Автор Опубликовано: 06.08.2024Просмотры: 397

К истории и историографии одного понятия. Статья первая

От автора. Говоря о немецких «новых правых» – будь то интеллектуалы 1960-80-х годов или же XXI века – мы, бесспорно, имеем дело с не просто альтернативным, но и в определенной степени радикальным проявлением консерватизма.

Тем не менее, слово «радикальный» не должно отпугивать читателя одним лишь фактом своего наличия. «Радикальность», осмелимся заявить, понятие весьма относительное, зависящее как от пространственного, так и от временного фактора. То, что в одно время кажется радикальным, в другое уже представляется частью разумной повседневности; что в одном государстве на институциональном или социальном уровне оказывается вполне естественным, в другом – находится на грани или даже за гранью дозволенного.

В современной немецкой «политии» радикальными (а то и еще хуже) считаются многие вещи, относящиеся к основам здорового развития и даже жизни любого социума, не говоря уже о консервативном представлении о человеке и обществе. Потенциал «радикального», или «правого» как жесткой линии в соответствии с внешними условиями всегда присутствует в консервативной позиции.

Потому – и держа в уме все сказанное выше – не стоит пугаться или стесняться подобных словосочетаний.

Обложка брошюры "Института гос. политики" о понятии "новые правые"

Обложка брошюры “Института гос. политики” о понятии “новые правые”

Предлагаемая к прочтению статья была написана более года назад и в некоторых местах могла бы быть содержательно расширена или обновлена – так, например, «Институт государственной политики» официально прекратил свою деятельность в феврале 2024 года, о чем стало известно несколько недель назад. Тем не менее, мы посчитали правильным опубликовать исходный текст лишь с незначительными стилистическими исправлениями (См.: Фомичев Ф.М. Суть и границы немецких «новых правых»: к истории и историографии одного понятия // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. 2023. Т. 14. № 4. С. 132–149)

* * *

Текст о «сути и границах» какого-то понятия по умолчанию достаточно узок, кому-то он может показаться по-историографически сухим, однако он будет полезен для формирования определенной рамки – дискурсивного поля, в котором находятся немецкие консервативные интеллектуалы сегодня. Рамки, отметим, о которой в России нет никакого представления.

Вместе с тем, этот материал должен послужить пространным предисловием к большому интервью – первой и эксклюзивной беседе с ключевым интеллектуалом современной правоконсервативной немецкой сцены, Гётцом Кубичеком.

Г. Кубичек в своем кабинете, 2024

Г. Кубичек в своем кабинете, 2024

Беседа состоялась в феврале этого года и будет в скором времени переведена на русский язык и опубликована.

Июль 2024

Предисловие

В данной статье впервые в отечественной гуманитарной науке затрагивается вопрос определения содержания и границ политического движения «новых правых» в ФРГ в целом и их главного интеллектуального центра – «Института государственной политики» (Institut für Staatspolitik, IfS; 2000-2024) – в частности. Автор рассматривает основные направления немецкоязычной историографии, представленной практически без исключения работами исследователей, открыто солидаризирующихся с левым или либеральным лагерем.

Отдельное внимание уделяется вопросу соотношения «новых правых» с такими более понятными и распространенными политическими категориями, как правый радикализм, правый экстремизм и консерватизм. Вводя в отечественное научное пространство уникальные первоисточники, автор ставит под вопрос объективность устоявшихся историографических схем.

Данная статья призвана внести первичную терминологическую ясность в до того неизвестную российскому академическому сообществу тематику и послужить фундаментом для последующего цикла публикаций по этой теме. Особенную актуальность подобная постановка вопроса приобретает по той причине, что упрощающие схемы, а то и откровенно политически ангажированные клише, как можно заметить, порой с обратным знаком используются некоторыми отечественными интеллектуалами, которые по той или иной причине склонны выдавать желаемый образ этого околополитического ландшафта за действительный.

