На сентябрьской 2015 г. Генеральной Ассамблее ООН президент России Владимир Путин выдвинул идею формирования широкой международной антитеррористической коалиции. Ее практическое обсуждение состоялось на саммите G20 в Анталье (Турция) 15-16 октября 2015 г. Что касается воплощения в жизнь коалиции, то президент Франции Франсуа Олланд после масштабных парижских террористических актов 13 ноября в числе мер реагирования инициативно взял на себя миссию контактов с руководителями заинтересованных стран с целью уточнения их видения предложенного проекта.
Доминирующим фоном французской миссии стал турецкий фактор. Он включился в действие 24.11.2015 г., когда турецкий истребитель поразил ракетой российский бомбардировщик, что привело к его крушению и повлекло гибель двух российских военнослужащих. Нападение произошло в канун переговоров Франсуа Олланда с американским президентом Бараком Обамой в США.
В этой связи, резонно рассмотреть международную реакцию на турецкое нападение на российский самолет, которая может быть подспорьем для понимания происшедшего. Подавляющее большинство стран воздержались от немедленных заявлений, что объясняется естественной необходимостью уточнить обстоятельства. Ряд же стран такой потребности не испытали и почти мгновенно, что необычно для практики международных отношений, публично на высоком политическом уровне высказали свое отношение. Прежде всего, это сделали США и Великобритания.
Любопытен ракурс их взгляда, который исключает обычный в подобных случаях призыв к анализу обстоятельств и содержит только констатацию «правоты» агрессивных действий турецкой стороны. Американская и британская реакции оставляют впечатления органического единства с действиями Турции после нападения на российский военный самолет: дипломатическое представление посольству России в Анкаре, организация пикетов антироссийского содержания, обращение к НАТО, равнодушие к возможности задействования каналов коммуникации между Россией и Турцией для прояснения ситуации, невнятные и противоречивые турецкие объяснения случившегося. Руководство НАТО обнародовало заключение, призывающее Россию и Турцию к контактам с целью деэскалации возникшего конфликта. Содержание заключения продемонстрировало, что не все члены альянса склонны солидаризоваться с оценками США и Великобритании турецких действий.
Перечисленные события уложились в один день, несмотря на интенсивный рабочий график американского, британского и натовского руководства. Проявленную «расторопность» можно расценить так, либо реакция была подготовлена заранее, либо ставилась задача быстро насытить международное информационное пространство оценками, поддерживающими турецкую версию произошедшего.
Подстегивало события, видимо, то, что среди остальных западных союзников стали нарастать настроения в пользу союза с Россией в борьбе с террором, возникшие после конструктивного и широкого обсуждения антитеррористической тематики в ходе саммита G20 в Анталье. Наибольшую активность, как уже отмечено, проявил французский президент, взявший на себя миссию по уточнению подходов руководителей России, США. Великобритании, Германии, Италии к идее широкой антитеррористической коалиции. Наметился сдвиг и в Германии, где на площадке Бундестага началось обсуждение возможности расширения международного формата борьбы с терроризмом. Поддержала идею и Италия. Более того: последняя, заявлением своего министра иностранных дел опровергла ранние сообщения американских СМИ о том, что в рамках саммита G20 в Анталье (Турция) пять стран США, Великобритания, Германия, Франция, Италия на встрече между собой в основном якобы обсуждали режим санкций против России и пришли к единому мнению о целесообразности его продления.
Насколько обоснованно в этом контексте рассматривать турецкий фактор в вопросе широкой антитеррористической коалиции как изолированный элемент, отражающий только взгляды нынешнего турецкого руководства? Обратимся к событиям, предшествовавшим турецкому нападению на российский самолет.
