait passer leur hantise de la Russie avant l’intérêt supérieur de la paix).
Европейский Союз был обречен на паралич. В ситуации, когда отсутствовали согласованные действия его государств-членов, было, по крайней мере, возможно, чтобы некоторые из них объединились для того, чтобы был услышан голос политической мудрости. Это, несомненно, не прекратило бы сразу военные действия, но, тем не менее, вызвало бы непреодолимое движение сторонников мира среди всех народов Европы и народа Соединенных Штатов. Прошлое предлагало великолепный пример чего-то подобного.
Когда двадцать лет назад Америка соблазнилась своей мощью до такой степени, что напала на Ирак, Франция и Германия отказали ей в своей помощи, даже моральной, в противовес (уже тогда!) содействию, которое Польша и страны Балтии поторопились оказать захватчику. История и мировое общественное мнение подтвердили правоту именно наших двух наций. Для них и сейчас было бы достаточно оставаться верными своей миролюбивой политике.
На этот раз, увы, Франция и Германия сразу же заняли сторону войны. Гордынная ослепленность в Париже, слабость коалиционного правительства в Берлине, желание не вызывать неудовольствия ни Вашингтона, ни большинства в Европейском совете – все эти совокупные причины были настолько серьезными, что не оставили никаких шансов политике мира. Цена за это оказалась высокой: обе наши страны попали в ловушку, из которой не могут выбраться без посторонней помощи (un engrenage qu’elles ne maîtrisent pas). Им остается только ждать, пока Вашингтон не захочет их вывести из нее. Свободы действий у них больше не существует. Их суверенитет находится под угрозой. И они отказались от роли миротворцев в пользу далекой и двусмысленной (équivoque) державы: Китая.
Еще один игрок серьезно поколеблен этой франко-германской ситуацией: Европейский Союз.
Сегодня кажется, что война на Украине, напротив, укрепила сплоченность и престиж ЕС. Поддержанная единодушным одобрением государств-членов и аплодисментами Европейского парламента, брюссельская комиссия усилила антироссийские экономические санкции, пригрозила торговыми репрессиями всем государствам, которые слишком тесно дружат с Москвой, оказала щедрую финансовую помощь киевскому правительству и, наконец, торжественно пообещала, что “освобожденная” Украина будет принята в ЕС по ускоренной процедуре. Она зашла так далеко, что намекнула народам Грузии и Молдавии, что поддержит также и их вступление в ЕС, чтобы вырвать из лап Москвы. Внутри ЕС эта же комиссия занимается увеличением производства оружия и боеприпасов. Непонятно, что еще она могла бы сделать, чтобы поддержать войну. Активность председателя еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен резко контрастирует с осмотрительным нейтралитетом ее предшественника Жака Делора во время войны в Ираке.
Почему Европейский Союз так радикально изменил свою внешнюю политику? Почему поддержка войны пришла на смену политике содействия миру? Основная причина кроется в расширении ЕС за счет стран Восточной Европы, освобожденных от коммунистического владычества. Польша, Венгрия, Болгария, страны Балтии с момента своего коллективного присоединения в 2005 году принесли с собой политические проблемы, экономическую практику, культурные устремления, далекие от принципов, которые вдохновляют Брюссель. В результате противоречия и столкновения становились все более ожесточенными. Об этом свидетельствуют осуждения, вынесенные Европейским парламентом правительствам Варшавы и Будапешта. Украинский конфликт отодвинул на второй план все споры, даже самые острые. Полностью поддерживая войну против России, комиссия воспользовалась неожиданной возможностью восстановить единство государств-членов.
С ее стороны это было не просто тактическое мастерство. ЕС признает своей целью – войну. Идея, которая легла в основание Европейского Союза, заключалась в том, что можно положить конец бурной истории народов нашего континента, коллективно подчинив их нормам и процедурам, согласованным с помощью органа, который стоит над ними.
Как Еврокомиссия смотрит на эту войну? Оптика та же: она защищает непреложную норму, нерушимость международно признанных границ и требует соблюдения неприкосновенной процедуры, демократических выборов. Неважно, что оба эти правила в украинской реальности относятся к области абстракций. Комиссия живет в мире абстракций. Ее приоритет – дать отпор силам, апеллирующим к своей национальной истории, чтобы исправить порядок, установленный в Европе с 1991 года. Признание обоснованности их претензий означало бы, что история нашего континента не достигла того счастливого конца, которого, как утверждает Евросоюз, она достигла. Это утверждение неприемлемо для Брюсселя. Богохульство, с которым нужно бороться.
Кажется, никто из наших политиков не осознает, что действия комиссии представляют собой извращение европейского строительства, что ставит под угрозу будущее ЕС. Евросоюз преследует цель, провозглашенную в его учредительном договоре: принести населяющим его народам “мир и благополучие”. Сейчас он находится на пути к тому, чтобы навязать им войну и связанные с ней материальные жертвы.
Есть ли уверенность в том, что эта новая цель не покажется народам Европы отказом от того, что им было обещано?
Проект расширения Союза за счет упомянутых выше трех государств представляет еще большую опасность. Сейчас, когда в ЕС входит двадцать семь государств-членов, он уже сталкивается с огромными трудностями в определении направлений, приоритетов и правил, которые подходят каждому. А если их станет тридцать? Тем более, что новые члены могут вызвать еще более сильные опасения у Брюсселя, чем Польша или Болгария. Мы просто придем к бессилию и параличу. Только один фактор будет признан всеми: защита Вашингтона. Печальный итог эволюции, начавшейся в 2005 году, когда правительства в Варшаве, Бухаресте, Вильнюсе и других восточноевропейских столицах убедились в военных гарантиях Вашингтона еще до подписания соглашения с Брюсселем.
События на Украине показывают, что эти правительства по-прежнему именно данные гарантии считают своим приоритетом, а совем не свои европейские обязательства. Лидеры трех государств, о которых шла речь выше, были бы еще сильнее привержены этому выбору. Расширение ЕС стало бы ничем иным, как дополнением к расширению НАТО. Для Евросоюза это означало бы, что опека со стороны Соединенных Штатов оказалась настолько всеобщим императивом для Европы, что стала непреодолимой. Разногласия США с многими странами по всему миру, и особенно с Китаем, должны, волей-неволей, быть взяты на себя и нами. Вот к какой унизительной зависимости нас приводит еврокомиссия.
