Январь 2016 г. ознаменовался очередной широкой либеральной дискуссией на тему, как нам, то есть им, обустроить Россию. (Желательно начать с уничтожения самого этого имени, ненавистного либеральному глазу и уху, предлагал же, в конце концов, граф Канкрин Николаю I переименовать страну в Романовию; либерал, конечно, Романовии предпочтет Сахароссию или Новодвороссию, хотя нет, последнее болезненно созвучно с крамольной Новороссией.) Подобные споры порождают двойственные чувства. С одной стороны, когда обладатели лондонских квартирок и безвылазные сидельцы московских кухонек, общим числом то ли в несколько сотен, то ли в несколько тысяч (перепись можно провести, подсчитав лайки под очередным постом Бабченко или Коха), виртуально свергают «кровавый режим», – зрелище получается довольно забавным. С другой стороны, эти милые маргиналы в ключевые моменты отечественной истории имеют дурную особенность оказываться на броне какой-нибудь боевой машины, а транзитом через сию брутальную площадку – в правительственных кабинетах и высоких президиумах. Поэтому внутрилиберальная баталия заслуживает не только культурологического и, простите, зоологического, но и вполне прикладного интереса.
Я бы выделил пару эпизодов, кажущихся мне наиболее значимыми. Первый – реплика И.Яковенко в адрес О.Кашина и С.Белковского. Обвиняя Кашина в излишней русскости, а Белковского – в излишней причастности к формированию нынешней системы власти, Яковенко написал: «Россия тяжело больная страна. Процесс ее излечения, назовем этот процесс для краткости депутинизацией (с пониманием, что сюда входит и десоветизация и избавление от имперского синдрома, и от той инфантильности общественного сознания, о которой писал Бабченко) потребует намного больше усилий и времени, чем процессы денацификации у немцев и демилитаризации у японцев. Так вот, в консилиум, созванный для выработки тактики лечения больного нет смысла приглашать самого больного, а также саму болезнь». Тем самым Игорь Григорьевич открыто высказал мечту своего сословия: Россией должна управлять группа этнически нерусских либеральных деятелей, включающая в себя русских по рождению, но полностью денационализированных людей, при этом желательно, чтобы над этой группой был еще «зонтик» западной оккупационной администрации.
Впрочем, это заветное желание имеет уже довольно долгую историю. Пол Хлебников, анализируя в книге о Березовских нравы российских демиургов начала 90-х, рассказывал: «Многие члены ельцинского правительства часто говорили о своей стране с такой ледяной отстраненностью, что можно было подумать, они описывают чужой народ. “Японцам и немцам [после поражения во Второй мировой] было проще, потому что их промышленность была разрушена, они жили под оккупационным режимом и уже было сделано достаточно чтобы расчистить грунт и можно было строить заново”, говорил мне Ясин. “К сожалению, Россия не в таком положении”» (Paul Klebnikov. “Godfather of the Kremlin: Boris Berezovsky and the Looting of Russia”, NY, London, 2000). Оригинальное либерал-русофобское целеполагание не раз всплывало и позже. Совсем недавно грандиозные прожекты на одном из главных либеральных сайтов, Каспаров.ру, строил некто Виктор Александров: «К сожалению, в современной России нет монархии или иного подобного института, способного сыграть роль трансформирующей общество внешней силы. Это подводит нас к единственно возможному выводу: такой силой могут быть только государства Запада.
…Изменение базовых социокультурных установок общества извне – задача крайне сложная, но в истории есть примеры решения подобных задач. Один из самых успешных – трансформация Японии после Второй мировой войны.
…Речь, разумеется, не идёт о перспективе оккупации России войсками государств-членов НАТО… но есть масса методов косвенного воздействия, при помощи которых Запад на время “переходного периода” мог бы установить де-факто “внешнее управление” в постпутинской России». Как видите, всё открытым текстом, никаких недомолвок.
