Рубрики
Статьи

Ретро-консерватизм Жаиру Бользонару: возможная судьба одного политического симулякра

Ретро-консерватизм Бользонару – не что иное, как транслируемый в современную бразильскую жизнь консервативный симулякр, поскольку формирующие его образы и идеи адресуют бразильцев к образу ныне не существующей (да и никогда не существовавшей в реальности) «консервативной идиллии» в Бразилии

Симулякры и политика (вместо введения)

 Понятие симулякра сегодня неразрывно связывается с феноменом пост-модернистской политики (или т.н. пост-политики). При этом возникли ряд теорий, рассматривающих жизнеспособность и силу симулякра как публичного феномена. Начало теории симулякра положил в 1969 году Жиль Делез в своей статье, посвященной истолкованию смысла платоновского «Софиста»; философ усмотрел наличие у Платона намерения устранить симулякр как несовершенное подобие идеи путем рассмотрения любой вещи как копии той или иной идеи. Свое развитие заявленный Делезом подход получил в философском трактате Жана Бодрийяра «Симулякры и симуляция» (фр. Simulacres et Simulation), вышедшем в свет в 1981 году. В этом трактате Бодрийяр исследует взаимосвязи между реальностью, символами и обществом.

Согласно Бодрийяру, «симулякр никогда не являлся тем, что скрывает истину – но именно истина скрывает то, что не существует. Симулякр же действителен»[1]. Тем самым Бодрийяр рассматривает симулякр в качестве особой сфальсифицированной реальности.

В своем сочинении «Забыть Фуко» Бодрийяр, рассматривая феномен политики через призму симуляции, в итоге заключает, что «…секрет великих политиков заключается в способности убедить в том, что власть не существует. Что она представляет собой не что иное, как перспективное пространство… и если власть соблазняет, то это именно потому, что она является симулякром»[2].

Согласно Бодрийяру, наступившая постмодернистская эпоха — эпоха торжества симуляции и симулякров. В новых условиях реальность превращается в модель, граница между вещами и знаками разрушается, и в итоге все существующее приобретает черты симулякра либо непосредственно превращается в симулякр — копию, изображающую что-то, либо вовсе не имевшее оригинала в реальности, либо со временем его утратившее.

Бодрийяр утверждает, что сегодня замещение реальности и смысла символами и знаками стало несомненным, а симуляция – самой сутью политического. Цель симулякров – не спрятать окружающую реальность от заинтересованного наблюдателя, но скрыть сам факт несоответствия наших представлений реальности. Благодаря этому симулякры превращаются в самодостаточные символы, конструирующие (с помощью технологий культурного и медиа-производства) условную реальность, которую и призваны поддерживать с помощью своих манипуляций политики; при этом речь идет не о конструировании не повседневности, но о формировании образов более масштабной и сложной реальности, которую должны принять люди.

Благодаря постоянно генерируемым политиками и другими публичными фигурами симулякрам понимание людьми смысла совместного существования становится более определённым. Конструирование политиками и медиа все новых симулякров постепенно разрушает и вытесняет все прежние смыслы, и само общество отныне нуждается ни в чем ином, как в конструировании все новых симулякров, которые как бы «предваряют реальность» – вопреки собственной логике тех или иных явлений и процессов (Бодрийяр назвал это  «прецессией симулякров»).

Бодрийяр соответственно выделяет четыре фазы развития образа (в зависимости от степени связи последнего с реальностью):

  1. Образ — доброкачественное изображение или копия, которым мы верим, которую можно назвать отражением фундаментальной реальности;
  2. Образ — сознательно искаженное отображение реальности, недостоверная копия, которая «маскирует и искажает фундаментальную реальность» и носит вредоносный характер, будучи тесно связанными с корыстными целями политических манипуляторов;
  3. Образ, маскирующий отсутствие фундаментальной реальности (копия несуществующего, копия без оригинала) – благодаря чему его воспроизводство и ретрансляция приобретают «характер чародейства» и своеобразной алхимии;
  4. Фаза чистой симуляции, где симулякр не имеет никакого отношения к какой-либо реальности, «являясь собственным симулякром в чистом виде» – и создает полностью самодостаточную иллюзорную реальность.

