23 августа (5 сентября) 1905 г. в Портсмуте (США, штат Нью-Хэмпшир) был подписан мирный договор, завершивший русско-японскую войну 1904–1905 гг. Российскую делегацию возглавлял бывший министр финансов Сергей Юльеивч Витте. Выбор его кандидатуры был неслучаен. Сановник был одним из самых известных в тогдашнем мире российских деятелей, чьё имя на протяжении двух десятилетий не сходило с полос европейских газет. Роль посредника в переговорах между двумя странами взял на себя президент США Теодор Рузвельт. Помимо утраты Россией южной части Сахалина, война принесла огромные материальные потери и тысячи погибших. Подобного унижения Россия не испытывала со времён Крымской войны. Но тогда держава потерпела поражение от коалиции европейских великих держав, теперь же – от одного противника, азиатского, которого поначалу не воспринимала всерьез.
В самом начале боевых действий многим казалось, что победа будет легкой и скорой. На страницах российской печати в 1904–1905 гг. Япония рисовалась «дикой» азиатской страной, отсталой «желтой» расой. По мнению не только публицистов, но и высокопоставленных сановников и военных, России, могущественной европейской империи, не составит труда одолеть такого противника. Генерал Н.П. Линевич, назначенный в 1905 г. главнокомандующим русской армией, был вынужден впоследствии признать, что власти недооценили врага: «Мы его считали всегда слабым, но он оказался сильным и мужественным. Я лично считал японцев, как и вообще всех азиатов, неважными воинами, об этом всегда и всем утверждал <…> и как я ныне разочарован в своем предположении и как я каюсь и каюсь!» В отличие от образованной публики, простой народ имел весьма «туманные» представления. «Большинство солдат», отправлявшихся на фронт, по признанию генерала Петра Краснова, о японцах даже «никогда» и «не слыхало».
За весь период боевых действий русская армия не выиграла на суше ни одного сражения, почти весь отправленный на Дальний Восток русский флот был уничтожен. Несмотря на тяжелые неудачи, в военном отношении Россию нельзя было считать проигравшей. К августу 1905 г. численность российской армии была 788 тыс. чел., и она сохраняла боеспособность, в то время как резервы японской армии были сильно истощены. Тем не менее, разрастание революционных волнений внутри страны подтолкнуло правительство Николая II начать переговоры о мире.
С самого начала Япония выступила с тяжелыми требованиями: признать Корею сферой ее интересов, установить в Маньчжурии принцип «открытых дверей», передать ей остров Сахалин, уступить аренду Ляодунского полуострова и железной дороги от Порт-Артура до китайского Харбина, предоставить рыболовные участки в русских водах, а также выплатить крупную контрибуцию. Последнее требование было необычно унизительным для России, имеющей статус великой державы. В российском министерстве иностранных дел на случай переговоров заранее были заготовлены подробные инструкции для главы российской делегации. В Петербурге считали абсолютно недопустимыми уступки Японии какой-либо части российской территории, уплату контрибуции, ограничение морских сил на Дальнем Востоке и отказ от любой части КВЖД.
Вдобавок, в США Россию считали авторитарным государством и все симпатии американцев были на стороне Японии.
Первоначально заключение мирного договора хотели поручить послу в Париже А.И. Нелидову, затем – послу в Дании А.П. Извольскому и послу в Риме Н.В. Муравьеву, однако все претенденты отказались от поручения под разными предлогами. Извольский, бывший в 1899-1903 гг. российским посланником в Токио, рекомендовал царю кандидатуру Витте «ввиду его авторитетности в Европе и на Дальнем Востоке».
Перед главой русской делегации стояла необычайно сложная задача, и он был уверен, что переговоры ни к чему не приведут. Сахалин уже был занят войсками противника, а значит, для достижения цели чем-то придется поступиться – либо уплатить контрибуцию, либо уступить земли. Однако Витте решил «держать себя так, как подобает <…> представителю величайшей империи, у которой приключилась маленькая неприятность».
Прежде всего, Витте решил бороться за симпатии американского общественного мнения. Среди имперской бюрократии его подход к периодической печати был нетипичным: на посту министра он всегда стремился обосновать в газетах, российских и иностранных, свои взгляды, инициировал заказные статьи. В Америке, где пресса обладала огромной силой, избранная русским сановником тактика во многом способствовала успеху миссии. Делегация отплыла в Портсмут из Шербурга на борту немецкого парохода «Kaiser Wilhelm der Grosse». На борту ее сопровождали журналисты, и Витте с готовностью общался с ними. Ещё в день отъезда Витте из России 6 (19) июля 1905 г. появилось его интервью Associated Press, озаглавленное «За мир, но не любой ценой». Сановник заявил, что он никогда не подпишет договор, унижающий национальное достоинство России.
Прибыв в Нью-Йорк, еще до начала переговоров, Витте встретился с влиятельным банкиром Яковом Шиффом и другими представителями еврейской общины. Одной из причин враждебности американцев к России было положение евреев в России, поэтому столь значимо было подчеркнутое внимание к американским гражданам еврейского происхождения со стороны главы русской делегации. В Америке Витте вообще вел себя очень демократично, проехался по эмигрантским кварталам, беседовал с простыми американцами, встречался с журналистами и раздавал многочисленные интервью.