Так, руководители стран Балтии по инициативе литовского президента провели 20.11.2015 г. в Паланге (Литва) встречу, посвященную рассмотрению российской идеи широкой антитеррористической коалиции. По результатам они сделали заявление о том, что такая коалиция для них неприемлема, так как ее создание отвечает интересам России и отвлекает международное внимание. Заявление 21.11.2015 г. поддержал украинский президент П. Порошенко, призвав не ослаблять антироссийской риторики. Непосвященный читатель может недоуменно поинтересоваться, при чем страны Балтии к борьбе с ИГИЛ? Дело в том, что традиционно они анонсируют позицию Вашингтона по различным вопросам, в основном, касающимся российских инициатив. Теперь одиозное трио может, по-видимому, трансформироваться в квартет.
Через день после солидаризации П. Порошенко с прибалтийскими политиками – 22.11.2015 г. – произошел подрыв линии энергоснабжения Крыма на украинской территории. Подрыв стал поводом для саботирования восстановления инфраструктуры и блокирования тем самым подачи электроэнергии на Крымский полуостров. Аналогичные события продолжились и после турецкого нападения 24.11.2015 г на российский бомбардировщик. Так, киевское руководство 25.11.2015 г. объявило о закрытии украинского воздушного пространства для транзита российских авиаперевозок. Американская администрация также 25.11.2015 г. заявила о расширении санкционного списка в отношении Сирии, дополнив его рядом российских граждан.
Даже избегая обаяния конспирологии, нельзя уклониться от вопросов о том, что свело перечисленные события в один временной интервал и что выстроило их в последовательный ряд? Уверено можно сказать, что это не заслуга ни прибалтийских руководителей, ни киевского руководства, ни турецких политиков. Значит, имеется полюс силы, способный управлять перечисленными факторами и по отдельности и в нужном сочетании. В настоящее время таким потенциалом обладают только США. Каков же их мотив? Скорее всего, не дать сложиться такой широкой антитеррористической коалиции, которая способна пресечь разделение террористов на «хороших» и «плохих».
Вероятно, чувствуя поддержку этого полюса, Турция после нападения на российский бомбардировщик ведет себя по отношению к России откровенно некорректно, если не сказать вызывающе. Обращает на себя внимание то, что американские СМИ предоставляют свою трибуну турецким руководителям для тиражирования турецкой версии нападения на российский самолет, которая не допускает извинений и прояснения действительных обстоятельств происшествия. Нужно задаться вопросом, почему турецкое руководство выдерживает конфронтационную линию в отношении России и почему ее широко освещают американские СМИ? Напрашивается ответ, что в ином случае напряжение в российско-турецких отношениях пойдет на убыль и конфликт начнет затухать, а следовательно отойдут на второй план поводы и предлоги не заниматься формирование широкой антитеррористической коалиции.
Кроме того, возникший по вине Турции кризис российско-турецких отношений высвечивает глубинные причины интереса турецких политиков в сирийской проблеме. Так, ужесточение турецкой позиции в связи с деятельностью российских ВКС в Сирии произошло после того, как российские авиационные удары позволили сирийским войскам блокировать маршрут нелегальной транспортировки нефти с нефтепромыслов, контролируемых ИГИЛ на турецкую территорию, а колонны грузовиков, занимавшиеся контрабандной транспортировкой нефти, были уничтожены. Появились сообщения и факты того, что в контрабанду нефти вовлечена семья турецкого президента Р. Эрдогана. Складывается впечатление, что Б. Асад вызывает главное неудовольствие у антисирийской коалиции (США, Великобритания, Франция, Германия, Катар, Турция и Саудовская Аравия) тем, что он как законный и последовательный руководитель страны является препятствием для дезинтеграции Сирии по иракскому образцу, при котором сирийские нефтепромыслы, видимо, уже обещаны Турции. Примером для Турции могут быть США, получившие доступ к иракским нефтепромыслам по итогам вторжения в Ирак. Если к обрисованной ситуации добавить насильственную дезинтеграцию Ливии, то складывается масштабная картина силового передела рынка углеводородов в непосредственной близости от Европы. В этой связи на фоне настойчиво популяризуемого в Евросоюзе тезиса о необходимости ослабления энергетической зависимости от России нетрудно предположить, что европейским странам придется в недалеком будущем столкнуться с настойчивым предложением импорта углеводородов с промыслов, контролируемых, прямо или косвенно, американским капиталом, и по ценам, которые не будут содействовать конкурентоспособности европейского экспорта.