 

На взгляд автора статьи, в условиях кризиса современных политий и привычных политических практик возможна ситуация, когда политический или идеологический образ, обозначающий давно ушедшую политическую реальность, в определенной ситуации может стать своеобразным центром притяжения, объединяя вокруг себя разнородные общественные силы и элементы политической жизни (своеобразный политический синкретизм) – и создавая своеобразную модель политического порядка вместо хаоса. Люди готовы до определенного момента оставаться лояльными данному симулякру, воспроизводящему его политику и основанной на нем модели политической реальности. Однако развертывание внутренней логики такого симулякра (идеологического конструкта) все больше обнаруживает его несоответствие существующей политической реальности и ее запросам – что неизбежно заводит подобный ретро-симулякр и его создателя в смысловой и политический тупик, и ведет в итоге к болезненному политическому поражению.

Таким образом, вызванный к жизни подобным образом симулякр на время обретает черты политической реальности, но затем постепенно превращается в фантом. Таким фантомом в современной практике некоторых стран и выступает ретро-консерватизм – точнее, положенные им в основу общественно-политические идеи, которые право-популистские политики пытаются выдать за единственную достоверную реальность, но которые при этом все сильнее сталкиваются с интересами и ценностями общества. Рассмотрим проявление данного феномена на примере Бразилии и ее действующего президента Жаира Бользонару

 

Право-популистский прорыв или попытка ревизии бразильской политики

Победа на президентских выборах 2019 года в Бразилии «праворадикала» Жаира Бользонару стала шоком для политической системы страны – успевшей в течение нескольких последних лет пережить ряд глубоких потрясений. И дело здесь не только в относительном успехе эпатажного «правого политика» – но в формальном торжестве политических идей, очевидно выходящих за рамки либерально-прогрессистского (допуская его «левое» прочтение) консенсуса, на базе которого развивалась страна с момента прекращения военного правления в 1985 году.

Жаи́р Месси́ас Бользона́ру (родился в 1955) – пожалуй, наиболее колоритный представитель «консервативной волны» в странах Латинской Америки, начавшейся с 2014 года, представители которой, придя во власть, стремились нивелировать  эффекты предшествующей «левой волны» 2000-х годов.

Контрастная избирательная кампания «мессии» Бользонару, особенности его личной и политической биографии, его политические действия и символические «жесты», зачастую выступающие как средства самопиара, напомнили бразильцам старшего и среднего поколений политических стиль таких известных всей Южной Америке авторитарных «тяжеловесов», как многолетний правитель Парагвая Альфредо Стресснер и глава аргентинской военной хунты Хорхе Видела.

Бразилия, пережившая во времена южноамериканской «волны диктатур» 1960-1980-х годов наиболее продолжительное военное правление (1964-1985 гг.), известное под именем «свинцовые годы» или «Пятая Республика», находится на пороге определенной политической и идеологической «развилки». Шокирующие детали операции «Кондор», ставшие впоследствии известными бразильской общественности, несостоявшееся «экономическое чудо» и столь же неуспешная кампания военной хунты по борьбе с коррупцией, перенос столицы в специально построенный «технополис» Бразилиа и многие другие события –  из достояния истории превратились в своеобразную «точку возврата».

После нескольких сроков правления «левых» во главе государства оказался представитель одной из «консервативных фамилий» страны, карьерный военный, заявлявший о необходимости осуществить не просто ревизию проводившейся в течение последних полутора десятилетий лево-центристской (лево-либеральной) политики, но полноценную реставрацию консервативной политики пятидесятилетней давности – последовательно оправдывая все связанные с ней политические идеологемы и практики.

Происхождение и карьерное становление Бользонару, его интеллектуальное «созревание» в период военного правления предопределили его твердую неприязнь к либеральным и (прежде всего) «левым» политикам страны. Закончив престижную Военную академию Агульяс-Неграс в 1977 году, он отдал военной службе (в качестве десантника и артиллериста) в общей сложности 17 лет и дослужившись до звания капитана. Упразднение военной диктатуры побудило Бользонару искать новое поприще для приложения сил, и он в итоге выбрал политику (несмотря на свое изначальное пренебрежение к основному большинству представителей политического класса Бразилии). Он не имел мощной интеллектуальной платформы, однако ему были присущи определенная харизма и способность к публичной коммуникации, что побудило его в итоге выбрать популистский стиль в политике. Имидж жесткого, но справедливого публичного лидера Бользонару начал формировать еще в 1986 году, когда в одном из интервью он открыто указал на несправедливое обращение государства с уволенными из действующей армии офицерами, чем вызвал широкое одобрение в армейских кругах.

Собственно политическая карьера Бользонару началась в переломном для Бразилии 1988 году – то есть в тот самый год, когда Национальной конституционной ассамблеей была принята новая Конституция страны, закрепившая статус демократических институтов и узаконившая переход к гражданскому правлению после двух десятилетий диктатуры. Именно в этом году Бользонару был впервые избрался в муниципальный совет Рио-де-Жанейро (где традиционно преобладают консервативные настроения), взяв старт в своей политической карьере. Затем он семь (!) раз становился депутатом национального парламента, неизменно пропагандируя право-консервативные взгляды и призывая к политическому реваншу в отношении «левых» и их союзников.