* * *

В немецкой историографии на протяжении нескольких десятилетий существует по сей день актуальная дискуссия о том, как именно и в отношении кого справедливо использовать термин «новые правые»: где находятся его границы, как «новые правые» соотносятся с тем, что традиционно именуется правым радикализмом и экстремизмом, в конце концов, насколько гомогенно содержание этого собирательного понятия, ведь в немецкой историографии обычно термин «новые правые» употребляется в единственном числе (нем. die Neue Rechte). Полемика осложняется еще и тем, что авторы зачастую по-разному определяют ее непосредственный предмет, ввиду этого возникает потребность постоянного содержательного и контекстуального уточнения, поскольку под понятием «новые правые» могут подразумеваться разные люди, организации и идеи, которые исследователю следовало бы разделять и различать. Помимо этого, данное понятие нередко используется в политически ангажированных полемиках, которые изначально имеют чисто прикладные задачи. Остроты добавляет еще и тот факт, что в последние месяцы или даже годы четко фиксируется влияние определенных кругов правых интеллектуалов на положение дел в немецкой политии. Вместе с тем, именно на дискурсивном уровне, если и не предрешается исход политических баталий, то во многом обеспечивается весомая фора.

1-ая страница 1-го выпуска (1970) журнала Критикон со статьей А. Молера

1-ая страница 1-го выпуска (1970) журнала Критикон со статьей А. Молера

Как пишет один из наиболее значимых представителей современных немецких «новых правых» и ключевая фигура в организации их крупнейшего интеллектуального центра Institut für Staatspolitik (IfS) Карлхайнц Вайссманн, именно язык является средством управления и власти: «Кто господствует над определением понятий, тот господствует и над людьми. Поэтому спор о словах никогда не является просто лишь спором о словах – речь о том, кто будет обладать влиянием, наделяя слова значением» [25, S. 7]. Вайссманн заключает, что контроль над языком является центральным фактором политической борьбы, и иллюстрирует свой вывод цитатой Гельмут Шельски: «Суверен – это тот, кто определяет содержание понятий (положение вещей)» (нем. Souverän ist, werden Sachverhalt definiert) [25, S. 8], которую можно рассматривать в качестве полемической отсылки к знаменитому определению суверена Карла Шмитта как того, кто принимает решение о чрезвычайном положении [5, c. 8].

Современная историография «новых правых» в ФРГ может быть подразделена на два основных направления. В качестве примера «конституционно-демократического» можно назвать таких «классиков», как А. Пфаль-Траугбер [19–23], Х. Келлерсхон [14; 15] и Р. Штёсс [27]. Эти авторы не могут не быть признаны политически ангажированными (первый тесно взаимодействует со Службой по защите конституции, второй и третий являются членами Социал-демократической партии Германии (СДПГ)), из чего проистекает односторонность повествования, осознанное или же неосознанное выпячивание одних фактов на передний план и нивелирование или полное замалчивание других, излишне упрощающая схематичность.

Примечательно, что в российском историографическом или же околонаучном сегменте, испытывающем сочувствующий интерес к немецким «новым правым», чаще всего просто ретранслируется позиция Пфаль-Траугбера (буквально на основе его небольшой обзорной статьи [20]), которая, повторимся, мало чем отличается от официального нарратива ангажированных немецких массмедиа. Тема «новых правых» (как французских, так и немецких, между которыми к тому же не делается практически никакой разницы, – когда в действительности, особенно современной, те немецкие «новые правые», о которых идет речь в данном тексте, не разделяют большинство фундаментальных установок Алена де Бенуа) активно использовалась философско-политологическим кружком Александра Дугина – там, выдавая желаемое за действительное и особо не углубляясь в тему, ироничным образом пересказывали клише современной немецкой либерально-демократической историографии [4].

В позитивном смысле из немецкой историографии выделяется, пусть и затрагивающая историю «новых правых» лишь до момента воссоединения Германии, работа К. Шенекэса, изданная в 1990 г. в общем сборнике, посвященном «новым правым» и правому экстремизму в Европе [13], а также относительно недавнее исследование К. – П. Хуфера, в котором при ограниченной полемике с устоявшимися историографическими оценками рассматривается развитие и современное состояние движения [12].

Самым известным представителем леволиберального крыла современной немецкой историографии, который обладает, вместе с тем, высочайшим уровнем медийной популярности, является историк и публицист Ф. Вайсс. Его работы [28; 29], выдержанные в стиле изложения, граничащем с научно-популярным, избегают проблемной постановки вопросов, академической полемики и неудобных для своего стройного нарратива документов, а также отличаются большими по объему заимствованиями из работ других авторов, их компиляцией и значительным упрощением. В подобном же духе написано исследование политического журналиста Т. Пфайффера [24]. Отметим, что оба автора также активно предоставляют результаты своих трудов в Центральное управление по политическому воспитанию (нем. Bundeszentrale für politische Bildung) и в Службу по защите конституции.