Тем не менее, становится все более очевидным, что дистанцирование США от идеи широкой коалиции и создание препятствий для ее реализации не нейтрализует намерения европейских стран противостоять террористической деятельности и содействовать сотрудничеству на этой почве европейцев и России.
В частности, президент Франции Ф. Олланд выполнил обещанную миссию по поиску возможностей реализации широкой антитеррористической коалиции и посетил Москву. Конечно, в его деятельности можно обнаружить много примеров непоследовательности, в частности, отказ от поставки в Россию авианосцев «Мистраль». Приведенные примеры деструктивной деятельности ближайших союзников США и стремление американской администрации удержать европейцев от сближения с Россией предоставляли ему достаточно предлогов, чтобы свести свою миссию к формальности. Однако, в данном случае он проявил давно ожидаемую от него волю в отстаивании французских национальных интересов. Более того, нашел возможным выразить свое отношение к турецкому нападению на российский бомбардировщик и высказать соболезнования в связи с гибелью российских военнослужащих. Это подтверждает, что турецкие действия не находят поддержки среди ведущих европейских стран.
Встреча президентов России и Франции, состоявшаяся 26.11.2015 г., способствовала развертыванию идеи широкой антитеррористической коалиции. В частности, были достигнуты двусторонние договоренности о расширении обмена информацией, установлены каналы связи между российской и французской военными группировками в Восточном Средиземноморье, согласованы в качестве российской и французской целей контрабанда нефти со стороны ИГИЛ, поставлена задача идентифицировать те группы на территории Сирии, которые стремятся себя не ассоциировать с ИГИЛ и готовы к ведению с ней вооруженной борьбы, локализовать размещение этих групп.
В то же время, подходы сторон к политическому будущему Сирии остались разными: Россия подтвердила свою позицию о том, что сирийский народ должен сам выбирать свое руководство, Франция же транслирует американское требование о том, что неугодный США сирийский руководитель должен покинуть свой пост.
В поведении Ф. Олланда в Москве просматриваются разные элементы. Евроатлантические – видимо, по настоятельной рекомендации США – попытки определять за сирийцев, кто должен руководить страной и увязывание сотрудничества с Россией с украинским кризисом. Европейские – понимание необходимости совместных действий против терроризма, его истоков. Национальные – стремление сохранить преимущества исторических российско-французских связйей.
Франсуа Олланд дал понять, что надеется на продолжение разговора с Владимиром Путиным в Париже уже в понедельник 30.11.2015 на саммите по климату. Намек можно понять по-разному. Либо в Москве он был вынужден придерживаться линии, согласованной с партнерами, прежде всего США, и надеется, что дома в Париже он будет чувствовать себя свободнее. Либо Ф. Олланд этой фразой вежливости на встрече хотел обозначить рамки, которые устраивают Францию в реализации коалиции.
Поведение французского президента в какой-то мере может быть воспринято как отражение в целом европейской политики на российском направлении. Европейцы не могут оспаривать российскую логику поддержания международных отношений, основанную на здравом смысле, но принять ее за основу им мешает блоковая дисциплина и патронаж США.
Можно констатировать, что на данный момент складываются две основные тенденции отношения к идее широкой международной антитеррористической коалиции. Первая – условно назовем ее «европейской» – демонстрирует стремление европейцев бороться с терроризмом в любых его проявлениях и сотрудничать с Россией. Вторая, обозначим ее как «англосаксонскую», показывает стремление США сохранять за собой исключительное право объявлять кого-либо террористами и диктовать условия, на которых можно вести с этими террористами борьбу. По этим же принципам группируются и другие страны, прежде всего, на Ближнем Востоке.