На всеобщих выборах в Бразилии в 2014 году за него проголосовало больше всего избирателей штата Рио-де-Жанейро (464 тыс. голосов), что позволило экспертам говорить о его устойчивых электоральных позициях и возможности развить успех на федеральном уровне политики. Рекордное 27-летнее пребывание в Конгрессе позволили Бользонару не только превратиться в респектабельного регионального «патрона», но и приобрести необходимый для последующего «карьерного рывка» политический опыт.

Хорошо понимая особенности и возможности существующей бразильской многопартийности, Бользонару в течение своей карьеры сменяет несколько партий различной идеологической ориентации, используя их в качестве «трамплинов» для поступательного карьерного продвижения (Христианско-демократическую, Прогрессистскую, Реформистско-прогрессистскую, Бразильскую трайбалистскую, Партию либерального фронта); при этом с реализацией собственного партийного проекта не преуспел. В 2018 году Бользонару после недолгих размышлений вступил в Социал-либеральную партию, не подорвавшую свою репутацию участием в сотрясшем страну коррупционном скандале 2010-х годов.

Опираясь на поддержку этой сравнительно молодой партийной структуры, Бользонару завершил свое вхождение во власть – воспользовавшись кризисом власти лево-центристов («Партия трудящихся»), вызванным ухудшением внешнеэкономической конъюнктуры и снижением темпов экономического роста и кризисом дирижистской модели экономической политики, в рамках которой результаты экономического роста использовались для решения проблемы бедности – равно как и для решения других проблем, накопившихся в социальной сфере.

Однако без постоянного притока внешних инвестиций (которые прекратились вследствие рецессии в мировой экономике, начавшейся в 2014 году) и успешного использования других позитивных эффектов экономической глобализации данная модель быстро потеряла свою популярность. Довершил дело коррупционный скандал вокруг государственной компании «Петробраз», пошатнувший репутацию Партии трудящихся и ставший основанием для начала следствия против бывшего президента Лулы да Силвы и подтолкнувший начало процесса импичмента против тогдашнего президента Дилмы Русефф (которую, помимо попытки воспрепятствовать уголовному преследованию Лулы, также обвинили в нарушении налогового законодательства и финансовых махинациях с государственными средствами в ходе её избирательной кампании).

В ситуации кризиса основных властных институтов оценивший ситуацию «правый» популист Бользонару сумел воспользоваться расколом в лагере «левых» сил и заключением в тюрьму их лидера экс-президента Лулы; будучи осужденным за коррупцию, Лула был снят с выборов – а получивший  от него полномочия Фернанду Аддад с самого начала уступал Бользонару лидерство в президентской гонке начиная с апреля 2018 года, и в итоге так и не сумел ликвидировать это отставание. Кандидаты от «левых» сил (упомянутый Аддад, бывший губернатор Сан-Пауло Жералду Алкмин и представитель экологистского движения Марина Силва) не смогли должным образом консолидироваться и уступили итоговое первенство «правым». По итогам первого тура выборов преимущество Бользонару над Аддадом выглядело весьма убедительным (46,06 % голосов против 29,24 %); однако и во втором туре собравший все основные голоса «левого» электората Аддад снова уступил фавориту гонки из «правого» лагеря (44,46 % голосов против 55,54 %).

При этом Бользонару сумел проявить определенную гибкость, консолидировав вокруг себя с помощью «гибридной платформы» не только консервативно настроенных избирателей (желающих «твердого порядка» в учреждениях и в законах, внедренного «твердой рукой»), но и сторонников более последовательных либеральных реформ, не удовлетворенных многолетним правлением «трудовиков» (в чрезмерном государственном вмешательстве которых многие усматривали источник коррупции и общей экономической неэффективности) – а равно и поклонников «быстрых решений», склонных верить популистским обещаниям. Бользонару сумел тогда ответить на предвыборные ожидания всех перечисленных групп электората. Так, в своей предвыборной программе «ультраправый» кандидат обещал либерально настроенным избирателям снижение налогов, приватизацию государственных активов с целью сокращения долгов государственного бюджета и новый механизм формирования минимального дохода, а поклонникам «консервативного порядка» и «решительных мер» – беспощадную борьбу с преступностью, либерализацию законодательства на приобретение и владение оружием, отказ от привилегий для расовых меньшинств и женщин.

