От Бориса Межуева: 2023 год помимо всем известных неприятностей сулит нам множество интересных событий в художественной жизни. Сразу несколько достойных режиссеров современности представят зрителям новые фильмы, и почти все они покрыты некоторым ореолом загадочности. Кристофер Нолан летом выпустит фильм о Роберте Оппенгеймере, Роман Полански спустя 60 лет после «Ножа в воде» вновь объединится со сценаристом Ежи Сколимовски, чтобы удивить нас черной комедией «Отель Палас», наконец, британец Алекс Гарланд уже в марте обещает представить свою новую картину «Гражданская война». Об этом фильме почти ничего не известно, кроме того, что главную роль в ней сыграет звезда «Меланхолии» Кирстен Данс.
Но есть интрига — фильм, как пишут знающие люди, явится смысловым продолжением предыдущей картины режиссера, вышедшей в 2022 году в российском прокате под названием «Род мужской». Об этом фильме стоит поразмышлять и поспорить, потому что он явно затрагивает самые больные темы современности, притом что трактовка этого фильма в большинстве киноподкастах явно уплощает его до простого морализирования о недопустимости семейного насилия. Думаю, в этот более чем сложный год хорошее серьезное кино станет отдохновением от тревожной политической повестки. Приглашаем всех желающих к серьезному разговору, который начнет наш постоянный автор Михаил Потапов.
***
«Род мужской» Алекса Гарленда добрался до зрителей в мае 2022 года. Наград фильм не получил, но критиками был воспринят тепло. И дальше то ли отзывы, то ли посткоронавирусный голод кинотеатров по новым картинам открыли фильму путь к массовой аудитории.
О причинах выхода фильма в кинотеатрах можно рассуждать и дальше. Здесь и имя популярного режиссера, и жанр ужасов, полюбившийся зрителям.
«Род мужской» – хоррор, или, если угодно, ужасы. Жанр, который за последние несколько лет громит надоевшие комедии и мелодрамы. Но предложение есть там, где есть спрос. И выходит, что современный зритель платит за свой собственный страх гораздо больше, чем за смех и даже сексуальное возбуждение.
Неужели современный посткоронавирусный мир недостаточно пугает человека? Противоречия здесь никакого нет. Страх всегда порождает страх. Именно так мы готовим себя к будущим потрясениям всего человечества. Искусственно вызванный страх, как пощечина, заставит сердце биться сильнее, разогнать по телу выработанный адреналин.
И «Род мужской», действительно, пощечина. Перед нами не триллер в духе Шьямалана, где пугает идея. На некоторые моменты работы Гарленда действительно жутко смотреть.
Фильм отлично держит ритм, где-то нагнетая атмосферу, где-то позволяя расслабиться. Палитра киноленты только подчеркивает происходящее. Теплые и яркие цвета характерны для сцен в помещениях. За их пределами зеленое бесконечное месиво из деревьев, изредка разделенное темными туннелями и дорогами.
Изображение Гарлендом природы, цветущей и зарастающей своими краями в человеческий мир, явно отсылает к «Сталкеру» Тарковского. В первой половине фильма несложно увидеть несколько прямых кино-цитат из творчества русского режиссера.
Дальше общего с культовым российским фильмом становится меньше. Медитативные изображения природы сменяют сцены в замкнутых пространствах. Фильм изящно становится страшнее. Возникает больше вопросов к происходящему. Но точно становится ясно: перед нами красивое кино.
В это обрамление Гарленд вплетает незатейливую сюжетную линию. Главная героиня Харпер переживает трагичный финал несчастливого брака. Муж-абьюзер погибает в результате несчастного случая. Надеясь привести свои мысли в порядок, героиня отправляется на отдых в небольшую британскую деревеньку. Но таинственные пейзажи только сбивают с толку персонажа ирландской актрисы Джесси Бакли.
Режиссер запирает героиню в плену магического реализма. Жители деревни – похожие друг на друга мужчины. С каждой новой встречей они все сильнее нарушают личные границы Харпер.