Еще один эпизод, тесно связанный по смыслу с первым, – рассказ Владимира Ашуркова на Фейсбуке о том, как группа оппозиционных экспертов под самоназванием «Санация права» определяла контуры изменений в законодательстве после свержения Путина либералами. Много чего революционного намеряли эксперты, а вот насчет статьи 282, как туманно пишет Ашурков, консенсуса не было, поэтому вопрос о ней решили отложить в долгий ящик. Напомню, что вообще собой представляет 282 статья. Это одна из самых противоречивых, а если называть вещи своими именами – одиозных статей нынешнего УК. Она имеет негласное имя «русская», но преследует цели, прямо противоположные утверждению славного русского имени. По ней зачастую судят и сажают тех, кто использовал слово «русский» в неосторожном контексте, если уж совсем откровенно – тех, кто вообще его некстати использовал. Русский – значит, экстремист. Подобного, пожалуй, не было в самые русоедские троцкистско-бухаринские 1920-ые годы, тогда неосторожное использование слова «русский» могло привести к репутационным, политическим и служебным издержкам, и лишь через шаг – судебным, сейчас лишний шаг даже не нужен. Справедливости ради, некоторые честные либералы, относительно свободные от двойных стандартов, считают 282 статью вредной, опасной, нуждающейся в кардинальном пересмотре или вовсе отмене. Но куда чаще она рассматривается как один из немногих достойных элементов нынешней политической системы, перенос которых в светлое либеральное завтра нужен и важен. При этом причины желательности такого переноса особо не скрываются. Евгений Ихлов, которого я считаю главным наследником В.И.Новодворской по части недвусмысленности высказываний, даже недоволен, что 282 статья слишком снисходительна к русским, поэтому предлагает открыто объявить её направленной против национального большинства: «Ещё одна особенность российской юстиции: нормы, специально приспособленные к защите меньшинств, обращены на защиту формального большинства – православных русских (!! – С.С.). Нетрудно понять, что запрет на расистскую пропаганду имеет целью не уберечь слух и глаз чувствительных меньшинств от обидных слов или карикатур, но предотвратить психологическую подготовку того, что называют “преступления ненависти”. Он не имеет смысла для защиты большинства, тем более, большинства, образующего ядро нации». И почти тут же Ихлов срывает покровы тайны со своей сладостной мечты, с того, какое место большинства в государстве и обществе он видит идеальным: «В Северной Америке нет большинства. Католики, ирландцы, негры, геи, инвалиды и женщины – все считаются “меньшинствами”, когда речь идёт о мотивах “преступлений ненависти”. А “большинство” – белые мужчины протестанты англосаксонского происхождения – знаменитые WASPы, давно чувствуют себя буквально живущими в осаде».
Как и либералы, я считаю, что ошибок, изъянов и системных пороков у нынешней власти значительно больше, чем достижений. Вот только мнение, что же все-таки относится к числу достижений, у нас кардинально разнятся. Для меня это Крым, август-2008, попытки повысить уровень геополитической субъектности, некоторое укрепление государственности в начале нулевых, пропаганда традиционных ценностей, крайне конъюнктурная и непоследовательная. Для либералов это всё как раз провалы и преступления, а достижение – 282 статья.