Стиль Бользонару, проявившийся в целом ряде скандальных заявлений и поступков, может быть определен как праворадикальный ретро-трэш. Среди последних – тезисы о моральной и политической «оправданности» военной диктатуры и репрессий 1964-1985 годов (при этом на заявление Бользонару о «спасительной миссии» Аугусто Пиночета для чилийской нации уже критически отреагировал президент этой страны Себастьян Пиньера), попытка обосновать репрессивные практики военного режима как нечто «легитимное», что может быть применено и в будущем. Обосновывая импичмент теперь уже бывшему президенту Дилме Русефф, он в позитивном ключе упомянул деятеля военного режима, курировавшего программу пыток политзаключённых (сама Русефф предстала тогда перед судом за участие в партизанском движении и подвергалась пыткам электорошоком), а также заявил о «желательности» более масштабного военно-полицейского насилия в отношении противников бывшего военного режима.

Особенности экстравагантного политического стиля Бользонару – демонстративная «антилевизна» и враждебность демократии. Либеральная демократия для него – символ упадка общества и хаос, в то время как «левые» и либеральные силы рассматриваются в качестве проводников последних. Подкрепляя свой «антилиберальный» имидж, Бользонару регулярно делал скандальные резонансные заявления, воспринимавшиеся общественностью как расистские, «нетолерантные» (из числа наиболее нашумевших – заявление о необходимости «стерилизации» бедных, ибо «только строгий контроль над рождаемостью может спасти страну от хаоса») и женоненавистнические. Публичные столкновения с женщинами-политиками (имея ввиду оскорбления в адрес депутата парламента Марии ду Росариу, оцененные впоследствии судом как «моральный вред») привлекли внимание его сторонников из числа «правых» консерваторов и радикалов, поляризуя общественное мнение. Несмотря на экстравагантность многих его деклараций, Бользонару предъявил общественности и немало системно оформленных предложений – в частности, он выступил за экономически либеральный курс, но при этом твердо высказался против земельной реформы, секуляризма и легализации наркотиков.

Осознанно или неосознанно подражая экстравагантному политическому стилю знаменитых право-консервативных популистов – будь то бывший перуанский президент Альберто Фухимори или нынешний хозяин Белого Дома Дональд Трамп. Классифицируя Бользонару на основе его публичных высказываний, The Economist аттестовал его как «радикала», «религиозного националиста», «правого демагога» и «апологета диктаторов». При этом последовательного курса в духе «Нового государства» Жетулиу Варгаса (1937-1945) с присущими последнему масштабными политико-преобразовательными и модернизационными планами Бользонару своим избирателям и сторонникам так не предложил, ограничившись заявлением позиций по отдельным значимым социально-экономическим вопросам. Однако в рамках постмодернистского политического контекста этого оказалось достаточным для сохранения внимания и поддержки со стороны его «целевой» аудитории.

В то же время, подражание экспансивному политическому стилю Дональда Трампа («Трамп служит для меня примером») позволило Бользонару успешно встроиться в  проявившуюся сегодня «правую волну», эксплуатируя разочарование немалой части бразильского общества в Партии труда и их лево-либеральных сторонниках.

Следуя общей логике консервативного радикализма и характерной для него повестке, Бользонару активно продвигает право-популистское понимание идеи порядка. В частности, он категорически настроен против насильников и наркобаронов, предлагая ввести для них смертную казнь. В той же логике выдержано его заявление о категорической неприемлемости однополых браков и абортов.

Еще одна программная позиция Бользонару как национал-консерватора – т.н. «экономический национализм». Вопреки преобладающей сегодня тенденции, он не приветствует привлечение китайских инвестиций в бразильскую экономику и намерен ограничить возможность покупки бразильского бизнеса китайской стороной.

Во внешней политике Бользонару, вразрез с общей логикой внешнеполитического поведения предшествующих «левых» правительств, является сторонником сближения с США и Израилем – отказывая Палестине в статусе государства. Характерно и его отношение к некоторым общепринятым международным институциям –  имея ввиду его популистское и невыполнимое обещание вывести страну из ООН, являющейся, по мнению президента Бразилии, «собранием коммунистов».

Столь же нереализуемым выглядит и публично заявленное Бользонару намерение «упразднить коммунизм» на южноамериканском континенте (что очевидно противоречит логике южноамериканского «лево-правого» маятника); при этом «привилегированной мишенью» для него в этом отношении является режим Николаса Мадуро в Венесуэле.

