Русская истинаПолитолог, профессор Высшей школы экономики
Шпенглер, говоря о русском псевдоморфозе, то есть о периоде, когда совсем молодая самобытная русская культура попала под жесткое «облучение» культуры Запада, проводит линию преемственности: Петр Первый – Лев Толстой – Владимир Ленин.
На нерасчленённую целостность «религия-искусство-философия» можно, ведь, смотреть и с точки зрения греко-сократовской (платоновской): как на поиск интегрального синтеза «истины-красоты-добра».
Аполлинария Суслова ухитрилась побить рекорд обеих своих предшественниц: именно она – совершенно и никоим образом не намеренно – сделала из провинциального гимназического учителя того гениально-неповторимого Розанова, которого знает весь свет.
Вообще-то опрос показал, что консерваторы в количестве 551 человека имеются в активном наличии. То есть те, кто согласился с заголовком опроса и не пожалел драгоценного времени на то, чтобы отметить свою десятку. Литературные предпочтения, мне кажется, выявились. А вот что касается сообщества – по итогам одного опроса говорить рановато. Хотелось бы посмотреть на предпочтения, например, при выборе русской философской десятки.
Суть теории здравого политического консерватизма Самарина проста: правительство и Император – не одно и то же. Деятельность правительства может быть ошибочной, как и действия любого правительственного чиновника.
Уникальность работы Роджера Скрутона заключается в том, что ответ на «проклятый» вопрос он строит как «путешествие» (отнюдь не сентиментальное) по конкурирующим идеологиям, находя в каждой из них какую-то «правду».