9 мая исполнилось ровно 140 лет со дня рождения одного из самых известных европейских интеллектуалов первой половины XX века Хосе Ортеги-и-Гассета. Мыслителя, во многом определившего и предвосхитившего такие понятия, как «массовая культура» и «общество потребления». Коими описывается в общем, всё то, что нас формирует и нами, соответственно, управляет. Хосе Ортега-и-Гассет родился 9 мая 1883 года в Мадриде. Собственно, пожалуй, он и, конечно, великий Сервантес являются самыми известными испанскими интеллектуалами в мире. И опять же неслучайно первое сочинение Ортеги называется «Размышления о Дон-Кихоте».
Между двумя этими авторами, при некотором допущении, есть нечто общее. Сервантес, как известно, сидел в тюрьме, обвинённый в растрате казённых денег – там, к слову, он, по большей части, и написал роман о хитроумном идальго. Ортега же, в общем-то, тоже не слишком ладил с властью и выступал против её тоталитарных проявлений – прежде всего, против франкизма, конечно. Однако есть между двумя испанцами и важное отличие. Сервантес создавал свои произведения, когда колониальная Испания, точно галеон на волнах, находилась на пике своего могущества. Ортега же писал свои сочинения, когда бывшая великая католическая страна утратила своё влияние в мире, уступив первенство протестантским англосаксонским странам. Испания как гегемон больше не существовала, более того – стояла накануне гражданской войны.
В историю Хосе Ортега-и-Гассет вошёл, прежде всего, двумя своими знаковыми произведениями – названы они так: «Дегуманизация искусства» и «Восстание масс». Собственно, последняя, в первую очередь, и предсказала важнейшие черты и пути развития современного общества. В ней было много очень точного, пророческого, актуального до сих пор. Хотя в главном, похоже, Ортега-и-Гассет всё-таки ошибся, но об этом чуть позже. А прежде надо сказать, что в своё время «Восстание масс» стало настоящим хитом в интеллектуальных, да и вообще в читательских кругах. Это так, к слову – насколько изменились читательские вкусы.
Ортега-и-Гассет начал публиковать свои статьи в мадридской газете в 1926 году, а в 1930 году они сложились в книгу «Восстание масс», очень яростную, патетичную и даже пафосную. В ней был задор, который мало свойственен нынешним мыслителям, во многом предпочитающим цинизм в качестве одного из главных инструментов познания мира. Пожалуй, именно Ортега первым констатировал рождение человека толпы и появление масс как главного элемента нового дивного мира, где казаться станет важнее, чем быть.
Заметим, что на момент выхода книги коммунизм уже был явлен миру, а нацизм, что называется, был на подходе. А Муссолини вообще уже упоминается в «Восстании масс». Это я ни в коем разе не ставлю знак равенства между данными явлениями, а лишь свидетельствую о них как о доминантах первой половины XX века.
И вот, Ортега пишет о появлении человека толпы, взращённого на фоне резкого увеличения населения и неограниченного числа благ. Это человек усреднённый, посредственный, подчиняющийся простым мотивациям, человек предельно опошленный и мещанский, перехвативший власть у избранного элитарного меньшинства. Однако перед человеком этим, человеком толпы, как пишет Ортега, открывается невиданное доселе пространство возможностей и вариантов. Меж тем он выбирает самые примитивные из них; он изначально ориентирован на посредственные вещи. Ведь он не создаёт, не созидает, а лишь реагирует и потребляет. Напомню, что это год 1930-й, и, к примеру, книга Жана Бодрийяра «Общество потребления» выйдет аж спустя 40 лет – в 1970-м; «Симулякры и симуляции» ешё через 10 лет – в 1980-м.
Конечно, тут есть соблазн заявить, что именно Ортега-и-Гассет первым вводит в широкий контекст такие понятия, как «массовая культура», «масскульт». Отчасти это так, хотя лавры первооткрывателя всегда весьма спорны, и явление, как и терминология, кочует из текста в текст, обрастая фактажом и коннатациями. Но что можно утверждать совершенно точно: именно Ортега сформулировал колоссальную роль масскульта и как инструмента, и как среды обитания, показав, сколь важную роль это явление играет в формировании и существовании человека толпы, погружённого, как в тёплую ванну, в воинствующее изобилие.
Однако это изобилие, обманывая и пленяя, по сути, методично превращается в ловушку для современного человека. У того, этого мышонка, унюхавшего медиасыр, создаётся ложная иллюзия комфорта. Человеку толпы кажется, что он способен получить всё и сразу, что ему достаточно нажать кнопку на пульте или иконку на экране гаджета, как мир тут же выдаст всю необходимую информацию, явив блага, точно скатерть-самобранка. Это опять же рождает иллюзию безопасности, а главное – на корню уничтожает любое стремление к развитию, к созиданию. Современный человек, человек толпы уверен, что у него уже есть всё изначально, что он стоит на вершине мира, и мир этот, кроме прочего, обязательно выделит ему персональных рабов. Подобное мерещится в иллюзии верхотуры.