Остановившись в Бостоне, Витте, по сообщениям местных газет, «пожал руки всей поездной прислуге, а машиниста даже поцеловал». В действительности, Витте дал машинисту и кочегару чаевые. Те первыми подали Витте руки, который пожал их в ответ, и на этом все ограничилось. Журналисты сделали из этого эпизода сенсацию: «Легенда о поцелуе сделала для популяризации Витте и вообще русской делегации больше, чем все наши дипломатические ухищрения <…> Все в Америке от Витте в восторге «начиная с сапожника и кончая миллионером», – записал в дневник секретарь уполномоченного И.Я. Коростовец.
Переговоры c самого начала шли трудно. Главными вопросами, по которым не готовы были уступать ни та, ни другая сторона, стали принадлежность острова Сахалин и выплата Россией контрибуции. Витте по некоторым пунктам был готов идти на компромисс. Он исходил из прагматических соображений, поскольку считал продолжение войны «величайшим бедствием для России». По вопросу ограничения сил на Тихом океане он полагал, что «в ближайшие десятилетия держать на Дальнем Востоке флот, способный бороться с японским», и так невозможно. Что касается Сахалина, то остров уже занят войсками противника, а возможностей вернуть его силой в обозримом будущем нет. В вопросе контрибуции Витте был категоричен – любые уступки в данном вопросе, по его словам, «коробят русскую душу». И президенту Рузвельту, и японской стороне он твердо заявил, что Россия не побеждена: «Если бы японские войска пришли в Москву, тогда только мы сочли бы естественным возбуждение вопроса о контрибуции».
На протяжении всей конференции Витте поддерживал постоянную связь с Петербургом. На телеграмму сановника 4 (17) августа по вопросу о Сахалине император ответил: «Ни пяди земли, ни рубля уплаты военных издержек». 6(19) августа Витте сообщал императору о том, что его резолюции неукоснительно соблюдаются, однако японцы упорствуют, и переговоры зашли в тупик: «…Чувство [любви к Отечеству] не позволило мне принять на себя ответственность за мирные условия, не соответствующие достоинству народа, к которому я имею счастье принадлежать». Переговоры действительно несколько раз находились на грани срыва. Однажды Витте даже демонстративно отправил секретаря делегации И.Я. Коростовца узнать расписание ближайших рейсов в Европу.
Затягивание или неуспех переговоров не устраивали принимающую сторону – американцев. 9(22) августа с телеграммой к Николаю II обратился Рузвельт, призвавший принять японские условия. Царь остался непреклонен. В ходе двухчасового разговора с послом США Дж. Мейером Николай II еще раз подтвердил: «Я предпочитаю временно лишиться территории, чем унизить страну уплатой контрибуции как побеждённую нацию». В случае отказа японцев император готов был продолжать войну. «Совесть говорит ему, что он прав и что народ поддержит его», – отметил дипломат. Император точно оценил обстановку: не только Япония, но и США, стремящиеся ограничить влияние Токио в дальневосточном регионе, не меньше России заинтересованы в прекращении войны. Впрочем, царь в крайнем случае готов был уступить южную часть Сахалина «на том основании, что она принадлежит России только 30 лет, а потому на неё можно смотреть как на Порт-Артур, а не как на исконную русскую территорию». Дж. Мейер сообщил в Портсмут, что Россия не будет платить контрибуцию даже несмотря на то, что Николая II к этому склоняют также Франция и Германия: «в этом отношении правительство поддерживает пресса и весь народ, даже крестьяне».
В ходе частной беседы 13 (26) августа С.Ю. Витте передал японцам предложение России уступить южную часть Сахалина без уплаты какой-либо контрибуции. Также он подчеркнул, что эти условия окончательны. Японцы колебались. «Они просили Сергея Юльевича, чтобы он им сказал не как русский уполномоченный, а как государственный человек, вообще, как бы он поступил на их месте. Он совершенно искренне советовал им заключить мир». 15(28) августа российская делегация получила очередную царскую резолюцию: «Пошлите Витте моё приказание завтра во всяком случае окончить переговоры. Я предпочитаю продолжать войну, нежели дожидаться милостивых уступок со стороны Японии». Получив 17 (30) августа телеграмму от Витте, что переговоры успешно завершены, царь записал в своём дневнике: «Весь день ходил как в тумане после этого!»
23 августа (5 сентября) мирный договор был заключен. По условиям Портсмутского мира, Россия уступала Японии все права в Корее и Южной Маньчжурии, включая Южно-Маньчжурскую железную дорогу с прилегающими строениями. Все российское вооружение — пушки, корабли и прочие военные трофеи — России не возвращались. Южный Сахалин отходил Японии. Япония, в свою очередь, отказывалась от требований контрибуции, на чем настаивала Россия. Условия договора отражали в значительной части российскую мирную программу и вызвали в Токио массовые беспорядки. Историк И.В. Лукоянов утверждает: «Относительно почётным условиям Портсмутского мира Россия была обязана прежде всего Николаю II, проявившему незаурядную для себя твёрдость духа (редкий пример в его царствование) и не поддавшемуся на уговоры и угрозы ни С.Ю. Витте, ни Т. Рузвельта, ни Вильгельма II».
