История повторяется. Сразу же после окончания Гражданской войны военными и политическими лидерами русской эмиграции были предприняты попытки объединения изгнанников в единую структуру. И если военных еще удалось отчасти собрать в Русский общевоинский союз (РОВС), то сколько-нибудь приемлемого синтеза партий и движений добиться не удалось. I Российский зарубежный съезд 1926 года, так и остался единственным.
И здесь, помимо объективных факторов, связанных с решением элементарных бытовых и социальных проблем, по-человечески понятного ухода в частную жизнь, роковую роль сыграло нежелание идти на политический компромисс со своими потенциальными союзниками перед лицом общего врага – большевизма. В принципе, эта невеселая тенденция проявилась уже в годы Гражданской войны (вновь повторение истории!). Критика эсера Александра Керенского Верховного правителя адмирала Колчака, скептическое отношение кадета Павла Милюкова в отношении Командующего Вооруженными силами юга России генерал-лейтенанта Деникина играли на руку коммунистам, запретившим к тому времени на своей территории и партию социалистов-революционеров, и партию народной свободы (КД).
Вторая волна эмиграции унаследовала неразрешенные своей предшественницы. Впрочем, к ним прибавились и собственные проблемы. Главной из них была опасность насильственной депортации в Советский Союз. Из примерно 5 200 – 5 500 тысяч остарбайтеров, коллаборантов служивших в вермахте, и ваффен СС, а также полицаев большая часть добровольно или принудительно вернулась на родину. Избежало депортации по разным подсчетам от 450 до 620 тысяч человек. И хотя в 1947 году массовая выдача прекратилась, опасность оставалась и в последующем. Как следствие, любая активность (в том числе и политическая) пугала новых изгнанников.
Также следует учитывать, что не всю вторую волну, которую также называют «ди-пи» (от англ. Displased Persons – перемещенные лица) можно называть эмиграцией. Эмигрант – это человек, покинувший свою родину из-за несогласия с политическим или религиозным строем в стране. Большая часть ди-пи была беженцами. Они не интересовались вопросами политики или гонениями на религию. Их основной целью был поиск спокойной страны со стабильным уровнем жизни.
Из других проблем и вопросов, характерных для второй волны, следует отметить смену риторики и поиск новых финансовых источников. Дело в том, что многие изгнанники ранее сотрудничали с военными, политическими и административными структурами гитлеровской Германии. Теперь, вместо привычных призывов к борьбе с «иудеобольшевизмом» (термин, введенный рейхсминистром Восточных территорий Альфредом Розенбергом) или осуждения «западных плутократов» эмигранты должны были заинтересовать этих самых плутократов, доказать собственную полезность.
Однако, как и в случае с первой волной, основной проблемой оставалось отсутствие внутреннего единства. В принципе, данная проблема проявилась еще во время войны. Часть коллаборантов, например, командование Русской освободительной народной армии (29-я дивизия СС) генерал-майора СС ваффен бригадефюрера Бронислава Каминского искренне считали, что национал-социализм благо для России. В тоже время глава Русской освободительной армии генерал-лейтенант Андрей Власов, насколько было возможно, дистанцировался от нацизма. Последнее, понимали и сами немцы. Сотрудник министерства пропаганды доктор Эберхард Тауберт (в свое время написавший сценарий к недоброй памяти фильму «Вечный жид») отмечал: «Власовское движение не чувствует себя настолько связанным с Германией, чтобы идти с нею на “пан или пропал”. Оно имеет сильные англофильские симпатии и играет идеей возможной перемены курса… Власовское движение не национал-социалистично».
Впрочем, и в окружении Власова тоже не было единства. Оно сочетало весь политический спектр от монархистов в лице начальника личной канцелярии Власова полковника Константина Кромиади, или руководителя отдела культуры Игоря Новосильцева, до социал-демократов – начальник штаба генерал-майор Федор Трухин и даже марксистов – редактор газеты «Заря» Мелетий Зыков. Сам Власов проходил сложный путь от «очищенного от сталинизма» марксизма в сторону умеренной социал-демократии. Впрочем, судя по воспоминаниям, собственных политических взглядов он не навязывал, придерживаясь в отношении будущего России, непредрешенческих взглядов (как, например, Деникин). «Будет республика – добро! Восстановят монархию – тоже добро!» – говорил он своему окружению.