Спасают ли фильм актерский состав и великолепная визуальная составляющая?
Окинув взглядом сюжет киноленты, сложно отделаться от ощущения, что перед нами типичное кино, проникнутое трендами современности. «Хорошая» женщина сражается с «плохими» мужчинами. И если бы эта мысль исчерпывала весь фильм, рецензию можно было бы смело закончить, а фильму обещать стремительное исчезновение из памяти зрителей.
Правда, Гарленд оказался не так прост.
Работы режиссера сложно разделить на отдельные части. Уже с первых сценариев Алекса Гарленда (а также романа «Пляж», позднее получившего экранизацию) появляется ключевая тема всего его творчества. Гарленд рассуждает о том, как человек сражается со своим собственным хаосом. Так было и в «Пекле», где экипаж космического корабля сталкивается с одичавшим персоналом другого судна. Так было и в «Аннигиляции», где люди оказались беспомощны перед своими двойниками.
Заученная со школы формула человека как биосоциального существа у режиссера превращается в биологическое vs социальное.
Здесь можно вспомнить Ларса фон Триера, фильмография которого – сражение эроса и танатоса. Правда если у Триера чудовищны обе стороны конфликта, у Гарленда – только одна. Животное начало в человеке, и правда, пугает. Прорвавшись на свободу, природный хаос с легкостью нарушает социальные ограничения, ставит под сомнение цивилизованность человека и человечества.
Главная героиня, без сомнения, выступает носителем рационального начала. А вот «животная» сторона конфликта достается Рори Киннеру, который формально исполнил роли каждого жителя деревни. Известный по второстепенным ролям, актер отлично справился с непохожими образами. Театральная закалка Киннера здесь говорит сама за себя.
В первые минуты фильма появляется яблоня. Режиссер недвусмысленно намекает: перед нами то самое дерево с запретным плодом. Не церемонясь, Харпер пробует яблоко. Сцена выглядит крайне человечно. Уставшая от потрясений, героиня хочет вернуть в свою жизнь гармонию, которой пронизана местная красота. Тишину нового места буквально хочется попробовать на вкус.
Запретный плод становится отправной точкой символической линии фильма. Теперь Харпер не гость в благоуханном месте, она заброшена в деревню, словно чужеродный элемент. Местная деревенщина все сильнее смотрит на нее, как на диковинку. В итоге героиня подвергается сначала психическому, а потом и физическому насилию. Вновь повторяется картина брака, оставленного позади.
С одной стороны, перед нами история грехопадения, но последующие события слишком сильно искажают этот сюжет. Христианской символики в фильме не так уж и много, а церковь и церковнослужитель явно выступают носителями животной сущности, с которой сражается героиня. Образ запретного плода запускает сражение христианского символизма с гностическим мифом.
На месте Бога-Отца довольно быстро оказывается мужчина-насильник. Закономерно возникает вопрос: насколько запретен плод? Именно он и отличает героиню от жителей деревни. Причем «запретным плодом» становится и Харпер – источник сексуального желания для мужчин, и обладание рациональным знанием. Телефонная связь, автомобиль, фотокамера постоянно выручают и в итоге помогают спастись.
Сильная героиня в пугающем месте напоминает еще один знаменитый сюжет кино-фантастики – противостояние Эллен Рипли и Чужого. Героиня Сигурни Уивер выходит из конфликта победителем, но Чужой продолжает путешествие по галактике и становится антагонистом в новых фильмах франшизы. Намеки на то, что конфликт не исчерпан, есть и в «Роде мужском».
Фильм Алекса Гарленда не несет в себе ни новых тем, ни новых методов повествования. Режиссер работает с привычным ему материалом, в привычной манере. Как итог – предсказуемо хорошая картина, которую стоит пересмотреть (если вы на это решитесь). Фильм работает как хоррор, как философская притча и даже как одноразовое кино о современной повестке. Впрочем, стилизация под последнее делает киноленту только интереснее.
