Автор: Андрей Тесля

Античный мир оказывается пронизан именно личными, очень конкретными страстями и интересами – где действие ради «общего» во многом призыв, увещевание – «от противного», от слабости – как восполнение того, что отсутствует.

Мир, который еще не освоился с Куном, не говоря уже о Фейерабенде – и ничего не знающий о поструктуралистах и подобных им – и странные идеи Месмера и воодушевленных им учеников и последователей оживляют общественные настроения, отражаются в дальнейших приключениях общественной мысли – но оказываются не имеющими никакого отношения к истории науки.

Первая, классическая перспектива понимания разума – делает понятным и убедительным его даже не оптимистическое, а ликующее видение, но последнее – в своей поступательности, прогрессистской логике – опирается на второе понимание разума, фактически сводимое к рассудку.

Там, где Кондорсэ можно назвать – с высокомерием последующих времен – наивным, его «наивность» тождественна классичности: убежденности, что «разум» – одновременно нравственен и прекрасен – совпадение в пределе истины, красоты и блага.

Хуциев уже много после вспоминал, что не хотел снимать по собственному сценарию – еще один фильм о любви. И замысел сложился ровно тогда, когда он понял, что хочет снимать о не-любви со сценой на каменистом пляже – две спины, прибой, разговор, перемежаемый проходящим поездом – и финальный разговор, когда оба – в белом, на фоне окна – смотрят прямо перед собой.