Как следствие, и вторая волна эмиграции изначально оказалась расколотой, что привело к формированию множества, в основном, недолговечных политических объединений.
Так, на правом фланге возник Союз андреевского флага (САФ). Его возглавил генерал-лейтенант Белой армии Петр Глазенап. Петр Владимирович не был коллаборантом. В ответ на предложение руководства вермахта принять участие в войне против Советского Союза он потребовал гарантий, что поход на Восток не затронет национальные интересы России. Не получив их, генерал отказался от сотрудничества с немцами. Тем не менее, абсолютная личная честность и искренняя помощь коллаборантам, в частности, защита от насильственной депортации, привела к тому, что сами власовцы попросили его возглавить САФ.
Из собственно власовцев в него входили генерал-майор Иван Кононов, в августе 1941 года перешедший на сторону немцев, подполковник, командир 2-го полка 1-й дивизии РОА армии Вячеслав Артемьев, командир русского полка СС «Варяг» полковника СС, ваффен штандартенфюрера Михаил Семенов (вошел в состав РОА).
Союз был консервативной, монархической структурой. Одновременно, благодаря своему председателю, он активно взаимодействовал с организациями первой волны, в частности, РОВСом. САФ в значительной степени был личным проектом Глазенапа. Поэтому смерть председателя в мае 1951 года предопределила скорый конец Союза.
В значительной степени противоположностью САФа был Союз борьбы за освобождение народов России (СБОНР). Его чины мыслили себя правопреемниками народнической традиции, антибольшевистских восстаний (Ярославское, Тамбовское, Кронштадтское). В отличие от САФ, они с большой настороженностью относились к Белому движению, видя в нем некую «реакционность».
В состав СБОНР вошел полковник Алексей Бочаров, до службы в РОА, воевавший в Русской национальной народной армии (РННА), занимавшейся разведывательно-диверсионной и контрпартизанской деятельностью, поручик (лейтенант) Анатолий Кружин (Бублик), служивший в личной охране Власова.
Поэтому неудивительно, что попытка объединить политические организации в единый надпартийный Антикоммунистический центр освободительного движения народов России, созданный в 1948 году не удалась. Сначала центр покинул САФ, из-за противодействия со стороны СБОНР возможному сотрудничеству с монархическими группами и организациями Русского зарубежья. Позднее из него исключили и СБОНР, чья антимонархическая риторика грозила новым расколам. Выход двух организаций существенно сократил численность Антикоммунистического центра и в начале 50-х его история завершилась.
Впрочем, после выхода из центра несчастья САФ не прекратились. Часть членов Союза, движимых в основном личными амбициями (политическая программа ими не оспаривалась), вышли из состава САФа, организовав Комитет объединенных власовцев, который возглавил другой белый генерал, последний командир Дроздовской дивизии генерал-майор Антон Туркул. В отличие от Глазенапа Антон Васильевич участвовал во II Мировой войне. Сначала он сотрудничал с военной разведкой Германии (абвер), а в 1945 году вступил в командование формирующейся Зальцбургской группой власовской армии. В новый комитет вошли командир запасной бригады РОА полковник Самуил Койда, один из создателей власовской контрразведки подполковник Михаил Калугин, ветеран гражданской войны в Испании полковник РОА Игорь Сахаров, как и Бочаров, ранее служивший в РННА. Как и в случае с САФом, Комитет ненадолго пережил своего первого председателя (Туркул скончался в 1957 году). В начале 60-х он прекратил существование.
Из других объединений хотелось бы еще вспомнить Союз воинов освободительного движения (СВОД), в котором состояли начальник оперативного отдела штаба власовской армии полковник Андрей Алдан (Нерянин) и генерал-майор армии Врангеля, а затем РОА Сысой Бородин. СВОД интересен тем, что, пожалуй, единственный, кто серьезно готовился к возможной войне Запада с СССР. В частности, был разработан мобилизационный план. Союз был республиканско-демократическим. Поэтому он довольно быстро вошел в состав СБОНР.