Пфаль-Траугбер в целом ряде своих работ на протяжении трех десятилетий уделяет немалое место именно вопросам терминологии. Сначала немецкий политолог предлагает конкретизировать понятие экстремизма, противопоставляя его демократии и предпочитая, тем самым, негативное определение позитивному. Экстремизм любого толка есть, по его мнению, собирательный термин для обозначения идеологически очень разных взглядов и устремлений, объединенных неприятием базовых условий демократического конституционного государства, к которым относятся разделение властей, правовое государство, народный суверенитет, права человека и плюрализм [21, S. 17; 22, S. 18]. Из характерных для любого вида экстремизма позитивных черт автор выделяет следующие: претензию на абсолютность (однако возникает вопрос, не является ли это характерной чертой любой светской или квазирелигиозной политической идеологии, иначе говоря – «политической религии»?), утопизм или же категорический отказ от утопии (что же остается вне подобной дихотомии, и не лишено ли вообще смысла указание такой черты?), догматизм, категоричность в определении друга/врага, склонность к теориям заговора, фанатизм, антиплюралистическое понимание политики и общества, склонность к авторитаризму. Вместе с тем, исследователь подчеркивает первостепенную значимость для правого экстремизма этнической идентичности и убежденности в человеческой неравноценности (нем. menschliche Ungleichwertigkeit), что противопоставляется им современной демократии и открытому обществу. Помимо этих двух уникальных для себя черт правый экстремизм характеризуется общими для любого экстремизма склонностями к политическому авторитаризму и тяге к максимально возможной гомогенизации общества [21, S. 18–23, 30–31].

Хуфер выражает умеренный скепсис по отношению к содержательному использованию термина «экстремизм» и особенно критикует уравнивание левого и правого лишь по наличию радикального неприятия современного либерально-демократического общества. По его мнению, левый экстремизм имеет своей целью «научно обоснованное» освобождение человека от всякого рода привязанностей и зависимостей и опирается в этом устремлении на «объективный научный и социальный прогресс», т.е. укоренен в перманентном эмансипаторном порыве. Правый же экстремизм исходит из принципиально иных установок. Он оперирует иррациональными категориями бóльших или меньших этнических общностей, заключает Хуфер [12, S. 11–12]. Тем самым он наделяет неэтическую категорию этическими свойствами, настаивает на обусловленности Богом, судьбой или природой определенного вида общности, а также, что не менее важно, декларирует необходимость делегирования определения развития и его осуществления более или менее узкой элитарной группе или вовсе фигуре вождистского типа, а не совокупности автономных политических индивидуумов.

Пфаль-Траугбер выделяет четыре типа правого экстремизма: партийный (т.е. представленный в виде партийных структур), культурный (интеллектуальные центры, медиа, издательства), ориентированный на активистскую деятельность (неонацисты и идентаристы), субкультурный (наци-скинхеды) и террористический (боевые ячейки) [21, S. 4]. Следуя представленной выше типологии, современные немецкие «новые правые» в лице группы публицистов и политических активистов, сплотившихся вокруг IfS, при котором организовано издательство Antaios и журнал Sezession, структурно должны быть отнесены к культурному типу.

Издательство "Antaios"

Издательство “Antaios”

Шёнекэс, описывая еще первое поколение «новых правых», справедливо отмечал неразборчивое многообразие в использовании этого термина. Во-первых, выражение «новые правые» изначально служило самоназванием разнообразных интеллектуальных кружков и активистских движений рубежа 1960–1970-х гг. и было синонимично «молодым правым» (к ним можно отнести, например, такие группы, как Junge sozialistische Rechte, National revolutionäre Rechte, National revolutionäre, Solidaristen и т.д.). В 1970–1980-е гг. в западногерманской историографии «новыми правыми» чаще всего обозначались только группы, идейно принадлежащие к национал-революционному движению с сильным влиянием радикального антикапитализма и рядом характерных для альтернативных левых черт. Антифашистские авторы и масс-медиа того времени использовали этот термин применительно к тем же, кого называли неофашистами, стирая, тем самым, любые грани между ними. Нередко это наименование применялось и к организованным в партийные структуры представителям т.н. «нового национализма» – Национал-демократической партии Германии (НДПГ) или «Республиканцам» (Die Republikaner) [13, S. 236–238].

