Рубрики
Статьи

«Защитник Запада»: Анри Массис против Шпенглера, Гитлера и Германии

Русская Idea публикует статью Василия Молодякова о французском консервативном политическом философе Анри Массисе (1886-1970). В статье рассматривается его позиция в отношении германской цивилизации и различных политических режимов Германии. Католик и националист, последователь Мориса Барреса и Шарля Морраса Массис на протяжении всей жизни оставался германофобом и считал Германию, наряду с Россией, не только не принадлежащими к европейской цивилизации, но опасными врагами «Запада». «Западом» Массис считал лишь романско-католическую часть Европы, центром которой является Франция как наследница эллинизированного христианского Рима. Эту цивилизацию он считал единственной «настоящей» цивилизацией.

Русская Idea публикует статью Василия Молодякова о французском консервативном политическом философе Анри Массисе (1886-1970). В статье рассматривается его позиция в отношении германской цивилизации и различных политических режимов Германии. Католик и националист, последователь Мориса Барреса и Шарля Морраса Массис на протяжении всей жизни оставался германофобом и считал Германию, наряду с Россией, не только не принадлежащими к европейской цивилизации, но опасными врагами «Запада». «Западом» Массис считал лишь романско-католическую часть Европы, центром которой является Франция как наследница эллинизированного христианского Рима. Эту цивилизацию он считал единственной «настоящей» цивилизацией.

Добрых полвека влиявший на интеллектуальную и литературную жизнь Франции критик и публицист Анри Массис (1886-1970) ныне подзабыт даже на родине. В СССР / России его никогда не переводили, а если упоминали, то походя и негативно – как «реакционера», если не «фашиста». Поэтому перевод его статьи «Шпенглер – предвестник национал-социализма» (1933) мы предваряем не только очерком германофобии автора, но и биографической справкой[1].

Анри Массис

Анри Массис родился 21 марта 1886 г. в XVIII-ом округе Париже, на Монмартре, и умер 16 апреля 1970 г. в XIV-ом округе столицы в возрасте 84 лет. Он окончил лицей Кондорсе, где учился у философа Алена (Эмиль-Огюст Шартье), изучал французскую литературу в Сорбонне (в 1908 г. получил степень по философии) и дебютировал книгой «Как Эмиль Золя писал романы» (1906) – филологическим исследованием о работе над романом «Западня», рукописи которого незадолго до того были переданы в Национальную библиотеку и стали доступны исследователям. Католика и консерватора Массиса мало интересовал левый по политическим убеждениям классик натурализма, циник и атеист Золя, но начинающего литератора привлекла возможность заглянуть в творческую лабораторию прославленного романиста. С этой книгой Массис отправился представляться «мэтрам», начиная с Анатоля Франса. «Толстый том облегчил доступ в литературные круги, хотя, на деле, это был странный паспорт для вступления, в девятнадцать лет, в Республику словесности», – заметил он четверть века спустя в книге «Припоминания. Воспоминания 1905-1911» (Évocations. Souvenirs 1905-1911) [10, p. 9].

Шарль Моррас

Литературным, политическим и житейским кумиром Массиса, примером для подражания стал «принц юности» Морис Баррес, эстет, дэнди и националист. Массис вел с ним диалог более полувека – от этюда «Мысль Мориса Барреса» (La pensée de Maurice Barrès; 1909) до итоговой книги «Баррес и мы» (Barrès et nous; 1962) и речей к столетию мэтра (подробнее [3, гл. 3]). Не без его влияния определились основные сферы интересов Массиса – литература, философия и политика, а также отрицательное отношение к Германии. В этом его укрепил второй и главный учитель – Шарль Моррас, вождь и идеолог монархического, националистического и праворадикального движения «Action française»; ему Массис посвятил одну из своих лучших книг «Моррас и наше время» (Maurras et notre temps; 1951; 1960). Определяющим событием в жизни Массиса явилась Первая мировая война. Воспоминания и размышления об участии в ней составили книги «Впечатления войны. 1914-1915» (Impressions de guerre. 1914-1915; 1916) и «Жертвоприношение. 1914-1916» (Le sacrifice. 1914-1916; 1917), положившие начало его широкой известности. Публикация в газете «Le Figaro» 19 июля 1919 г. написанного Массисом манифеста «За партию ума» (Pour un parti de l’intelligence) – ответа на манифест «левых» литераторов «Декларация независимости Духа», составленного Роменом Ролланом и напечатанного 26 июня в «L’Humanité», – зарекомендовала его как лидера молодых консервативных интеллектуалов, оцененного старшим поколением: среди полусотни подписавших манифест были Моррас, Жак Бенвиль, Поль Бурже, а также художник Морис Дени и поэт Франсис Жамм. В 1920 г. Массис принял предложение стать со-редактором журнала «La Revue universelle», дочернего предприятия «Action française» и его одноименной ежедневной газеты, а в 1936 г. после смерти главного редактора Бенвиля занял его кресло и руководил журналом до прекращения издания летом 1944 г.

