Рубрики
Статьи

Призрак пандемии и будущее глобального мира

Стремительная экспансия вируса продемонстрировала, что глобальность (как результат процесса глобализации) существует. Пандемия лишь подчеркнула, что «основным противоречием эпохи» стали отношения между США и Китаем. Пандемия зародилась в Китае как биологически, так и политически. Политически в том смысле, что Китай дал первый пример эффективной (по общему мнению) реакции государственной власти на эпидемию. Фокус мировой трансформации в связи с пандемией лежит во взаимоотношениях государственной власти (института государства), национальных организаций и населения.

Русская Idea: По мере распространения эпидемии коронавируса на всю планету стал возникать вопрос, к каким глобальным изменениям это приведет. Первоначально казалось, что настал конец глобализации и впереди – возрождение национальных государств. Так ли это на самом деле? Владимир Никитаев убедительно доказывает, что нет, на глобальном уровне лишь произошло усиление и так имевшегося противостояния США и Китая, но вот в чем пандемия будет иметь реальные последствия – так это во внутреннем пространстве каждого государства, в отношениях власти с населением. Нам кажется, что это – безусловно, важный тезис, однако какие внутренние «структуры» могут активизироваться и усилиться во взаимоотношениях с государством, и не произойдет ли на самом деле ослабление государства под давлением этих внутренних институтов? Вот вопрос, на который, судя по всему, еще только предстоит ответить.

 

***

«Видения (разумеется, мы не ведём здесь речь о галлюцинациях) не привязаны к месту и являются обычно с определённой целью: сообщить о смерти, предупредить об опасности, призвать на помощь. Видение всегда «человечно», оно неспособно нас испугать. Привидение (ghost) – нечто не от мира сего. При встрече с ним мы ощущаем замогильный холод, сердце нам сковывает ужас: если видение несет в себе искорку жизни, то привидение – движущаяся оболочка… Самое страшное в призраке – это его подчиненность какой-то неясной цели: не частица отколовшейся человеческой психики оживляет его, но некая безжизненная идея-фикс».

Нандор Фодор. Меж двух миров[1]

 

Подобно тому, как в ходе развития заболевания гриппом в организме обостряются ранее имевшиеся заболевания, так и концентрация разного рода активности и напряжённости вокруг пандемии COVID-19 обостряет уже довольно давно поставленные вопросы о судьбе глобализации, цивилизации, демократии и т.д.

В глобальной дискуссии о COVID-19 сформировались два лагеря: условно говоря, «натуралистов», которые исходят из биологически беспрецедентного характера нового вируса и поддерживают любые меры в борьбе с ним как со смертельной угрозой всему человечеству, и «конструктивистов», утверждающих заурядный характер вируса и социально-политический характер «пандемии» как властного конструкта, направленного на ограничение прав и свобод личности[2].

На мой взгляд, нынешняя пандемия – это и не полностью реальный (биологический), но и не полностью виртуальный феномен, сконструированный в политическом секторе масс-медиа.  Это – призрак.

Что такое призрак? Единственные профессиональные эксперты (если так можно выразиться) по призракам – оккультисты и парапсихологи утверждают, что призрак не выдумка и не галлюцинация, а некая сущность в «эфирном теле» на грани двух миров, материального и духовного. Иначе говоря, призрак – это явление, имеющее реальную, но не сомасштабную (или даже не соприродную) всему явлению основу.

В этом смысле и «натуралисты», и «конструктивисты» и правы, и неправы одновременно.

Так действительно ли пандемия коронавируса, этот призрак из рода highly likely, означает конец «старого мира», и действительно ли нам удастся (придётся) в обозримом будущем «отряхнуть его прах с наших ног»?

Не будем углубляться в экономику, как тему, которая требует отдельного, обстоятельного анализа, и сосредоточимся на политическом вопросе о судьбе глобальности и государства в свете происходящих событий.

Что продемонстрировал нынешний мировой кризис?

Стремительная экспансия вируса – будь он реальным биологическим, медийным или ещё каким угодно объектом – абсолютно очевидным образом продемонстрировала, что глобальность (как результат процесса глобализации) существует.

Кроме того, она показала (подтвердила), что:

– геополитика потоков пришла на смену геополитики пространств (о чем пиал автор этих строк на Русской Idea ранее): географически все страны остались на своих местах, но перекрытие потоков товаров, услуг и лиц разом и резко изменило и политическую, и экономическую ситуацию;

– сетевые неограниченные структуры играют более важную роль, чем центрированные (типичные) системы, обеспечивающие свою целостность за счет границы внешнего и внутреннего;

– риски стали важнее факторов, то есть то, чего ещё нет, но только может случиться, теперь больше влияет на принятие решений, чем то, что фактически есть и действует здесь и сейчас.

Разрушила ли реакция государств и их альянсов (ЕС, к примеру) глобальность? Иначе говоря, является ли состояние процесса глобализации перед пришествием коронавируса терминальным?