Завершая обзор, следует отметить, что дольше всех, несмотря, на сопутствующие организации скандалы, просуществовал, как это не парадоксально, СБОНР. Отчасти, это было связано с тем, что он дожил до осени 1951 года, когда конгресс США в рамках «холодной войны» начал планомерное финансирование оппозиционных коммунистам движений в Восточной Европе. Вскоре после этого в Мюнхене были даже созданы специальные издательские и научные центры – Центральное объединение политических эмигрантов и Институт по изучению истории и культуры СССР, с котороми, также сотрудничали многие власовцы (еще один разведчик майор Андрей Тенсон, один из авторов Пражского манифеста капитан Николай Троицкий). Впрочем, в большей степени, думается, это было связано с личностью одного из руководителей СБОНРа подпоручика власовской армии Владимира Азаренко-Заровского. Последний ставил своей задачей принести в Союз идею Антикоммунистического центра – максимального объединения политической оппозиции Москве. Как следствие, Владимир Николаевич стремился сгладить реальные или потенциальные противоречия. Если на раннем периоде существования СБОНР на страницах его периодики (журнал «Борьба») можно было встретить критику, например, Национально-трудового союза, то в последующем, при издании в 1980 году мемуаров генерал-майора Белой армии, власовца Митрофана Моисеева, его замечания в адрес НТС были опущены.
Также, касаясь раннего периода политических исканий второй волны эмиграции, следует указать, что беженцам также не удалось наладить взаимоотношения с национальными комитетами народов, населявших СССР. В последнем случае, представляется, вина была взаимной. С одной стороны, русские эмигранты, как и их предшественники из первой волны, психологически не могли допустить распада государства. С другой – члены национальных комитетов не желали даже временного, тактического объединения с русскими. Показательны слова Абдурахмана Авторханова (Северо-Кавказское национальное объединение) в ходе неудачного Висбаденского совещания (1951), призванного создать «российское правительство в изгнании»: «господа русские, если вы сделаете нам некоторые уступки, я не сомневаюсь, что весь наш национальный тыл будет таким же органом борьбы». По некоторым сведениям, Авторханов также просил русских «обмануть нас» с целью объединения усилий всех национальных комитетов.
Отметим, что в годы войны Авторханов под псевдонимом Маниус Мансур издавал газету «Газават». Ее девизом были слава: «Аллах над нами – Гитлер с нами».
Следует отметить, что подобная негибкая политика обеих сторон конфликта была характерна и для периода II Мировой войны. Лидер украинского национального комитета Павел Шандрук вспоминал, что Власов пытался подкупить его, рисуя «личные перспективы». В свою очередь глава грузинского комитета Михаил Кедия изначально отрицал саму возможность подобного союза: «мой первый враг – это Россия, и лишь мой второй враг – большевизм. Я предпочитаю видеть в седле грузина Сталина, а не великоросса Власова».
Впрочем, в отличие от первой волны эмиграции, активная часть ди-пи была едина в одном. Все эмигранты готовы были воевать на стороне Запада в случае начала Третьей мировой войны. Если первая волна была разделена на две неравные доли оборонцев (меньшая) и пораженцев (большая), то новые эмигранты и беженцы были едины в желании новой интервенции.
Подводя итоги, следует сказать, что внутриполитическая критика и скандалы явно опровергают упрощенный взгляд на коллаборацию, как на безыдейных пособников Гитлера. Поиск альтернатив коммунизму, начатый еще до окончания войны, а затем продолженный в эмиграции свидетельствует о стремлении, по крайней мере, части коллаборантов к самостоятельности, независимости от нацистов. Вместе с тем, неспособность договориться между собой предопределила их крах, как политической силы, превращения в мемориальные, ветеранские объединения (поздние КОВ и СБОНР), как, впрочем, ранее, выбор союзника в лице национал-социализма, предопределил их поражение во время II Мировой войны.