Не-политическая критика и эссеистика Массиса лежит за пределами этой статьи, поэтому ограничимся перечислением основных книг. Литературе, почти исключительно французской, он посвятил: сборники статей «Суждения» в двух томах (Jugements; 1923, 1924) с примыкающими к ним «Размышлениями об искусстве романа» (Réflexions sur l’art du roman; 1927), «Десять лет спустя. Размышления о послевоенной литературе» (Dix ans après. Réflexions sur la littérature d’après guerre; 1932), «От Андре Жида до Марселя Пруста» (D’André Gide à Marcel Proust; 1948), литературные портреты «Раймон Радиге» (Raymond Radiguet; 1928), «Наш друг Псикари» (Notre ami Psichari; 1936) о католическом писателе, погибшем в Первую мировую войну, «Драма Марселя Пруста» (Le drame de Marcel Proust; 1937), «Андре Жид» (André Gide; 1948). Эссеистика Массиса на религиозно-философские темы составила книги «Реализм Паскаля» (Le réalisme de Pascal; 1924), «Идеи остаются» (Les idées restent; 1941), «Лица идей. Темы и дискуссии» (Visages des idées. Thèmes et discussions; 1958), «От человека к Богу» (De l’homme à Dieu; 1959). Порой Массис объединял статьи на литературные, философские и политические темы под одной обложкой, как в сборнике «Споры» (Débats; 1934), откуда взята публикуемая статья о Шпенглере, или в антологиях «Честь служить. Тексты собранные как вклад в историю поколения (1912-1937)» (L’honneur de servir. Textes réunis pour contribuer à l’histoire d’une génération (1912-1937); 1937) и «На протяжении жизни» (Au long d’une vie; 1967), подводивших итог разным периодам его деятельности.

В политической публицистике Массиса особое место занимали темы Германии и России как врагов Франции и «Запада». Тему России, включая книгу «Открытие России» (Découverte de la Russie; 1944), следует выделить в отдельное производство. Рассмотрим тему Германии.

Первым антигерманским выступлением Массиса стала публикация в 1910 г. в соавторстве с психологом Альфредом де Тардом под общим псевдонимом «Агатон» (Agathon) серии статей, в которых руководство и профессура Сорбонны обвинялись в «германизации» образования, прежде всего гуманитарного, и придании ему антинационального характера путем пропаганды германской философии и леволиберальных трактовок национальной истории. Авторство нашумевших статей хранилось в тайне, хотя внимательные читатели могли заподозрить руку Массиса, который 5 июня 1910 г. опубликовал под своей фамилией статью с красноречивым заголовком «Защитим себя от германской культуры». Годом позже статьи вышли отдельной книгой под названием «Дух новой Сорбонны» (L’ésprit de la nouvelle Sorbonne; 1911).

В 1912 г. Массис и де Тард под тем же псевдонимом провели и опубликовали в журналах анкету, годом позже изданную книгой под заглавием «Сегодняшняя молодежь» (Les jeuns gens d’aujourd’hui; 1913). Согласно ей, новое поколение французов отличается от предыдущих такими чертами, как «вкус к действию», «патриотическая вера», «католическое возрождение», «политический реализм». Эти четыре определения, вынесенные в подзаголовок книги и соответствующие ее главам, авторы назвали главными элементами «французского возрождения». Это и непосредственно предшествующее поколения вынесли на плечах трагедию мировой войны. «Наше поколение важно: на него возложены все надежды, и мы это знаем. От него зависит спасение Франции, а значит, мира и цивилизации. <…> Мало какое поколение входило в жизнь с таким чувством самоотречения и смирения, – утверждал Массис в сентябре 1914 г. – <…> Поколение, принесенное в жертву – да, ради величия Франции и свободы человека. Оно принимает свою жертвенность, чувствуя себя предназначенным для нее» [9, p. 117-119]. Позже он собрал статьи 1910-1914 гг. в сборник «Аванпосты. (Хроника возрождения). 1910-1914» (Avant-Postes. (Chronique d’un redressement). 1910-1914; 1928) – как напоминание. Упомяну также памфлет Массиса «Ромен Роллан против Франции» (Romain Rolland contre la France; 1915), в котором пацифистская позиция французского писателя «над схваткой» оценивалась как измена в пользу Германии.

В 1927 г. вышла программная и самая известная книга Массиса «Защита Запада» (Défence de l’Occident), вскоре переведенная на английский, немецкий и испанский языки; с некоторыми сокращениями автор перепечатал ее в сборнике «Запад и его судьба» (L’Occident et son destin; 1956). Название стало брендом. В некрологе, озаглавленном «Защитник Запада», коллега Массиса по Французской Академии прозаик Пьер-Анри Симон писал: «У людей моложе пятидесяти лет имя Анри Массиса, покинувшего этот мир, где он чувствовал себя неуютно, не вызовет особых воспоминаний. Для тех, кто достаточно прожил или достаточно прочитал, чтобы представлять себе интеллектуальную жизнь между 1910 и 1940 гг., это до сих пор великое имя. <…> “Защита Запада” – самое важное из его произведений, лучше других показывающее сильные и слабые стороны его мысли» [22].