Чтобы разобраться в этом вопросе, рассмотрим ситуацию в четырёх ракурсах, которые дают если не исчерпывающую, то достаточно полную картину происходящего:

– инфраструктуры (в типичном случае – сети);

– институты и организации (своего рода социальные организмы и машины);

– население (как масса и как индивиды);

– идеологии (как относительно связные массовые представления о мире, идентичностях, ценностях и способы интерпретации происходящего).

С глобальными инфраструктурами, по сути, ничего не случилось. Потоки через некоторые из них оскудели или даже замерли, но сами они остались во вполне рабочем состоянии. А финансовая, телекоммуникационная и информационная инфраструктуры так и вообще прекрасно себя чувствуют. Заметим, что единственной инфраструктурой, над которой государства имеют суверенитет и которая является (или была) самой открытой и демократичной, является транспортная. Означает ли тот факт, что государства закрыли границы для перемещения людей, перевели в нерабочее состояние единственную инфраструктуру, которая практически не имела глобального контроля, конец глобализации?..

Изменения произошли в пространстве институтов, пространстве, в котором глобальности современного мира противостоит локальность государства, глобальным институтам и организациям (в том числе транснациональным компаниям) – институт государства и национальные организации.

Однако в этом плане на изменение соотношение глобального и локального гораздо сильнее, чем пандемия, подействовали, и продолжают действовать, политика США при администрации Трампа и выход Великобритании из ЕС (Брекзит).

Пандемия лишь подчеркнула особенность текущего момента, а именно, что «основным противоречием эпохи» стали отношения между США и Китаем. Пандемия зародилась в Китае как биологически, так и политически. Политически в том смысле, что Китай дал первый пример эффективной (по общему мнению) реакции государственной власти на эпидемию. Тот факт, что подавляющее большинство стран мира вынуждено было взять этот пример за своего рода образец, показывает две вещи:

во-первых, что глобальное сообщество государств, в котором все зависят друг от друга даже во внутренней политике, существует и исчезать не собирается,

во-вторых, что Запад продолжает утрачивать монополию на образцы политики, экономики и культуры для этого глобального сообщества государств и, что ещё важнее, для населения (третий аспект нашего анализа).

Ирония судьбы, однако, в том, что Китай нанес этой монополии сокрушительный удар на её же идеологический территории (четвёртый аспект), поставив «права человека», то есть, в данном случае, права индивида на жизнь, превыше всего. И поскольку либеральная идеология во многом уже глобализована, любое правительство, которое проявит о своем населении меньшую, по мнению этого населения, заботу, чем коммунистическая партия Китая о своем, рискует потерять «кредит доверия», а затем и голоса избирателей.

Разумеется, Китаю это «не сойдет с рук», претензии и даже иски к нему по поводу экономических потерь из-за пандемии уже дружно предъявляются США и их традиционные союзники.

Опять-таки, ничего особенно нового призрак пандемии тут не внёс. И квазиполярность[3] нового мирового порядка, и санкции как один из глобальных инструментов силы, отработанный на Иране, КНДР и России, – всё это уже было до неё. Вопрос только в том, не найдет ли тут коса на камень: Китай все-таки вторая экономика мира, а не одиннадцатая-двенадцатая, как Россия.

Некоторые международные (глобальные) организации показали себя недостаточно подготовленными и эффективными для такого рода ситуаций. Так, ВОЗ понесла серьёзные репутационные потери, а ООН в очередной раз продемонстрировала  свою неспособность преодолевать местечковые политические интересы государств-членов. Однако, что касается ВОЗ, не исключено, что её ждет реформа, которая превратит эту организацию в эффективный (и жёсткий) глобальный инструмент по предотвращению и борьбе с пандемиями. Если же нет, то будет создан другой глобальный институт.

Таким образом, фокус мировой трансформации в связи с пандемией лежит во взаимоотношениях государственной власти (института государства), национальных организаций и населения.

Результатом нескольких десятилетий глобализации стал известного рода упадок института государства. В частности, в условиях разрастания «четырех свобод» и идеологической диктатуры (нео)либерализма государство существенно сократило сферу своего контроля над индивидами и организациями, а также потребность последних в нём. Верхнему классу («элите») в общем и целом это выгодно в экономическом плане, но в политическом скорее нет. В условиях глобальной нестабильности и неопределенности ослабление института государства, который для верхнего класса служит инструментом силового контроля и управления массами, невыгодно и чревато слишком высокими рисками.

Поскольку отношение власти имеет двусторонний характер, его невозможно укреплять без участия в этом обеих сторон. Говоря о государственной власти, стоит вспомнить, что если государство на протяжении всей своей истории и справлялось с чем-то более-менее эффективно – а потому и признавалось и поддерживалось населением как власть, – так это с защитой страны от внешней агрессии, а внутри страны – с поддержанием общего правопорядка и безопасности. Потому всегда хорошим способом укрепить государственную власть была маленькая победоносная война.

Борьба с пандемией коронавируса для властей большинства стран мира – прекрасная альтернатива традиционной маленькой, победоносной войны. Прекрасна она тем, что практически не несет для властей риска поражения. Важная оговорка: если власти соблюдают меру.