Крайне важному с научной точки зрения, пусть и не столь выгодному с политической, отделению разных течений «новых правых» друг от друга и их типологизации отводилось вторичное значение, в результате чего получалась картина абсолютно гомогенной политико-интеллектуальной среды. Вопреки утверждениям антифашистской и официозной литературы, никакой реальной связи между «новыми правыми» консервативного (круг Молера–Кальтенбруннера, как первое, и IfS, как его второе поколение) и ныне же фактически несуществующего национал-революционного толка никогда не было [10, S. 16–17].

Filipp А. Молер и Г.-К. Кальтенбруннер

А. Молер и Г.-К. Кальтенбруннер

Пфаль-Траугбер, описывая «новых правых» первой волны и эпоху поколенческого транзита в 1990-е гг., перечисляет четыре наличествующих определения того, кого можно при разных оптиках именовать «новыми правыми». Во-первых, указанный термин применим в отношении партийных организаций по типу «Республиканцев». Согласно второй дефиниции, «новыми правыми» являются правоэкстремистские группы, противопоставляющие этатизму «старых правых» концепты национальной революции и «третьего пути» между капитализмом и коммунизмом. Третья группа, чье отличие от второй, по нашему мнению, не столь очевидно, состоит из представителей не относящегося к национал-социализму правого экстремизма, под которым подразумеваются ориентирующиеся на представителей «консервативной революции», крыло братьев Штрассер, фёлькиш-организации Веймарской республики. Четвертая позиция подводит к обозначению как «новых правых», по мнению исследователя, институционализированную партию национал-революционного толка – НДПГ [22, S. 154–156].

Кроме того, Пфаль-Траугбер пишет, что помещение современных ему «новых правых» между демократическим консерватизмом и правым экстремизмом неверно: исследователь настаивает на четком отнесении «новых правых» именно к последнему. При этом политолог оговаривается, что не все представители «новых правых» являются экстремистами. Так, под это стигматизирующее определение не попадает, например, национал-либеральное крыло Р. Цительмана, близкое на тот момент к позициям Свободной демократической партии (СвДП), потому что оно «в целом не ссылается на традицию консервативной революции» [Ibid, S. 20–23]. Разница между «демократическими правыми» и правыми экстремистами, у которых, впрочем, вполне могут быть общие идеалы, ценности и цели, состоит якобы в том, какой ответ дается на вопрос, допустимо ли принести в жертву ради достижения политических целей демократию и права человека, плюрализм и верховенство закона – отметим, что убежденность в верности этой формулы сохраняется у исследователя и по сей день. В работе последних лет Пфаль-Траугбер пишет, что отношение к фундаментальной для либерального общества концепции прав человека является главным маркером для определения того или иного мнения как экстремистского – это касается как правых, так и левых [21, S. 23–31].

В этом же русле рассуждает О. Кистенмахер, отмечая также неоднозначность объединения людей и организаций под единым названием только лишь ввиду их личных или институциональных связей. Описывая современных «новых правых» (под ними Кистенмахером, как и нами, понимается в первую очередь IfS и связанные с ним люди, издательства, медиа и организации), исследователь отмечает, с одной стороны, возможность внутренних различий во взглядах для внешне монолитных объединений, а с другой – существование отдельных людей и групп, которым свойственны схожие с «новыми правыми» воззрения, но которые, однако, по той или иной причине никак институционально с ними не связаны [16, S. 9–10].

Это верное замечание справедливо еще и в том отношении, что подобный внутренний плюрализм мнений невозможно исключить при сетевой структуре организации. В том числе и по этой причине заключение Штёсса, согласно которому «новые правые» не представляют собой некое организованное и монолитное движение, но едины в «идеологически-программном» смысле, стоит принимать с большим количеством оговорок. Крайне сомнительным и кажется его определение «новых правых» как теоретиков любых «крайне правых, независимо от того, являются ли они правыми экстремистами или правыми консерваторами (а также, но реже, национал-либералами)», которых объединяет неприятие либеральной демократии. В подобных высказываниях прослеживается стремление приложить к «новым правым» как 1960–1980-х гг., так и к современным, хорошо исследованный и объясненный ландшафт «консервативной революции», что не соответствует действительности.