Это книга дидактическая, написанная безоговорчно убежденным в своей правоте человеком. Главная мысль – западная цивилизация в смертельной опасности: ей угрожает Восток = Азия = варвары. Что сказал бы националист, консерватор и католик Массис о сегодняшней Европе? Какую форму приняли бы его призывы к «защите Запада»? От кого он призвал бы его защищать? И кого решился бы призвать в союзники?

«Запад» для Массиса – не вся Европа, но лишь ее романско-католическая часть, центром которой является Франция как наследница эллинизированного христианского Рима. В эту цивилизацию – единственную «настоящую» – он включал Бельгию, Италию, Испанию, Португалию (отсюда симпатии к Муссолини, Франко и Салазару, интервью с которыми вошли в книги «Вожди. Диктаторы и мы» (Chefs. Les dictateurs et nous; 1939) и «Салазар лицом к лицу. Три политических диалога» (Salazar face à face. Trois dialogues politiques; 1961)) и католическую часть Германии. Наиболее опасных врагов «Запада» автор нашел в Германии и России, что вызвало протесты Николая Бердяева и Владимира Вейдле. «Массис обоготворяет латинскую цивилизацию, – писал Бердяев в рецензии. – пределы бытия для него совпадают с пределами этой цивилизации, и за ее пределами начинается царство хаоса, темный и страшный Восток. <…> Хотелось бы защитить и европейскую культуру против Массиса. Европейская культура не есть только латинская культура, она есть культура романо-германская, и в самой Франции есть не только латинские элементы. Германцы играли огромную роль в судьбах европейской культуры. Существует еще и англо-саксонский мир. Для Массиса Европа кончается у Рейна. Германия для него Азия и столь же страшна, как Россия и Индия. Это производит впечатление смешного и ограниченного французского самодовольства, неспособного понять многooбpaзиe Божьего миpa» [1]. Вейдле в статье «Границы Европы» (1936) выступил против «ущербления Европы» Массисом, добавив, что тот «сам позаботился привести свою теорию к абсурду»: «Насчет Англии в его книге дело обстоит неясно, зато континентальная Европа кончается у него на Рейне, западнее даже, чем проходила граница Римской империи, так что города, где родились Гёте и Бетховен, ему пришлось бы отнести уже к “Востоку” или к “Азии”. <…> Укрепления он строит слишком близко к Риму и Парижу и отдает врагу слишком много европейской земли» [2].

Освальд Шпенглер

Первым врагом «Запада» Массис объявил «германский идеализм» (вторым «славянский мистицизм», третьим «азиатский пантеизм»). Конкретные обвинения были предъявлены Освальду Шпенглеру за «катастрофическую теорию истории» и Герману Кайзерлингу за иррационализм и «философию становления». Согласно Массису, оба деморализуют европейский дух в тот момент, когда ему предстоит решающая схватка с Азией. Шпенглер делает это с помощью «релятивистской скептической философии», согласно которой «жизнь не имеет законченности, человечество не имеет высшей цели, цивилизация – слово без смысла», поскольку «никакая культура, никакая цивилизация не могут присвоить себе звание абсолютного превосходства» [8, p. 30-31]. «Самое примитивное, что есть в этой концепции кульуры, подчиненной органическим законам жизни, – заметил Массис, – делает ее столь приемлемой для германской мысли, доктрины которой являются ничем иным, как биологическими реакциями, возведенными в мировую систему. Новая шпенглеровская философия удобна в той мере, в какой она бесследно смывает с германской совести иллюзорный грех и потворствует его исконным аппетитам. <…> Шпенглер претендует на то, чтобы окончательно разрушить разумное понимание человека, противостоящее инстинктивным силам его природы, во имя исторического органицизма, который освободит германскую мысль от гуманистической и латинской культуры» [8, p. 32-34]. «Германия Шпенглера готовится к интеллектуальному реваншу, и ее первая цель – сокрушить ценности, которые должны обеспечить Франции слишком явное превосходство» [8, p. 56]. Враг определен четко и ясно.

По замечанию Бердяева, «Массис – человек, бессознательно пораженный ощущением, что господству латинской цивилизации наступает конец, что другие силы вступают во всемирную историю и будут определять ее, что культурная монополия Запада кончается и пробуждается Восток. <…> Массис не достиг своей цели, он не защитил Запада, он написал книгу, которая производит впечатление обвинения против Запада. Многие скажут, что лишь умирающая цивилизация может себя так защищать. <…> Именно сам Массис губит Европу, поддерживая раскол и вражду между Францией и Германией, объявляя войну Франции со всем миром. Это-то и мешает Франции, стране древней, великой и утонченной культуры, сыграть положительную роль в объединении Европы, без которой ей действительно грозит опасность со стороны Китая и нехристианского Востока. Мы живем в эпоху, когда необходимо не только большее духовное единение внутри Европы, но и христианское духовное единение Востока и Запада. <…> Мы идем к христианской вселенскости и ее должны нести нехристианскому Востоку. Массис мешает этому, а не помогает», – подытожил Бердяев [1].