Воздавая должное Николаю II, нельзя, тем не менее, отрицать, что в успешном заключении мирного договора был и большой личный вклад Сергея Юльевича. Члены делегации признавали впоследствии: «Прежде всего, нас поразила удивительная легкость, с которой Витте, не имея профессиональной подготовки, вошел в роль дипломата, его находчивость, гибкость и умение приспосабливаться к чуждой обстановке». Почему же Витте изначально был готов пойти на уступки японской стороне? Витте считал, что Россия пока не является сильной азиатской державой. Для того, чтобы стать таковой, России был необходим флот, способный доминировать на всем пространстве Тихого океана. В обозримом будущем достичь такого положения было решительно невозможно.
Продолжение войны и начавшаяся революция сулили России катастрофу: «Нам нужен скорейший, но прочный мир на Дальнем Востоке – писал он еще 23 июня (6 июля) бывшему военному министру А.Н. Куропаткину. – Нужно пожертвовать всеми нашими успехами, достигнутыми там в последние десятилетия. Нужно покончить со смутою в России и начать новую, деятельную жизнь разумного строительства. Нужно лет 20-25 заняться только самими собой и успокоиться во внешних отношениях. Мы не будем играть мировой роли, – ну, с этим нужно смириться. Главное, внутреннее положение, – если мы не успокоим смуту, то можем потерять большинство приобретений, сделанных в XIX столетии».
В знак признания успешного выполнения «возложенного на него поручения первостепенной государственной важности» император возвел сановника в графское достоинство. Российское общество холодно восприняло дипломатический триумф Витте: многие считали мир «позорным», а полученные сановником почести – незаслуженными. Публицист официозного «Нового времени» М.О. Меньшиков писал вскоре после возвращения сановника в столицу: «В России он встретил холод и равнодушие, плод отсутствия в нашем обществе политической воспитанности». При этом публицист высоко оценил «крайне искусный такт, проявленный в чуждой Витте дипломатической области и увенчавшийся блестящим успехом». Многочисленные противники Витте, напротив, иронично прозвали триумфатора графом Полусахалинским, намекая на потерю империей южной части полуострова. Прозвища «граф Полусахалинский», «граф Сахалинский», «Сергей Портсмутский» прочно закрепились за Витте среди самой широкой публики.
После возвращения из Портсмута новоиспеченного графа Витте ждал новый высокий пост. 19 октября 1905 г. он принял должность председателя первого в истории России объединенного правительства. Выдающуюся роль Витте сыграл и в спасении финансовой системы России, подорванной войной и революцией. Благодаря в том числе усилиям премьер-министра, 3 апреля 1906 г. Россия получила 5 %-ный заем в 2250 миллионов франков (примерно 849 миллионов рублей). Этот заем был крупнейшим в истории России: он составлял фактически половину российского бюджета. Большая часть этой суммы (1200 миллионов) принадлежала Франции; в качестве заемщиков России также выступили Великобритания, Австрия, и Голландия.
Поражение России в русско-японской войне кардинально изменили баланс сил на Дальнем Востоке, нанеся значительный урон имиджу Российской империи как великой державы. Россия отказалась от значительной̆ части своих притязаний в регионе, наибольший̆ ущерб эти события нанесли российско-китайским отношениям. Аннулирование заключенных ранее двусторонних соглашений 1896 и 1898 гг. привело к окончательному краху политики «мирного» проникновения России в Китай. В последующие годы стороны не заключили ни одного официального соглашения, за исключением нескольких протоколов относительно КВЖД. После 1905 г. Россия на своих дальневосточных рубежах чувствовала себя уязвимой и зависимой от набравшей большую силу Японии. Вплоть до начала Первой мировой войны Петербург выделял громадные суммы на обеспечение безопасности своих дальневосточных рубежей. Продолжалось строительство Великого Сибирского пути – самого масштабного инфраструктурного проекта Российской империи, стоившего казне более 1 млрд. рублей. На развитие и укрепление единственного оставшегося у России форпоста на Тихом Океане – Владивостока – было ассигновано более 250 тыс. рублей.
Российско-японскому дипломатическому сближению в 1907 г. способствовали союзники России по Антанте. Великобритания была союзницей Японии в войне, а руководство Франции стремилось вновь обратить внимание Петербурга на европейские дела. В 1910-1912-х годах между Токио и Петербургом были также заключены секретные соглашения о разграничении сфер влияния в регионе. Однако отношения между недавними соперниками нельзя было считать прочными – в любой момент хрупкое перемирие могло закончится самыми серьезными последствиями для российской безопасности.
Чувствительная для российского общества потеря половины Сахалина заставляла многих желать реванша. Так и произошло несколько десятилетий спустя. Российская империя к тому времени прекратила свое существование, и возвращать утраченные в 1905 г. территории выпало уже советскому правительству.