Вместе с тем, Пфаль-Траугбер признает наличие обоснованной, пусть и критикуемой им позиции, отделяющей «новых правых» от правого экстремизма и помещающей их между ним и консерватизмом. В. Гассенхартер предложил термин «шарнир» (между неоконсерватизмом 1980-х гг. и правым экстремизмом), т.к. «новые правые», хотя и не имеют непосредственных постоянных связей ни с экстремистами, ни с этаблированными консервативными силами, время от времени проявляют заинтересованность в контактах с обеими сторонами, обеспечивая, тем самым, постоянную возможность потенциального взаимодействия. Схожим образом определял «новых правых» целый ряд исследователей: С. Мантино, М. Веннер, П. Кесслер и др., именуя это интеллектуальное течение «серой зоной между национал-консерватизмом и правым экстремизмом» [22, S. 156–160]. Впрочем, обусловленность частого использования такого неопределенного термина может быть заключена и в том, что характеризовать каким-то одним термином целый ряд интеллектуалов, активистов и политиков представляется едва ли возможным в силу расплывчатости критериев и внутренней пестроты этого условно единого движения [11, S. 64].

В полемике с подобной позицией Пфаль-Траугбер предлагает специальный термин для обозначения последнего феномена – Brückenspektrum (Brücke – ‘мост’, Spektrum – ‘спектр’). Под этой стратегией подразумевается осознанный процесс размывания демаркационных линий между «демократическим консерватизмом» и «правым экстремизмом». Этот термин, по мнению политолога, предназначен для обозначения тех областей, в которых есть признаки какого-либо сотрудничества между представителями обоих лагерей [22, S. 160–161]. Таким образом, если метафоры «серой зоны» и «шарнира» подчеркивают некую идеологически промежуточную позицию между консерватизмом и правым экстремизмом, то образ моста, используемый Пфаль-Траугбером, призван указать на наличие непосредственного сотрудничества между представителями «новых правых» с обоими берегами правого политического спектра.

Библиографический список

  1. Григоров Е.В. Консерватизм в социально-философской интерпретации К. Мангейма: истоки проблем дефиниции // Философия права. 2016. № 1 (74). С. 7–12
  2. Die Vielfalt rechten Denkens – Erik Lehnert im Gespräch mit Filipp Fomitschow (in drei Teilen). URL: https://sezession.de/67809/die-ganze-vielfalt-rechten-denkens
  3. Ким Ф.С. «Просвещенный консерватизм» Г.-К. Кальтенбруннера. М., 2010
  4. Пфаль-Траугбер А. Новые правые во Франции и Германии / Пер. А. Игнатьева // Четвертая Политическая Теория: Материалы семинаров и конференций по политологии и политике в современном мире. Вып. 2 / Под ред. А.Г. Дугина; Ред.-сост. Н. Сперанская, А. Сидоренко. М., 2011. С. 202–216
  5. Шмитт К. Понятие политического / Пер. с нем. под ред. А.Ф. Филиппова. СПб., 2016
  6. Штебер М. «1968» как год консерваторов, или Разделение мнений. Либеральный консерватизм и «новые правые» // Исторические исследования. 2016. № 5. C. 194–207
  7. Юнгер Э. Ривароль / Пер. с нем. Д. Кузицына. СПб., 2000
  8. Backes U., Jesse E. Politischer Extremismus in der Bundesrepublik. Berlin, 1993.