В отклике на «Защиту Запада» германофоб Леон Доде, ближайший соратник Морраса, особо отметил, что она «заставляет задуматься о нынешнем положении Германии перед лицом западной цивилизации», напомнив, что «под гегемонией Пруссии она всегда представляет опасность». «Любые попытки сближения, интеллектуального и прочего» он отверг как «безмерный обман, скрывающий военную угрозу» [7, p. 176-177]. Моррас, Доде, Бенвиль отрицали возможность интеллектуального диалога с «бошами». Массис допускал ее, но видел диалог неравноправным. Германия должна признать свою ответственность за мировую войну, смириться с поражением и отказаться от мечты о реванше – право на который для Франции десятилетиями отстаивали Баррес и Моррас. Их ученик Массис игнорировал то, что Версальский «мир» 1919 г. для немцев столь же неприемлем, как для французов – Франкфуртский «мир» 1871 г., а оба победителя хотели видеть свой триумф вечным.

Мало кто в Германии собирался вести диалог на таких условиях. Одним из них был баварский католический священник и публицист Георг Мёниус, антипрусские и пораженческие высказывания которого вызывали недовольство не только у националистов, но и в церковных кругах. В 1929 г. Мёниус написал предисловие к немецкому переводу «Защиты Запада», озаглавив его «Германизм против романства». Массис сразу опубликовал его французский перевод в «La Revue universelle» (цит. без сносок по [15, p. 101-146]).

В согласии с Массисом автор начал с того, что «Германия всегда была антироманской страной», начиная с победы Арминия в 7 г. н.э. над римскими легионами в Тевтобургском лесу: «Меч Арминия отделил нас от латинской цивилизации». Продолжателями Арминия он назвал Лютера, который «резким разрывом с традиционной культурой отбросил Германию далеко в прошлое», и Бисмарка. Вред протестантизма Мёниус видел и в том, что он, будучи «стихией разделения и хаоса», разрушил единство Европы, которое обеспечивалось «универсалистским духом Рима». Этим объясняется критика в адрес германских католиков, на которых дурно влияют «слишком тесный контакт с протестантскими элементами нашего народа», присущий немцам «опасный этнический партикуляризм» и «прусское» стремление ставить интересы государства выше интересов церкви. Особое неприятие Мёниуса вызывали расистские идеи «германского Христа» и «Германской церкви», что сделало его непримиримым противником нацистов и заставило эмигрировать после их прихода к власти.

Такая позиция была исключением. Готовые к диалогу германские интеллектуалы собирались разговаривать на равных и отказывали французам в монополии на «цивилизацию» и «культуру». Получив от автора «Защиту Запада», историк и филолог Эрнст-Роберт Курциус – ровесник Массиса, протестант и уроженец Эльзаса – писал ему 8 апреля 1927 г.: «Я не католик, как вы, но отстаиваю свое право быть христианином. Я не латининян, как вы, но отстаиваю свое право быть западным человеком и по-своему служить делу Запада. Сводить дело Запада к католицизму и латинству представляется мне политически ошибочным. Трудно не любить большевиков сильнее, чем я, но неужели вы не чувствуете, как обезоруживаете нас, разделяя Запад и ”германство”? <…> Разве мы защищаем не один и тот же гуманизм? Неужели вы заинтересованы в том, чтобы толкать нас на Восток, в сторону России, Азии, варварства?» [23, p. 268-269].

Откликаясь на выход во Франции книги немецкого журналиста Фридриха Зибурга «Бог во Франции» (1929; перевод под заглавием «Бог – он француз?»: Dieu est-il français?; 1930), Массис нашел у автора, «принадлежащего к молодому, новому, еще варварскому народу и гордого этой принадлежностью» [14, p. 165], доказательства того, что немцы руководствуются «философией становления», для которой нет ничего определенного и постоянного, «творческим динамизмом», противостоящим «стабилизму» французов. «Говоря прямо, философия становления, по сути являющаяся немецкой, проявляет себя как бесконечный разрушительный оппортунизм» [11, p. 187]. Вслед за Моррасом Массис трактовал это как конфликт варварства и цивилизации, напомнив, что «греко-латинская культура и связанная с ней человеческая традиция не являются для немцев фундаментальной ценностью цивилизации» [11, p. 183]. Предостерегая соотечественников от отношения к Германии как к «стране подобной всем другим» [11, p. 179], он утверждал, что немецкие понятия о человеке, цивилизации, праве, интеллектуальных и моральных ценностях отличаются от «цивилизованных», то есть французских и единственно верных, и характеризуются «непреходящей враждебностью ко всем человеческим идеям, которые не допускают превращения жизни в неконтролируемый кошмар» [11, p. 190]. «Для нас понятия об обещании и договоре есть основа всей цивилизации» [11, p. 188], а немцы не приемлют категорию «ответственности». Говоря прямо, речь шла об ответственности за развязывание мировой войны и о Версальском договоре, основанном на тезисе об исключительной вине Германии.