Нужно ли еще что-то говорить? Не Путин им плох, а Россия, русский народ и наша тысячелетняя история. Каждый день приносит нам всё новые и новые доказательства этого. Взять хотя бы свежий случай с чересчур экспрессивным поведением очереди на выставку картин Серова. Даже здесь либерал-русофобы умудрились найти своим внутренним монстрам обильную пищу. Профессор ВШЭ Сергей Медведев, ранее предлагавший отдать Арктику под международный контроль и сенсационно отменивший понятия «геополитика» и «национальные интересы» (исключительно для России, разумеется), поделился глубокими размышлениями: «Ажиотаж вокруг выставки Серова заслуживает анализа. Я был там в ноябре, и уже тогда в воздухе висело нездоровое оживление, большинство пришло явно не за искусством, а за сеансом имперской ностальгии и идентичности, как на выставке “Романовы”. И как обычно, ресентимент кончается истерикой, выломанной дверью и разбитым носом». Еще один профессор, Михаил Ямпольский, на радио «Свобода» развил суждения Медведева о Серове, его картинах и выставке: «Вообще говоря, неинтересный художник, но там висит много всяких великих княгинь, каких-то знаменитостей, такой бомонд Российской империи ее конца…Какие-то не очень устроенные женщины в основном, конечно, стоят и любуются на эту красоту двора…Эта комбинация, то, о чем мы говорим, как найти эту среднюю линию между официозом и каким-то признанием качества, художественных ценностей и так далее, вот в этих Серовых (!!!-С.С.) она, с моей точки зрения, продемонстрирована невероятно».
Знаете, если через сто лет, не дай Бог, люди будут валом, срывая двери, валить на выставки произведений Pussy Riot и художника Павленского (хотя какие там произведения? курица, балаклава, канистра с бензином, кусок брусчатки с торчащим из него гвоздем и разводной мост в натуральную величину? ну пусть даже они), либералы-2116 все равно окажутся недовольны и найдут здесь следы консервативно-имперского архаичного менталитета. Что-то в духе «косные народные массы взыскуют многовековых варварских традиций русского юродства». Единственным допустимым экспонатом на художественной выставке подобные критики русской отсталости и шовинизма считают, вероятно, самый известный шедевр Пьера Мандзони, помещенный в самый известный шедевр Марселя Дюшана. Для разнообразия их можно выставлять во множестве экземпляров, варьируя цветовые и обонятельные нюансы.
Последнее, что хотелось бы отметить. Либеральные оппозиционеры – это лишь крыло либеральной части правящей элиты, в какой-то момент (точнее, в разные моменты, кто-то еще в 90-х, кто-то уже при нынешнем президенте) оказавшееся не у дел, но не потерявшее органической связи с более удачливыми и гибкими собратьями. Это крыло сейчас на порядок мощнее и удачливее не только своих кузенов по линии Хайека и Гайдара, но и государственников во власти. Доказательства этого тезиса случаются сплошь и рядом. Наш премьер считает, что России всего четверть века, а его наиболее вероятный преемник, регулярно обсуждаемый в данном статусе, на Болотной, «Дожде» и в «Жан-Жаке» не менее желанный гость, чем в Кремле. Либеральный экономический курс считается практически «священной коровой». На фоне сокращения соцрасходов и ужесточения бюджета зять режиссера Смирнова радует подчиненных монологом о неимоверном количестве денег в их структуре, которое надо уменьшить путем выдачи двойных новогодних премий. Глава Сбербанка называет Россию «страной-дауншифтером». На фактически государственный телеканал берут журналистов-русофобов, а ведущего деятеля русской культуры, обратившего внимание на этот факт, лишают слова. Отношения федерального центра с национальными республиками запущены настолько, что возможны откровенно абсурдные ситуации: главного противника исламизма и защитника русских в Татарстане помещают за решетку по обвинению в исламистском экстремизме (!!!). Продолжать желания нет. Попробую подвести итог. Планы оппозиционных ультралибералов в отношении России чудовищны, а для их недопущения хороши и самые суровые меры. Спор, какая Россия лучше, без русских (как минимум во власти), против русских или всё вкусненькое сразу, ничего кроме омерзения вызвать не могут. Но это не отменяет необходимости последовательного и твердого оппонирования социально-экономическому и внутриполитическому курсу власти. Крым и залп по ИГИЛ (Деятельность организации запрещена в России решением Верховного суда РФ.) с Каспийскому морю лучше, чем 282 статья, оптимизация бюджета и русофобы на «Матч-ТВ», однако наличие одного не является оправданием другого.