Пандемия COVID-19, как и все предыдущие, естественным образом закончится. Более того, хотя заболевание останется существовать в природе[4], об окончании войны с призраком пандемии власти смогут объявить в тот момент, который сочтут наиболее подходящим для себя. Примерные сроки, привязанные к разработке и массовому производству вакцины, уже названы: полгода для развитых стран и год-полтора для всего мира.

При этом «маленькая» не означает отсутствия напряжения, жертв, героев и издержек – война должна быть войной со всеми, или почти всеми, атрибутами, иначе победа не произведёт необходимого катарсического эффекта. Население должно прочувствовать тяготы (тем тяжелее, тем лучше, но без крайностей, способных вызвать реальное сопротивление) и успеть оценить те усилия, которые предпринимают власти, чтобы его спасти. При этом население в отличие от власти рискует на самом деле, и пусть риск невелик, но никому не хочется оказаться в числе 3-5% летальных случаев. На это, собственно, и сделана ставка, которая постоянно повышается или поддерживается статистикой заболевших и смертей.

Однако статистика в данном случае подобна двуликому Янусу: с одной стороны, рост числа заболевших и умерших подкрепляет, до поры до времени, предпринимаемые меры (на них, кроме прочего, завязаны финансовые интересы определенных групп), но за определенным пределом начнет играть в противоположную сторону, то есть «могут спросить», в том числе за рукотворный экономический кризис или даже катастрофу.

Ещё одна палка о двух концах – чрезвычайный (по своей сути, пусть даже формально чрезвычайное положение и не вводится) характер принимаемых мер. Институт государства внутри страны относительно хорошо справляется с защитой одной, основной группы населения от сравнительно немногочисленной другой (криминальной, девиантной и т.п.) Однако еще никогда в своей истории ему не приходилось защищать «всех от всех». Неадекватности и перегибы в такой ситуации практически неизбежны, как неизбежна и невыполнимость в полном объеме заявленных чрезвычайных мер. Неповиновение гарантировано. И здесь возникает очередная двоякость.

С одной стороны, власти имеют возможность списать свои неудачи на то, что не всё население в должной мере следовало требованиям и рекомендациям властей, а потому – «сами виноваты».

С другой стороны, население в определенный момент в массовом порядке может посчитать установленный жесткий порядок чрезмерным по отношению к реальной опасности заболевания и смерти. Решит, так сказать, что пора прекращать войну с призраком и «штыки – в землю». Если власти упустят этот момент, не упредят его началом смягчения чрезвычайного режима, то маленькая победоносная война может обернуться для них – по крайней мере, для ряда персон – поражением.

Что позитивного получит население от этой войны с призраком, кроме опыта выживания в беспрецедентных условиях?

Очевидно, что подобно тому, как по результатам обычной войны происходит модернизация и укрепление вооруженных сил, так и в случае войны с вирусом произойдет модернизация, реформирование и повышение значимости системы здравоохранения (не исключено, за счет системы образования). О бонусах, которые могут получить индивиды  за счет IT-сферы, которая, как на дрожжах, подняла ряд своих сервисов, не написал уже разве что ленивый. Возможно также некое упрощение некоторых административных процедур.

Кроме того, вследствие «разрыва шаблонов» и известного рода растерянности должностных лиц открывается «окно возможностей» быть услышанными «наверху» для тех, кого там обычно не склонны слушать, и запустить цикл проектирования будущего.

Что касается властей, то они отработают новый механизм социального (государственного) контроля за индивидами. Они также смогут провести в жизнь ряд реформ и непопулярных решений, от которых воздерживались в условиях «мирной жизни». Институт государства укрепится, но, очевидно, в различных странах в разной степени.

Мир останется глобальным, хотя и не таким свободным, каким был раньше.

[1] http://www.abc-people.com/data/fodor/p-5.htm. С этой точки зрения примечательно курьёзное заявление Дональда Трампа, что солнечный свет уничтожает коронавирус.

[2] В частности, они указывают на то обстоятельство, что статистически уровень заболеваемости новым коронавирусом не превышает международный (ВОЗ) и национальные эпидемические пороги.

[3] В. Никитаев. На пути к квазиполярному миру / https://life.ru/p/412511

[4] Те же несчастные летучие мыши, как выяснила группа ученых из Смитсоновского Национального зоологического парка и Института природоохранной биологии (США), являются носителями шести новых коронавирусов, принадлежащих к тому же семейству, что и вирус SARS-CoV-2, ответственный за пандемию COVID-19.

______

Наш проект осуществляется на общественных началах и нуждается в помощи наших читателей. Будем благодарны за помощь проекту:

Номер банковской карты – 4817760155791159 (Сбербанк)

Реквизиты банковской карты:

— счет 40817810540012455516

— БИК 044525225

Счет для перевода по системе Paypal — russkayaidea@gmail.com

Яндекс-кошелек — 410015350990956

Добавить комментарий