Обратившись в 1932 г. к статье своего читателя и критика Курциуса по поводу 100-летия смерти Гёте, которого тот назвал не просто классиком, но «немецким и протестантским классиком», Массис сделал вывод: «Немецкая наука, немецкая мораль, немецкий классицизм, всё пропитано индивидуалистическими представлениями. Немец и не-немец – вот норма, о которую всё разбивается. Мы находим ее в целости и сохранности у Курциуса, несмотря на все усилия понять нас. И не без грусти замечаем, что его попытка обречена на бесплодие и беспомощность. Если даже исполненные самых лучших намерений писатели по ту сторону Рейна отрывают Гёте от человеческого общества, чтобы сохранить его для Германии и протестантизма и затем вернуть миру как германского классика, – и если Курциус таким образом рассчитывает потрудиться на благо духовного единства, навсегда оставим надежду на обретение единого языка и обеспечение мира во всем мире» [11, p. 204-205].

Важным шагом Массиса в познании Германии, предшествовавшим статье о Шпенглере, стала его поездка туда в начале апреля 1932 г., перед вторым туром президентских выборов – газета «Le Figaro» поручила ему «выяснить настроения современной молодежи». Итогом стали шесть статей [14, p. 185-206], написанных на основе дневника, который Массис вел в поездке; позже он опубликовал фрагменты из него, в основном не использованные в репортажах [18, p. 116-147].

Успехи нацистов на выборах в Рейхстаг и прусский Ландтаг и рост поддержки Гитлера во втором туре президентских выборов Массис объяснял прежде всего тем, что нацизм силен действием, а не доктриной, и это привлекает «завтрашнюю Германию», молодежь: «Рассудок кажется им угрозой для формирования характера. Они жаждут действия, причем действия физического. Жить коллективной, направляемой, дисциплинированной жизнью, не думать, подчиняться, следовать за Вождем – гитлеровское движение в наибольшей степени соответствует этим коренным инстинктам германской натуры» [14, p. 198]. Во-вторых, нацизм выставляет себя «единственным наследником подлинного прусского духа и единственным борцом за него» и потому является «самым ярким проявлением возрождения германской гордости» [14, p. 190, 193]. Вспомнил ли Агатон французскую «сегодняшнюю молодежь» 1913 года, которую называли «поколением возрожденной гордости»?

Приход Гитлера к власти в январе 1933 г. застал врасплох большинство французов, но не круг «Action française», аналитики и публицисты которого предупреждали о такой возможности и о ее опасности для Франции (подробнее [4]). Если Бенвиль комментировал политические новости дня, Массиса интересовали идеи и призывы нового режима. Когда Шпенглер выпустил программную книгу «Годы решения» (1933), он не мог остаться в стороне. Позднее Массис трижды перепечатал свой отклик вместе со статьями о Зибурге и Курциусе в сборниках «Споры» (1934) [11, p. 206-217], «Честь служить» (1937) [12, p. 296-303] и «Тридцатилетняя война. Судьба поколения. 1909-1939» (La guerre de trente ans. Destin d’un âge. 1909-1939; 1940) [14, p. 177-184].

По мере нарастания антагонизма между Третьим Рейхом и Советской Россией и ползучей экспансией коммунизма в Европе, открыто полыхнувшей во время гражданской войны в Испании, одни французы стали видеть в СССР союзника против «фашистов» и «бошей», другие стали видеть в Гитлере бастион против большевизма. Массис и его единомышленники отвергли оба варианта. 28 апреля 1935 г., в канун подписания франко-советского договора, Моррас предупреждал: «Гитлеровские интриги гораздо опаснее советских. Советы могут создать революционную ситуацию. Гитлер готовит методичную варваризацию всей Европы. – Но Гитлер “правый”! (говорит воображаемый собеседник – В.М.). – Дитя! Гитлер – немец! Гитлер – такой же “правый”, как тот персонаж двухтысячелетней давности, которого латинский историк называл Арминий и который носил имя Герман. Дикарь? Варвар? Нет: архетипическое воплощение дикости и варварства. <…> Мы можем наблюдать гитлеровских посланцев в лучшем обществе, рассказывающих о немецком диктаторе как о естественном защитнике прав, чувств, интересов, идей порядка, прогресса, общественного блага. <…> Однако под именем Гитлера нам несут не порядок <…> но лишь саму Германию и вечный германизм» [5, p. 187]. «Русский альянс и германский альянс в равной степени достойны того достославного персонажа, который, спасаясь от ливня, бросился в реку», – подытожил Бенвиль 23 ноября 1935 г. [6, p. 159].

В предисловии к книге «Вожди», законченном 2 февраля 1939 г., Массис развил эту мысль: «Остережемся верить, что для защиты Европы нам придется выбирать между Берлином и Москвой. Мы не обратим взор ни в одну, ни в другую сторону. <…> Вопреки своим претензиям, гитлеризм никоим образом не может сойти за защитника западной цивилизации. Фальсифицировав понятия о порядке, иерархии и власти, он отверг ее определяющие идеи, фундаментальные учения, назвав их смертельно опасными для германского духа. Вся его (гитлеризма – В.М.) позитивная программа сводится к тому, чтобы уничтожить единственный западный элемент в (германской – В.М.) культуре, отвергнуть католический универсализм ради постановки расового принципа выше всех человеческих ценностей. <…> Вечным ценностям, составляющим достояние христианской цивилизации, германский расизм противопоставляет собственное понимание мира. <…> Государство, которое всё подчиняет идее нации или расы, <…> которое обожествляет самое себя, по своей природе несовместимо с духом западной христианской цивилизации» [13, p. 41, 9-11, 15-16]. Критике антикатолической – читай: антихристианской – политики Гитлера и его «неоязычества» Массис в 1938 г. посвятил статью «Религиозная война Третьего Рейха», содержание и выводы которой положил в основу приведенных выше тезисов [13, p. 219-232].