И это очень опасное, очень тлетворное ощущение ложной власти, которой в реальности нет и априори быть не может. Потому что на самом деле человек толпы не только не защищён, но и в принципе не способен к какой-либо борьбе. В действительности он даже не способен управлять собой и не принадлежит самому себе. Ведь человек толпы – это часть глобальной системы потребления, продукт той самой матрицы, которая форматирует его массовой культурой, поставленной на службу нового дивного мира. Того, где, по выражению Олдоса Хаксли, раб должен быть доволен своим рабством. Более того, он всячески подчёркивает его, плодя бесконечные симулякры собственного величия – отсюда, к слову, эта страсть к гигантомании; например, в архитектуре или в искусстве (вспоминаем концептуальные работы Джеффа Кунса как диктат пошлости с претензией на величие).
По сути, в «Восстании масс» Хосе Ортега-и-Гассет создал своего рода философскую антиутопию, плодящую и вместе с тем разбивающую зеркала иллюзий. Да и нет на самом деле никакого изобилия, никакого комфортного будущего. Хотя бы потому, что ресурсы этого мира конечны. Достаточно сказать, что одна из главных битв, которая предстоит человечеству – это битва за пресную воду. Известно, что её запасов осталось всего на 30-40 лет. Однако современный человек, человек толпы, не способен оценить этих рисков. Природа для него – лишь кормовая площадка, которую нужно и можно выдоить до полного истощения. Борьба же за её сохранение, за экологию – опять же не более чем симулякр, используемый для достижения политических целей.
Это, к слову, объясняет, почему так называемый экоактивизм, по большей части, мутировал в борьбу против фундаментальных первооснов, имея мало что общего с защитой окружающей среды. И нормой, к примеру, становится то, как экоактивисты уродуют и портят картины Ван Гога или Вермеера. Они одновременно пленяются и ненавидят выставленную цену, как эквивалент успеха, который слишком много значит между людьми. Кстати, такие «экоактивистские» действия предсказаны в романе Ивана Ефремова «Лезвие бритвы». Там советский фантаст объясняет подобное поведение капитуляцией мелкого, пошлого, самодовольного человека перед подлинным величием, контрастирующим с мифическим гигантизмом.
Вот и человек толпы, по Ортеге, отбрасывает наследие цивилизации в его лучших проявлениях. Ведь этот человек пресыщен и, как следствие, самодоволен и удовлетворён. Оттого его сон разума рождает чудовищ, и те в свою очередь поглощают, подобно лангольерам, время и пространство вокруг. Они свидетели конца общества пресыщения. И тут, как и во многом другом, Ортега-и-Гассет, безусловно, пророчествует многие важные вещи. Не случайно, именно ему приписывают идею объединения европейских народов в одно целое, своего рода интеграцию в Евросоюз. Но вот тут-то мы и наблюдаем любопытную штуку. Ведь именно глобализация, отчасти предсказанная Ортегой, и стала главным врагом человека мыслящего.
Тут важно сказать, что книгу «Восстание масс», как и позднее труды Ханны Арендт, в первую очередь продвигали либеральные элиты в противовес гитлеровскому нацизму и советскому коммунизму. Они выставляли их как щит против тоталитарных режимов, рисуя человека толпы не только как часть, но и как верного сподвижника тоталитарной системы. Однако мы видим, что на данный момент Третий Рейх пал, Советский Союз кончил жизнь самоубийством. Капитализм пережил коммунизм – теперь ему осталось пожрать самого себя, как писал Чарльз Буковски. Прежние конструкты, казалось бы, мертвы. Впрочем, и это важно отметить, Хосе Ортега-и-Гассет не исповедует классовый подход – скорее, он, наоборот, вступает в определённые контры с Карлом Марксом.
Суть же заключается в том, что фашизм, как идея превосходства и ложного совершенства, живуч, прежде всего, в самом человеке, а оттого принимает разные формы. И в наш век, несмотря на все заявления того же Фрэнсиса Фукуямы о демократии, о конце истории и последнем человеке, тоталитаризм никуда не исчез: он лишь принял иные формы. Как итог, мы заключены в рабство у транскорпораций и глобалистских элит (назовите подобную форму власти, как хотите). И точно так же, как и в первой половине XX века, а, скорее, куда больше, мы наблюдаем воспитание ещё более страшного и самодовольного человека толпы, отформатированного современным масскультом. Те же, кого Ортега отчасти видел спасителями человечества. – пресловутые интеллектуалы, представители элитарного меньшинства, по факту, оказались диктаторами и жрецами новой псевдорелигии.
К несчастью, само общество превратилось в гигантский дисциплинарный санаторий, где бунт происходит строго по расписанию. Восстание масс стало подавлением масс, и такого конца Хосе Ортега-и-Гассет предсказать не мог. Впрочем, нам всем ещё предстоит написать и описать новый мир, дабы попытаться выбраться из ловушки, созданной человеком толпы.