Настойчивое стремление Бользонару отождествить консервативно-антидемократическую утопию с реальностью, на взгляд автора, подтверждает известный тезис Ривароля о том, что «дальше всех идет тот, кто не знает, куда он идет». И выглядит вполне логичным, что политические и властно-управленческие практики Бользонару скорее провоцируют враждебность и отчуждение, нежели консолидируют и без того разделенное бразильское общество. По данным бразильских социологов, оценки его правления как «плохого» и «ужасного» достигли в марте 2020 года наивысшего показателя в 36 %, последовательно увеличиваясь по сравнению по сравнению с первоначальными оценками после вступления Бользонару на президентский пост в январе 2019 года.

В чем же заключается социальный и политический смысл «феномена Бользонару»?

С одной стороны, его успех выглядит как результат глубокого и многолетнего недоверия к партийным политикам и особенно к бразильским «левым» со стороны значительной части бразильского общества – консервативные избиратели по сию пору не верят в их способность создать что-либо конструктивное и традиционно обвиняют в дефектах властно-управленческих и судебных институтов, усматривая в них источник многочисленных дефектов и кризисных явлений, свойственных бразильской политической системе. Отставной военный Бользонару выглядит в их глазах как деятель, способный проводить политику «твердой руки» в сфере безопасности и «осушить болото коррупции».

При этом, помимо ностальгирующих по «твердой руке» представителей старшего поколения бразильцев, Бользонару привлек на свою сторону и немалое число молодых избирателей – приверженцев жизненного и карьерного успеха посредством «опоры на собственные силы». Против кандидатов от «левых» на последних президентских выборах выступили не только представители консервативных «верхов» и сторонники «кастового» общества – но и немалая часть нового «среднего» класса Бразилии, повысившая свой социальный статус в результате социально-экономической политики «трудовиков». Политическая интуиция, присущая бывшему военному, обеспечила ему определенный успех – который, однако, не может быть бесконечным по причине отсутствия продуманной стратегии изменения такого сложного общества, как бразильское.

В конечном итоге, ретро-консерватизм Бользонару –  не что иное, как транслируемый в современную бразильскую жизнь консервативный симулякр, поскольку формирующие его образы и идеи адресуют бразильцев к образу ныне не существующей (да и никогда не существовавшей в реальности) «консервативной идиллии» в Бразилии – в стране, где политическая культура до сих пор разделена на не примиренные друг с другом «правый» и «левый» «полюса» (бразильский либерализм, выступающий в качестве «третьей силы», пока не в состоянии их примирить их друг с другом). Безапелляционное навязывание радикально-консервативного дискурса без попыток диалога с оппонентами, отказ от выдвижения какого-либо проекта в духе «консервативной демократии» (то есть основанного на полноценном консенсусе и механизмах обратной связи с обществом) делают перспективы политического курса Бользонару сомнительными.

Идеологический консерватизм в соединении с неолиберальным экономическим курсом, приводящим, помимо улучшения условий для деятельности бизнеса и некоторого экономического роста, к одновременному усилению социального расслоения и ухудшению ситуации в социальной сфере – рано или поздно столкнется с неприятием бразильского общества. Итоговый кризис консервативного симулякра и подкрепляющего его политического курса, таким образом, неизбежен – будет ли он осуществлен силами нового собирающего протестные голоса лево-либерального альянса или иным способом, бразильский политический «маятник» рано или поздно качнется в противоположном направлении.  Оставив в состоянии фрустрации всех тех, кто рассчитывал использовать консервативную идею, соединенную с некоторыми элементами экономического либерализма, в качестве исходной позиции для выстраивания нового более качественного и устойчивого политического порядка. Поскольку Бразилия как страна укоренившейся «карнавальной культуры» не слишком восприимчива к непрерывному дискурсивному монологу и идеологическому диктату.

 

[1] Baudrillard J. Simulacres et simulation. – Paris: Galilée, Paris, 1981. – P. 9.

[2] Baudrillard J. Oublier Foucault. – Auvers-sur-Oise: Galilée, 1977.

______

Наш проект осуществляется на общественных началах и нуждается в помощи наших читателей. Будем благодарны за помощь проекту:

Номер банковской карты – 4817760155791159 (Сбербанк)

Реквизиты банковской карты:

— счет 40817810540012455516

— БИК 044525225

Счет для перевода по системе Paypal — russkayaidea@gmail.com

Яндекс-кошелек — 410015350990956

Автор: Сергей Бирюков

Доктор политических наук, профессор, профессор Кемеровского государственного университета (Кемерово), директор лаборатории «Центр изучения евразийского пространства» (СИУ-РАНХиГС, г. Новосибирск)

Добавить комментарий