«Опасность тем более велика, – добавил Массис в предисловии к «Вождям», – что национал-социализм перешел из внутренней фазы в фазу экспансии и завоеваний, что он мечтает и готовится организовать Европу и надеется объединить ее, дав ей свой закон. Именно это он называет “защитой европейского порядка”» [13, p. 41]. «Мы никогда не рассчитывали на Советскую Россию в деле защиты прав “западных демократий” и никогда не видели в гитлеризме бастион христианства против большевизма. Залогом общего спасения мы считали только союз Запада против союза двух варварств», – подчеркну он десять лет спустя [15, p. 50-51].

С началом войны капитан Массис был мобилизован и получил назначение в штаб Второй армии. Несмотря на оптимизм правительственных заявлений и прессы, атмосфера не походила на «священное единение» 1914 года, тем более при отсутствии боевых действий. «Наша страна, сама того не желая, сползала в войну, – вспоминал Массис. – Она шла на нее с чувством брошенности, безразличия, усталости, как захваченная катастрофой, против которой не могла, как думала, ничего поделать и которую принимала пассивно, в унынии. Гитлер использовал это психологическое и моральное состояние, начав войну с девятимесячного застоя, который должен был укрепить его позиции. Я присутствовал при этом медленном разложении, при этой “демобилизации под знаменами”, когда зараза поразила всех, от арьергарда до авангарда» [17, p. 316].

В конце января 1940 г. вышел сборник Массиса «Тридцатилетняя война. Судьба поколения. 1909-1939», призванный показать франко-германские отношения последних трех десятилетий как непрерывную войну, пусть в разных формах. Работу по достоинству оценил противник. В инскрипте Андре Феллю (экземпляр в моем собрании) автор сообщил, что «эту книгу 5 марта 1940 г. доктор [Фридрих] Гримм (публицист, автор книг о Франции – В.М.) на немецком радио обличил как “произведение писателя, принадлежащего к клике зачинщиков войны”, а в июле 1940 г. оккупационные власти конфисковали ее у издателя и полностью уничтожили». Та же судьба постигла «Защиту Запада», «Честь служить» и «Вождей». «Я стал нежелательным, с чем мог себя только поздравить», – заметил Массис по этому поводу [23, p. 333].

Военное поражение Франции в 1940 г. стало трагедией для Массиса, хотя увиденного им хватало, чтобы понять его неизбежность. Нахождение маршала Филиппа Петэна во главе правительства он, подобно Моррасу, воспринял как «божественный сюрприз», как последний шанс Франции не погибнуть окончательно. Командующий Второй армией генерал Шарль Ханциже был назначен главой французской делегации в комиссии по перемирию. Известный германофобской репутацией офицер штаба Массис стал ему не нужен, и генерал, ничего не объясняя, 21 июня в Бордо попрощался с ним, фактически освободив от обязанностей. Речь Петэна по радио 25 июня определила дальнейшие действия Массиса: «Я офицер: у меня есть командир, мне остается только подчиниться». Опубликованное днем позже заявление Морраса с призывом «Французское единство прежде всего!» [19, p. 297-299] окончательно избавило его от «сомнений или малейших колебаний». В Бордо Массис представился Петэну, которого видел второй раз в жизни, и отдал себя в его полное распоряжение. Затем он отправился в Лимож, где Моррас на территории «свободной зоны» 1 июля возобновил издание «L’Action française», позднее перенесенное в Лион. «Германия остается врагом номер один», – заявил ему Моррас в начале разговора как руководство к действию (подробнее [17, p. 326-334].

