Таких перемен ты хотел, Витя?
Пришли иные времена,
Взошли иные именаЕвгений Евтушенко
Одной из самых обсуждаемых новостей последних дней стали похороны рэп-исполнителя, известного как «Паша-техник». Честно говоря, его имя я услышал только, когда в Интернете появилось сообщение о его смерти в Таиланде от передозировки наркотиков. Естественно, ни одной его песни я не слышал. Я принадлежу к поколению, которое выросло на западном и русском роке, и ценителем рэпа и хип-хопа, мягко говоря, не являюсь. Собственно, поэтому никаких оценок его творчества я вынести не могу и высказаться хочу совсем по другому поводу.
Похороны этого рэп-исполнителя вылились в самую настоящую, пусть неполитическую, демонстрацию. К церкви, где его отпевали, пришли несколько тысяч молодых людей. Пришлось вызывать ОМОН, чтоб обеспечить общественный порядок. Неожиданно для многих (и для меня тоже) выяснилось, что этот шоу-мен и, простите, наркоман (скоро читатель поймет, почему я акцентирую внимание на его болезни) – один из культовых героев молодого поколения в России.
Затем, через пару дней, фанаты «Паши-техника» разрисовали «Стену Цоя» на Арбате, написав имя своего кумира поверх изображений рок-кумира 80-х. Это послание «поколению отцов» было совсем уж прозрачным по смыслу: «тем, кем для вас был Цой в годы вашей юности, для нас является «Техник». Соцсети сразу же взорвались возмущенными заявлениями: разве можно сравнивать по уровню таланта Цоя и какого-то современного рэпера? Может и нельзя, повторюсь, я ни одной композиции «Техника» не слышал.
Но дело ведь в другом.
Виктор Цой был символом нашего поколения (в августе 1990 года, когда он разбился на машине, мне было почти 20 лет). Почему символом молодежи эпохи перестройки стал погибший в автокатастрофе рок-певец, а символом современного молодого поколения – умерший от «передоза» скандальный рэпер? У меня есть одно предположение по этому поводу.
Поколение выбирает своим символом человека, который своим творчеством и не в меньшей, а может, в большей степени – своей жизнью и смертью воплотил главную мысль из мировоззрения, главное чувство из мирочувствования этого поколения.
О чем пел Цой?
О свободе, о самопознании и духовном бодрствовании (сквозной метафорой которого у него стала «ночь»).
О возможности быть собой, а не «ходить по жизни маршем».
О переменах, которых ждешь до слез, до «пульсаций вен».
Об одиночестве, которым расплачиваешься за мужество «быть не как все», «носить траур», когда «оркестр играет туш».
Это было общее мироощущение молодежи эпохи «перестройки». Страна только-только стала выходить из «эпохи застоя», когда все было так забюрократизировано и так заформализировано, что любое свободное слово и свободное действие казалось глотком свежего воздуха в душной комнате. Это потом мы увидели в «застое» и положительные стороны, пресловутую «стабильность», все, как говорится, познается в сравнении. Тогда же было ощущение бесконечной тоски и безнадежности. Особенно угнетало всеобщее лицемерие: никто, включая партийных и комсомольских секретарей, произносивших речи с высоких трибун, не верил в идеологическое содержание этих речей (ибо идеология эта, выкованная в партдискуссиях 50-летней давности, давно уже устарела и не соответствовала новым реалиям). И в принципе, в отличие от 30-х, никто не требовал верить. Требовали делать вид, иначе – исключение из комсомола и партии, судьба диссидента и отщепенца. Средний человек – не герой по натуре, люди делали вид. Но тем из них, кто с детства впитал некоторые идеи порядочности и честности было противно (имелись и те, кому противно не было, кто с радостью принимал условия игры, изображал ортодоксов, обвинял ближних в предательстве – и делал карьеру).
Да что я объясняю, времена идеократии вернулись, такие примеры у нас снова перед глазами…
Но мы – юноши и девушки 80-х, со свойственным юности идеализмом, мучались из-за лицемерия, духовной пустоты вокруг и ждали перемен – как и пел Цой. И вдруг – свобода!
Конечно, мы не ожидали, что все это завершится распадом страны, пожарами гражданских войн по ее окраинам, «шоковой терапией» под руководством щекастых неолибералов (вчера еще тех самых партийных ортодоксов!)…
Мы верили в мечту. Звезда по имени Цой взошла над СССР в годину его умирания, которое, однако, казалось современникам эпохой апогея – победы конвергенции всего лучшего в социализме и капитализме, мира и здравого смысла во внешней политике…
Уже через несколько лет бывшим советским людям пришлось жестоко расплатиться за эти иллюзии, но с 1985-го по примерно 1989-й вполне еще господствовали эти радужные иллюзии, вера, что наконец-то все налаживается, что пришла долгожданная свобода и демократия, что свобода вполне совместима с социальной справедливостью, а не является оборотной стороной «права на голод» большинства (каковой урок мы вынесли потом из торжества ельцинизма). И в то же время в воздухе витало все же какое-то ощущение хрупкости всего этого, ожидание беды… И это также нашло отображение в творчестве Цоя (я бы здесь указал на его песню «Следи за собой, будь осторожен»).
Смерть солиста «Кино» стала своего рода пророчеством. Уже через год с небольшим после гибели символа перестроечных свобод, бесславно завершилась и сама «перестройка»… Пришло совсем другое время, когда на место веры в высокие идеалы пришел безбрежный цинизм и погоня за деньгами. Песни о «высокой в небе звезде» стали как-то неуместны, и из телевизоров полился блатной шансон и бездумная попса, исполняемая вульгарно накрашенными красотками в нижнем белье…
Перенесемся теперь в наши дни и обратимся к фигуре «Паши Техника». Его наркотическая зависимость, конечно, – факт его личной жизни, который в определенной мере случаен. Если бы он, Павел Ивлев, встретился бы с другими людьми, пошел бы по другому жизненному пути, он бы, возможно, не стал наркоманом. Но совсем не случайность то обстоятельство, что наркоман, публично, напоказ, эпатажно прожигающий свою жизнь, стал символом молодого поколения. Прожигающий, как бы от какой-то безысходности и невозможности реализовать себя, убивающий себя на глазах у всех, да еще с неприличными шутками и ужимками…
Это же, если хотите, самоощущение их поколения. Поколение, которое не может найти себе место в современной российской действительности и поэтому выбирает бегство от реальности – в виртуальный мир стримов и роликов, в постмодернистское юродство, наконец, в мир наркотического опьянения…
Эти молодые люди (примерно от 15 до 25 лет) живут в стране, управляемой элитой, представители которой годятся им даже не дедушки, а в прадедушки. Никаких карьерных перспектив у них просто нет. У нас люди, которым по 50-55 лет, считаются сейчас «молодыми» политиками, бизнесменами и управленцами…
Начальники, помнящие времена Хрущева, если не Сталина, посматривают на 50-летних как на мальчишек, которым еще рановато вроде «дать порулить». Что уж говорить о 25-летних…
И так везде, сверху донизу. Один мой знакомый университетский преподаватель, по возрасту чуть старше меня, сказал мне, что решил уйти. На мой вопрос «почему?» он ответил: «надело быть молодым. Когда я пришел на кафедру в 90-х, я был молодым и на что-то надеялся. Теперь я почти пенсионер. Завкафедрой у нас тот же, ему около 90».
В глазах моих студентов человек, которому 50, – уже старик. Сама мысль, что им нужно дожить до этого возраста, чтоб только начать карьеру, их повергает в глубокое уныние.
И дело не только в этом. Вся стилистика, идеологические образы, сам хронотоп современного официоза глубоко чужды молодым. Я общаюсь со своими студентами и вижу: может, умом они понимают, что победа в Великой отечественной войне свята для нашего народа, что это была война экзистенциальная, на выживание, ибо нацисты собирались уничтожить славян и народы, связанные с ними в одну советскую семью…
Но это понимание от ума. У них не было дедушки-фронтовика, который бы им рассказывал о жизни в окопах, как у меня и моих сверстников. ВОВ для них – это далекая история, вроде войны 1812 года.
Их пугают разором 90-х и объясняют прелести стабильности. Но в 90-е их еще на свете не было. А споры о Сталине и о Ленине им интересны так же, как для нас – перипетии политики Афин времен Перикла…
Никто не пытается говорить с ними на их языке, просто понять их, прислушаться к ним… Потому у них и герои такие!
Многие нынешние времена сравнивают со сталинщиной. По-моему, это явное преувеличение и натяжка. Сталинщина была эпохой фанатичной веры, предельного энтузиазма (и оборотных сторон всего этого, поскольку где фанатичная вера, там и костры инквизиции). Мне кажется, что мы сейчас переживаем несколько иное время, назовем его «застой-2». Все признаки налицо: старцы в президиумах, бурные, несмолкающие аплодисменты на съездах «правящей партии»…
А вспомним, кто были героями поколения «застоя»? Владимир Высоцкий, Василий Шукшин, Олег Даль… Творческие, талантливые люди, от безысходности уходившие то в алкоголь, а то в наркотики… Я, конечно, не сравниваю уровень таланта Владимира Высоцкого и современного рэпера, я говорю о социальном типаже…
Что-то не то мы сделали в свое время, если наши дети повторяют судьбы наших отцов…
Редакционный комментарий
…
Обсуждение
Пишите нам свое мнение о прочитанном материале. Во избежание конфликтов offtopic все сообщения от читателей проходят обязательную премодерацию. Наиболее интересные и продвигающие комментарии будут опубликованы здесь. Приветствуется аргументированная критика. Сообщения: «Дурак!» – «Сам дурак!» к публикации не допускаются.
Без модерации вы можете комментировать в нашем Телеграм-канале, а также в сообществе Русская Истина в ВК. Добро пожаловать!
Также Вы можете присылать нам свое развернутое мнение в виде статьи или поста в блоге.
Чувствуете в себе силы, мысль бьет ключом? Становитесь нашим автором!
Есть огромная разница.
У поколения Цоя ничего не было “Если есть в кармане пачка сигарет , то не так уж все и плохо на сегодняшний день”. У нынешнего есть все , умер то он в Таиланде, а не под забором города Тихвина, да хоть и Москвы.