Рубрики
Блоги Размышления

Дело было не в Дептрансе

Предмет спора является исключительно политическим. И ведется он именно между левыми и правыми, а не между наукой и «невидимой рукой рынка»

В транспортной дискуссии, развернувшейся в нескольких изданиях, в том числе и на портале «Русская idea», признаюсь, меня меньше всего интересует собственно транспортная проблематика.

Мой коллега Виктор Милитарев, насколько я понимаю, в основном разочарован именно этим. Однако ни он, ни я, ни большинство других участников диспута не являются специалистами в области урбанистики или организации транспортных потоков.

Лишь в далекой физико-математической юности я рассмотрел в одной из работ возникновение пробок как частный случай корреляции флуктуаций в сложных стохастических системах, а в другой ― как функцию ранга матрицы маршрутов. Изящные были примеры, моим научным наставникам понравились, но бесконечно далеки они были от практической жизни.

Так вот реальным городским хозяйством мы не занимаемся. Мы лишь пользователи системы. Мы ощущаем на себе, что система, мягко говоря, далека от идеала (а для этого специалистом быть вовсе необязательно). И ― спорим.

Предмет же спора является исключительно политическим.

И это важный политический спор.

Понимаете, если бы мы дискутировали на кафедре какого-нибудь НИИ Мостранстехснабнанонадзора, то оценивали бы математические модели, расчеты, а также результаты натурных испытаний. И спорили бы мы с цифрами и графиками в руках.

Но сам вопрос о том, в какой степени принимать во внимание выкладки этого самого НИИ, является не вопросом научности или антинаучности, а вопросом политики.

И все книги по урбанистике являются политическими трудами, кроме узкоспециальных и потому большинству спорящих неизвестных.

Что и в какой степени учитывать: чаяния среднего класса или зелень газонов, городскую эстетику или городское налогообложение, мнение большинства или защиту меньшинства ― это всё сплошь политические вопросы.

При этом нет никакой ― совершенно никакой! ― разницы между «невидимой рукой рынка» и «научным видением проблемы». Это в равной степени мифические конструкции. И части политического дискурса.

Не более. Но и не менее.

Все слова о том, что давайте, мол, оставим этот «право-левый» разговор и перейдем к сути, от самой сути вопроса нас и отвлекают. Возможно, невольно. А возможно, что и намеренно.

Так что о транспорте говорить есть смысл только в той степени, в какой разговор о нем выявляет социально-политические тенденции.

Если важна организация транспорта, как таковая, ― идите работать в НИИ Мостранстехснабнанонадзора или, наоборот, потребуйте, чтобы ваши налоги не шли на содержание этого заведения.

Кто-то может подумать, что я не люблю науку. Отнюдь! Я лишь призываю к честности.

Например, это только кажется, что обсуждая степень влияния двуокиси углерода на климат, мы обсуждаем «суть». Нет, мы обсуждаем политику. А также предельную политизацию научно-популярной агитации за то или иное политическое решение.

Да и наука, как показывают споры об изменении климата, оказалась насквозь политизированной. Достойных ученых, ранее считавшихся светилами в области динамики океанических процессов, палеоклиматологии и физики атмосферы, превратили в изгоев так называемого научного сообщества только за то, что те посмели выразить альтернативную точку зрения на климат.

И вообще, когда вы слышите «научная картина мира», знайте: сейчас будет разговор о политике. Причем ― так уж получилось ― излагаться будет леволиберальная точка зрения.

Это долгая история, как и почему так получилось. Но сейчас это факт. В США полицейские в подавляющем своем большинстве не голосуют за демократов, а профессура ― за республиканцев. Не потому, что демократы приветствуют преступность, а республиканцы являются антинаучными мракобесами. К этому привела долгая политическая эволюция.

Вот и у нас социально-политическая эволюция началась. Вопрос транспорта, как крайне чувствительный, отразил этот процесс, как в зеркале.

Важно и масштабно именно это. А не кто кого: Ликсутов автомобилистов или автомобилисты Ликсутова.

Со временем, я надеюсь, экономика страны начнет работать, и предельная концентрация населения в Москве останется в прошлом. Наша столица перестанет быть эдаким Вашингтоном, Нью-Йорком, Чикаго и Лос-Анджелесом в одном стакане. И тогда это будет частность нашей истории, о которой со временем большинство и не вспомнит.

Но пока этот вопрос остается острым, идет политическое разделение, и складывается оно на удивление по границам, разграничивающим так называемые либеральный и консервативные идеологические пакеты в США.

Напомним, что “левые” в США ― это либералы, «правые» ― консерваторы.

Что же получается у нас по конкретному автомобильному вопросу?

«Слева» ― упование на силу правительства (в данном случае, правительства г. Москвы), союз богатейших и беднейших, «научная картина мира» и экология.

«Справа» ― «невидимая рука рынка», средний класс, а также недоверие к «научным моделям» и энвайронменталистской риторике.

Некооптированными остались только три «пакетных» вопроса: об абортах, однополых браках и праве граждан на оружие самообороны. Что ж, тема такая. Споря о ней, довольно сложно как-либо обнаружить свое отношение к вышеперечисленным вопросам.

Но скоро возникнет какая-нибудь новая острая тема. За ней новая. И еще. И еще. И все встанет на места.

Потому что главные шаги сделаны. Где большое правительство, «научная картина мира» и специфическое отношение к свободе, там и все остальные «прелести» либерального пакета.

Вот вам один прогноз на сей счет.

Скоро, ой как скоро, окажется, что система ОМС окончательно перестала справляться не то что с российским здравоохранением, но и с доступностью элементарной медицинской помощи. Во многих городах и весях это уже так, увы…

Встанет вопрос: а как решать проблему? Через повышение налогов и «наведение порядка» с платной медициной? Или через отмену зарплатных налогов в части отчислений в ОМС, перевод этих денег в реально страховые и/или накопительные целевые счета, развитие конкуренции на медицинском рынке и уменьшение налогооблагаемой базы на размер медицинских расходов безо всяких ограничений?

Второй вариант кажется уж очень страшным. Понимаю. Но что из себя представляет первый вариант? Фактически, он уже осуществляется сейчас. Сегодня платные медицинские услуги напрочь отрезаны от конкуренции и зачастую оказываются теми же врачами, что оказывают услуги бесплатные.

И чем дальше, тем больше будет расти регламентирование и зарегулированность медицины. И не важно, откуда будут взяты “научные аргументы” ― из западных книжек или исследований отечественного НИИ. Важно, что всё будет строго по навязанному сверху стандарту. Никакой свободы выбора. Никаких альтернатив и «вольностей».

Сказано, что аборты оплачиваются из федерального бюджета ― значит, будут оплачиваться за счет налогов. Точка.

Причем та же самая коалиция самых богатых и самых бедных это и поддержит. А если она не справится, то всегда можно понадеяться на силу государственного принуждения. Ну а если и тут осечка случится, то придет еще одно лобби и предложит взаимовыгодный союз.

И согласятся левые. Еще как согласятся! В Америке и Европе согласились как миленькие.

А правые скажут, что им надо только то, что им надо. Им «стандарты» ни к чему. Им подавай рынок и выбор.

И будет это той же самой дилеммой ― между «свободой» и «общественным благом». А закавычил я оба термина потому, что при ведении честного политического спора окажется, что и со «свободой» у правых имеются проблемы, да и с «благом» у левых напряженка.

А там и до первых компромиссов недалеко.

Но это если вести политический спор. А не делать вид, что мы научно обсуждаем пробки в Москве.

Автор: Дмитрий Дробницкий

Писатель, политолог, публицист, специалист по современным США