Деятельность Массиса, как и Морраса, в период Виши требует особого исследования. Безоговорочная поддержка обоими маршала не распространялась на его администрацию и ее политику. Моррас сохранял независимость от режима: «L’Аction française» была одной из всего двух газет «свободной зоны», которые отказались от правительственных субсидий. Массис пытался закрепиться в окружении Петэна в качестве неофициального советника по идеологии, получал финансирование для возобновленного в Лионе с 1 января 1941 г. журнала «La Revue universelle», в феврале 1941 г. принял назначение в Национальный совет – консультативный орган при правительстве, не имевший политической власти, пропагандировал провозглашенную Петэном «национальную революцию», подчеркивая, что она не должна копировать иностранные образцы [23, p. 334-341]. Отношение Массиса и Морраса к Германии осталось прежним, только теперь его нельзя было выражать публично и «прямым текстом». Немцы всё отлично понимали, ибо сразу запретили «L’Аction française» и «La Revue universelle» в оккупированной зоне. Нацистские авторы и парижские коллаборанты, вроде Люсьена Ребате, не жалели бранных слов по адресу обоих, относя их к числу «неисправимых» противников сотрудничества с Германией в деле создания «новой Европы» [23, p. 335, 342-343]. «Франция, одна только Франция» (La France, la France seule) – под таким лозунгом «L’Аction française» выходила все эти годы, с 26 августа 1940 г. по 24 августа 1944 г., когда была закрыта новыми властями. Истинный смысл его был предельно ясен – никакого сотрудничества с Германией. После оккупации «свободной зоны» в конце ноября 1942 г. позиция не изменилась. Нацисты не запретили «L’Action française» и «La Revue universelle», но подвергали их цензуре. Чувствовавший себя пленником, Петэн попросил именно Массиса, и раньше служившего маршалу своим пером, помочь в составлении последнего обращения к французам на случай, если немцы насильно вывезут его из страны [21, p. 636-637], – что и случилось 20 августа 1944 г.

В ходе освобождения Франции Массис в сентябре 1944 г. в Виши был подвергнут «административному интернированию», 8 декабря препровожден в парижскую тюрьму Френе и месяц спустя временно освобожден. 10 октября 1946 г. все обвинения с него были сняты, что в реалиях послевоенной «чистки» можно считать везением [23, p. 347-348]. Вернувшись к литературной деятельности, Массис не изменил прежним идеям, позициям и ориентирам, о чем говорит книга «Моррас и наше время», рукопись которой была прочитана главным героем, отбывавшим пожизненное заключение. Как и Петэн, Моррас был обречен оставаться в неволе до конца жизни.

После Второй мировой войны Массис, еще в 1944 г. выпустивший книгу «Открытие России», считал Советский Союз главной угрозой – физической, идейной и моральной – для Франции и западной цивилизации. В США он видел не спасителя от советской угрозы, но соперника, причем столь же бездуховного, в борьбе за мировое господство, которая «ставит под угрозу исчезновения то, что мы называем “цивилизацией”»: «Американизм и коммунизм не противоречат друг другу. Они действуют в одном направлении, только коммунизм идет дальше – и всё» [16, p. 11, 35]. В дополнение к этому Массис составил обвинительный акт против внешней политики Франклина Рузвельта и отчасти его преемника Гарри Трумэна, которые – в силу, как он утверждал, дипломатической «незрелости», непонимания Европы и незнания ее истории – позволили СССР «довести свои передовые окопы прямо до крепостей цивилизации» [16, 296-297].

Французские «правые» считали Западную Германию союзником против советской угрозы и выступали за сотрудничество с ней. Массис предупреждал: «те, кто страшатся только советской опасности, рискуют увидеть ее удвоенной за счет германской опасности и оказаться перед лицом двух врагов вместо одного», ибо «Германия заключит любой союз, полезный для восстановления своего единства» [16, 303] – кошмара германофобов. В книге «Запад и его судьба» (1955) он рассмотрел перспективу «национал-коммунистического» Четвертого Рейха, основанную на близости не только двух систем, но двух народов и двух культур – противостоящих западной цивилизации! – повторив аргументы из своей книги «Германия вчера и послезавтра» (1949): «“Свободе”, которую они (немцы – В.М.) презирают из принципа и осуждают, исходя из опыта, они предпочтут советский порядок, потому что это настоящий порядок, жестокий, конечно, но существующий и поддерживаемый. <…> Разве теоретик классовой борьбы Карл Маркс – не ученик Гегеля, апологета прусской монархии? Разве не из идеалистической философии он заимствовал основы своей логики, чтобы сформулировать диалектический материализм? Гегелевский человек – человек прежде всего немецкий – в равной степени может стать бисмарковцем, национал-социалистом или марксистом. Марксизм и национал-социализм – две разновидности гегельянской авантюры. “Какая разница, что гегелевско-нацистский опыт провалился! – думают сегодня иные немцы[2]. – Ведь есть еще гегелевско-марксистский, который победил и может быть осуществлен до конца”. Иными словами, тот факт, что огромная Россия уже тридцать лет организована в соответствии с теориями Маркса и Гегеля, представляется немцам гораздо более важным, чем военное поражение нацистов» [15, p. 67, 73-74; 16, p. 307, 309]. «Денацифицировать их? Следует сказать: дегерманизировать!» [15, p. 10] – провозгласил Массис и получил благодарность Морраса, назвавшего «Германию вчера и послезавтра» «книгой общественного блага» [20, p. 143-144].

«Немцы знают, что русские держат в своих руках ключи от воссоединения их страны» [16, p. 313]. Массис был прав, хотя объединение Германии прошло не так, как он предполагал – и боялся. Прав он был и в том, что «китайский коммунизм в конце концов отвергнет авторитарное руководство Москвы» [16, p. 324-325]. Однако его главная надежда на духовное объединение Запада вокруг католической церкви и его возрождение через это объединение не сбылась.

После смерти Морраса в 1952 г. Массис считался патриархом «правых» французских интеллектуалов, но не претендовал на роль политического вождя и оракула, а потому его влияние, особенно на молодежь, было гораздо меньше. Положение самого респектабельного среди «правых» и самого «правого» среди респектабельных было закреплено избранием Массиса в 1960 г. во Французскую Академию. В предисловии к его последней книге «На протяжении жизни» (1967) Тьерри Монье, бывший пылкий моррасианец, а ныне почтенный академик, писал: «Образ факела, передаваемого из поколения в поколение, от слишком частого использования на банкетах и в публичных выступлениях истерся и стал немного смешным. Факелу я предпочитаю эстафету, которую один атлет передает другому. Эстафета, которую Анри Массис нес так долго, кому она будет передана? Я ищу руку, которая примет ее» [18, р. 13]. Выход книг о Моррасе и Барресе в 1961-1962 гг. ознаменовал завершение активной деятельности Массиса. Собрату по Академии Пьеру-Анри Симону запомнился «бедный, скромный, приветливый старик, удрученный физическими немощами и домашними горестями (в 1968 г. умерла жена Массиса – В.М.) и переносивший все испытания с мужеством, одновременно стоическим и христианским, и благородством, вызывавшим симпатию и восхищение» [22].

В сегодняшней Франции Массиса почти не переиздают и не читают. Пора издать и прочитать его в России, которой он страшился, но которую хотел понять.

Статья была опубликована в сборнике «Тетради по консерватизму» – http://essaysonconservatism.ru/wp-content/uploads/2021/05/Internet_04_2020.pdf

 

ЛИТЕРАТУРА

 

  1. Бердяев Н. Обвинение Запада // Путь. № 8 (1927). – С. 145-148.
  2. Вейдле В. Границы Европы // Вейдле B. Умирание искусства. М.: Республика, 2001. – С. 117-124.
  3. Молодяков В. Шарль Моррас и “Action française” против Германии: от кайзера до Гитлера. М: Университет Дмитрия Пожарского, 2020. – 304 с.
  4. Молодяков В. «Марсиане из романа Уэллса»: «Action française» против Третьего Рейха, 1933-1936 // История. Научное обозрение. 2018. № 4. – С. 55-72.
  5. Algoud F.-M. Actualité et présence de Charles Maurras. T. III. Chiré: Éditions de Chiré, 2008. – 484 р.
  6. Bainville J. La Russie et la barrière de l`Est. Рaris: Plon, 1937. – 294 p.
  7. Daudet L. Écrivains et artistes. T. 6. Paris: Éditions du Capitole, 1929. – 251 p.
  8. Massis H. Défense de l’Occident. Paris: Plon, 1927. – 281 p.
  9. Massis H. Avant-Postes. (Chronique d’un redressement). 1910-1914. Paris: Librairie de France, 1928. – 180 p.
  10. Massis H. Évocations. Souvenirs 1905-1911. Paris: La Palatine à la Librairie Plon, 1931 – 301 p.
  11. Massis H. Débats. I. Paris: Plon, 1934. – 261 p.
  12. Massis H. L’honneur de servir. Textes réunis pour contribuer à l’histoire d’une génération (1912-1937). Paris: Plon, 1937. – 367 p.
  13. Massis H. Paris: Plon, 1939. – 262 p.
  14. Massis H. La guerre de trente ans. Destin d’un âge. 1909-1939. Paris: Plon, 1940 – 291 p.
  15. Massis H. Allemagne d’hier et d’après-demain, suivi de Germanisme et Romanité par Georg Mœnius. Paris: Conquistador, <1949>. – 146
  16. Massis H. L’Occident et son déstin. Paris: Grasset, 1956. – 357 p.
  17. Massis H. Maurras et notre temps. Entretiens et souvenirs / Édition définitive augmentée de documents inédits. Paris: Plon, 1961. – 453 p.
  18. Massis H. Au long d’une vie. Paris: Plon, 1967. – 277 p.
  19. Maurras Ch. La seule France. Chronique des jours d’épreuve. Lyon: Lardanchet, 1941. – 331 p.
  20. Maurras Ch. Lettres de prison. Paris: Flammarion, 1958. – 380 p.
  21. Pétain Ph. Actes et Écrits. Paris: Flammarion, 1974. – 653 p.
  22. Simon P.-H. La mort d’Henri Massis. Un défenseur de l’Occident // Le Monde. 1970, 19.04.
  23. Toda M. Henri Massis. Un témoin de la droite intellectuelle. Paris: La table ronde, 1987. – 393 p.

 

[1] Лучшей биографией Массиса является книга М. Тода [23]. За отсутствием исследований о нем на русском языке отсылаю читателей к моей книге «Шарль Моррас и “Action française” против Германии: от кайзера до Гитлера» [3], особенно к главам 3, 4 и 9.

[2] В издании 1955 г. значимое добавление: иные молодые немцы.

_______________________

Наш проект можно поддержать.

Автор: Василий Молодяков

Доктор политических наук. Профессор университета Такусеку (Токио, Япония). Автор 30 книг

Добавить комментарий