  9. Breuer S. Ideologische Familien der deutschen Rechten. Kursbuch. 1998. No. 134. S. 66–78.
  10. Die “Neue Rechte”. Sinn und Grenze eines Begriffs. Hrsg. von Institut für Staatspolitik. Zweite Auflage, Schnellroda, 2008.
  11. Finkbeiner F. Nationale Hoffnung und konservative Enttäuschung. Göttingen, 2020.
  12. Hufer K.-P. Neue Rechte, altes Denken: Ideologie, Kernbegriffe und Vordenker. Basel, 2018.
  13. Jaschke H.-G., Schönekäs K. Neue Rechte Rechte und Rechtsextremismus in Europa. Bundesrepublik, Frankreich, Großbritannien. Opladen, 1990.
  14. Kaltenbrunner G.-K. Der schwierige Konservatismus. Definition, Theorien, Porträts. Berlin, 1975. // Кальтенбруннер Г.-К. Трудный консерватизм. Определения, теории, портреты / Пер. с нем. А.М. Иванова. М., 2020.
  15. Kellershohn H. Das Institut für Staatspolitik und das jungkonservative Hegemonieprojekt. Strategien der extremen Rechten. Hrsg. von S. Braun, A. Geisler, M. Gerster. URL: https://studlib.de/460/politik/institut_staatspolitik_ jungkonservative_hegemonieprojekt#540

  16. Kistenmacher O. Ausgesprochen unausgesprochen. Latenter Antisemitismus und Erinnerungsabwehr innerhalb der Neuen Rechten. Hrsg. F. Kaufmann, L. Sierts. Hamburg, 2021.
  17. Mohler A. Das Gespräch. Über Linke, Rechte und Langweiler. Dresden, 2001.
  18. Mohler A. Was heißt schon “reaktionär”? Was ist reaktionär? Zur Dialektik von Fortschritt und Rückschritt. INITIATIVE № 14. Hrsg. G.-K. Kaltenbrunner. Freiburg im Breisgau, 1976. S. 68–72.
  19. Pfahl-Traughber A. Der Extremismus der Neuen Rechten. Eine Analyse zu Diskursthemen und Positionen. Wiesbaden, 2019.
  20. Pfahl-Traughber A. Die “Neue Rechte” in Frankreich und Deutschland: Zur Entwicklung einer rechtsextremistischen Intellektuellenszene. URL: https:// web.archive.org/web/20091211072619/http://www.polwiss.fu-berlin.de/fsi/ bernie/rrtraughber.htm
  21. Pfahl-Traughber A. Die AfD und der Rechtsextremismus. Eine Analyse aus politikwissenschaftlicher Perspektive. Wiesbaden, 2019.
  22. Pfahl-Traughber A. Konservative Revolution und Neue Rechte. Rechtsextremistische Intellektuelle gegen den demokratischen Verfassungsstaat. Opladen, 1998.
  23. Pfahl-Traughber A. Rechtsextremismus in Deutschland. Eine kritische Bestandsaufnahme. Wiesbaden, 2019.
  24. Pfeiffer T. Die Neue Rechte in Deutschland. Wiesbaden, 2004.
  25. Staatspolitisches Handbuch № 1: Leitbegriffe. Hrsg. E. Lehnert, K. Weißmann. Zweite Auflage. Schnellroda, 2018.
  26. Staatspolitisches Handbuch № 3: Vordenker. Hrsg. E. Lehnert, K. Weißmann. Zweite Auflage. Schnellroda, 2017.
  27. Stöss R. Rechtsextremismus im vereinten Deutschland. Berlin, 2000.
  28. Weiß V. Deutschlands Neue Rechte: Angriff der Eliten – von Spengler bis Sarrazin. Paderborn, 2011.
  29. Weiß V. Die autoritäre Revolte. Die Neue Rechte und der Untergang des Abendlandes. Stuttgart, 2018.
  30. Weißmann K. Neokonservatismus in der Bundesrepublik? Criticón. 1986. 96. S. 176–179.

Редакционный комментарий

Обсуждение

Об авторе: Филипп Фомичев
Аспирант Школы Философии и Культурологии НИУ ВШЭ. Исследователь политической и интеллектуальной истории Германии ХХ века. Специалист по немецким «новым правым»

Пишите нам свое мнение о прочитанном материале. Во избежание конфликтов offtopic все сообщения от читателей проходят обязательную премодерацию. Наиболее интересные и продвигающие комментарии будут опубликованы здесь. Приветствуется аргументированная критика. Сообщения: «Дурак!» – «Сам дурак!» к публикации не допускаются.

Без модерации вы можете комментировать в нашем Телеграм-канале, а также в сообществе Русская Истина в ВК. Добро пожаловать!

Также Вы можете присылать нам свое развернутое мнение в виде статьи или поста в блоге.

Чувствуете в себе силы, мысль бьет ключом? Становитесь нашим автором!

Оставьте комментарий

Читайте еще: