Консерватизм как направление политико-правовой мысли стал реакцией на идею и опыт (разрушительный) Великой Французской революции, на выдвинутые философией Просвещения идеи свободы, равенства и братства, а также на убежденность в способности человека перестроить общество на основе принципов разумности и пользы.
Сегодня существуют различные взгляды на природу и особенности консерватизма как направления политической мысли. Политолог Дэвид Аллен определяет его как некую систему идей и ценностей, которые определенные слои общества пытаются сохранить в противовес нововведениям. Знаменитый Сэмюэл Хантингтон, в свою очередь, предложил понимать консерватизм более широко — не как набор идей, а как возникающее каждый раз в ситуации перемен стремление сохранить и укрепить некоторые важнейшие институты и принципы общественной жизни (в разные эпохи они могут быть различными).
Обобщенно, консерватизм – это идеология, принимающая в разных странах различные формы в зависимости от конкретных обстоятельств и ситуации. Главная задача консерватизма — защита определенных классов, социальных слоев и государств от социального и политического радикализма, что не всегда символизирует верность старому, отжившему и вражду ко всему новому: ведь не всякое старое есть отжившее и реакционное. Точно так же не всякое новое прогрессивно и на пользу людям и обществу. В этом смысле консерватизм является выражением преемственности с позитивным опытом прошлого и определенного скепсиса в отношении общественных новаций и реформ.
Следует ли, исходя из этого, рассматривать консерватизм как ситуационно-реактивную идеологию и политический конструкт или же как более глубокий феномен общественного сознания, уходящий своими корнями в ценностную сферу? Как представляется, случай современной Венгрии и политико-идеологические практики этой страны позволяют известным образом проанализировать эту проблему.
Истоки «особого пути»
Венгерский консерватизм – история «вечного возвращения» к подлинной венгерской судьбе и идентичности. Ядром этой идентичности является идея «Великой Венгрии» (Magna Hungaria) — то есть венгерского национального государства в границах, установленных во времена Святого Штефана (Иштвана) после провозглашения его королем в 1000/1001 году, и включающего в себя территории не только нынешней Венгрии, но и ряд других земель, входящих в состав современных Словакии, Румынии, Сербии, Хорватии и Украины.
Стремление реализовать эту мечту по меньшей дважды приводило к масштабным драмам и надломам в венгерской национальной истории. В первом случае, когда Венгрия после 1915 года, рассчитывая на обретение национального государства, активно поучаствовала в процессе распада и демонтажа Австро-Венгерской империи, – однако, по решению победителей из Антанты, была унижена Трианонским договором 1920 года, означавшим масштабную утрату территорий.
Во втором случае, когда во времена правления Хорти Венгрия, желавшая вернуть утраченные территории, стала союзником фашистской Германии во Второй Мировой войне, платой за что после разгрома Третьего Рейха явилось включение страны в Восточный блок и установление режима советского типа в рамках модели «ограниченного суверенитета».
Идея венгерского национального государства в исторических границах, равно как и идеология венгерского консерватизма, неразрывно связаны с событиями венгерской революции середины XIX века, направленной против власти Габсбургов.
Венгерская революция 1848, несмотря на ориентацию некоторых ее лидеров на идеи Французской революции и опыт Итальянского национально-освободительного движения (Лайош Кошут), изначально была движением либерально ориентированных джентри, которые не слишком доверяли городскому среднему классу, интеллигенции и формирующейся буржуазии, не хотели чрезмерного сближения с национальными меньшинствами, проживавшими в Венгрии и стремившимися получить от Будапешта гарантии своей автономии.
«Мартовские законы», вызванные к жизни венгерской революцией 1848 года (и проигнорированные Веной), имели конституционный, национально-ориентированный и одновременно либеральный характер, впервые очертив контуры и принципы построения венгерского национального государства. Неудача революции и компромисс венгров с Габсбургской монархией 1867 года (фактически двустороннее соглашение между возглавлявшей революцию венгерской аристократией и императором Францем-Иосифом) означали безусловную победу консервативных сил в обеих частях приобретшей отныне дуалистический характер Империи.
Благодаря этому венгерский национализм с момента учреждения дуализма в 1867 году имел ярко выраженный консервативный характер. 1867 год стал дипломатической и политической победой венгерской аристократии, спасшей свое господство в Венгрии за счет отказа от революционных и либеральных лозунгов (но сохранившей при этом приверженность национальным приоритетам и идее «Великой Венгрии»). Представители венгерской аристократии пришли тогда к компромиссу с Веной и Габсбургами, сохранив политическое доминирование и сословный характер венгерского государства. Стремясь не допустить на земли венгерской короны всеобщее избирательное право, они согласились в конечном итоге на дипломатический, таможенный и военный союзы с Австрией.
Венгрия в структуре дуалистической монархии позиционировала себя как централизованное национальное государство, соединенное с Австрией династической унией. На смену радикалам, подобным упомянутому выше Лайошу Кошуту (мечтавшему о полном выходе из-под власти Габсбургов в союзе с Францией и Наполеоном Третьим), пришли умеренные венгерские деятели, подобные Франциску Деаку – который, оставаясь приверженным главным и основным целям национального движения, хорошо понимал, что «Великая Венгрия» может существовать только в ассоциации с Веной.
При этом в рамках венгерского государства с целью обеспечения его большего единства проводилась политика «мадьяризации» (в государственном управлении, в образовании – несмотря на сравнительно либеральный венгерский закон 1868 года о национальностях). Венгерская аристократия, оказавшись у власти после учреждения дуализма, последовательно сдерживала активность как собственно венгерского, так и инонациональных (германских, словацких, еврейских) среднего класса и интеллигенции, превратившись в проводника консервативной стратегии ради сохранения национальных приоритетов и великой Венгрии.
Прагматично настроенные венгерские лидеры стремились до конца использовать все преимущества дуализма, отказавшись от поддержки Империи после того, как она себя практически изжила. После 1918 года, не преуспев с национал-демократическим экспериментом и пережив короткий период Венгерской советской республики, Венгрия пошла по пути консервативной (консервативно-аристократической) консолидации под властью адмирала Хорти – ставшего в итоге союзником Третьего Рейха, что впоследствии стоило Венгрии потери суверенитета.
При этом новый и новейший венгерский консерватизм сформировались на совершенно особой социокультурной почве. Венгрия как страна с поляризованной политической культурой склонна к идеологической инверсии Способствовали этому несколько надломов национального сознания – 1920 год (Трианон), 1945 год (плата за поражение в войне как союзника Третьего Рейха), 1956 год (подавление «национальной революции»).
События гражданской войны (с 23 октября по 9 ноября 1956 года), ставшие ключевым пунктом политического консенсуса антикоммунистических сил после мирного демонтажа коммунистической системы в 1989 году, получили в постсоциалистической Венгрии двоякую трактовку: либералы трактовали их как общегражданское выступление против тоталитаризма, в то время как венгерские «правые» — как восстание в защиту многовековой венгерской государственности и традиционных ценностей нации.
Возглавивший Венгерскую народную республику после драмы осени 1956 года Янош Кадар считался гибким и разумным политиком из народа. Он сумел (пусть и с применением экстраординарных мер) отвести угрозу полномасштабной гражданской войны и смягчить остроту политического раскола после произошедших потрясений, отложив на время обсуждение болезненных для нации вопросов.
Благодаря реализованной стратегии «малых свобод» и более высокому, чем в странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), уровню жизни Венгрия по праву заслужила звание «самого веселого барака в социалистическом лагере» — особенно в сравнении с соседними ЧССР и Румынией. Однако мягкостью политических порядков Венгрия была обязана не мягкосердечию Кадара, а всё тем же событиям осени 1956 года, побудившим Москву дать новому венгерскому руководству своеобразный «карт-бланш» в деле либерализации режима и в проведении экономических реформ.
Примирение (по формуле «кто не против нас, тот с нами») и «гуляш-социализм» времен правления Яноша Кадара лишь заморозили и закамуфлировали ценностно-мировоззренческий раскол и ощущение «потери родины» в результате событий 1944 и 1956 годов.
В 1989 году в Венгрии через механизм политического диалога (знаменитые «круглые столы») произошел отказ от модели авторитарного социализма (без полной дискредитации «левой» идеи) – с последующим переходом к многопартийной и парламентской системам, а также к рыночной экономике. Наряду с посткоммунистической Польшей, постсоветская Венгрия также рассматривалась в качестве своеобразного «плацдарма» и «лаборатории» демократических реформ для стран ЦВЕ, осуществив своеобразный комбинированный вариант реформ и революции (т.н. «рефолюцию», согласно британскому историку и специалисту по странам ЦВЕ Тимоти Гартону Эшу). Во главе процесса перемен оказались два новых партийных объединения – Союз свободных демократов (SZDSZ) и Союз молодых демократов (Fidesz).
Тем парадоксальнее оказался «откат» от реформистских стратегий и надежд, пришедшийся на середину 2000-х годов. После взлета проевропейского энтузиазма начала 1990-х общая ситуация и настроения в стране резко изменились – буквально в течение нескольких лет Венгрия превратилась в подлинный форпост антиевропеизма и в своеобразного enfant terrible (Sonderkind) для Брюсселя и властно-управленческих инстанций Европейского Союза. Всё чаще из Будапешта звучат обвинения в адрес официального Брюсселя в неоколониализме и заявляется готовность бороться за свой суверенитет, противостоя любому давлению извне, – как это было в разные времена с турками, Габсбургами или русскими[1].
Как представляется автору, причины произошедшей трансформации лежат гораздо глубже. Сама логика государственно-исторического и социально-экономического развития Венгрии на рубеже ХХ–ХХI выводила страну на траекторию политического развития, востребовавшую «правый популизм» в качестве консолидирующей идеологии в ситуации расколотого и подверженного аномии общества.
Переход к демократии через механизм «круглых столов» — своеобразную польско-венгерская инновацию – не позволил консолидировать элиту и общество на базе либеральных ценностей, усвоение которых оказалось поверхностным и неоднородным.
Глубокое постатейное реформирование Конституции 1949 – за счет внесения огромного количества либеральных по своему характеру новаций и поправок (без надлежащего механизма их реализации на практике) — не укрепило, но ослабило основы конституционного строя Венгрии.
Модель парламентской республики по германскому образцу создала ситуацию политико-идеологических качелей, когда партии левого, консервативного и либерального толков сменяли друг друга у власти, – не добиваясь при этом существенных успехов и не отвечая должным образом за последствия своей политики.
При этом фрустрация после демонтажа патерналистской по своему характеру социалистической системы («гуляш-социализма») кадаровской эпохи оказалась слишком глубокой: был востребован новый патернализм на право-консервативных и право-популистских основаниях.
Либерализм, реформизм и европеизм не могли снять остроту этого раскола; и хотя Венгрия (наряду с Польшей) считалась первопроходцем в деле либеральных экономических и политических реформ в Восточной Европе, отсутствие быстрых и ощутимых результатов преобразований привело к перемене общественных настроений и запустило тот самый механизм идеологической инверсии, когда первоначальная либерально-реформаторская и проевропейская эйфория сменились резко усилившимися консервативными настроениями и стремлением найти «более прочные» основания национального существования, вписать Венгрию в новую ситуацию на более достойных условиях.
Актуализацию идентификационного надлома – после разочарования в социалистической и либеральной идеологии в середине 2000-х годов – и призван был преодолеть новый консервативный (и одновременно популистский) проект Виктора Орбана и его партии.
Право-консервативный ответ на европейский кризис
Союз молодых демократов (Fidesz—MPP) – в своем роде уникальное политическое объединение. Все его члены должны были быть моложе 35 лет. Его членами были в основном молодые юристы, разделявшие радикально-либеральные и антиклерикальные идеи и почитавшие Маргарет Тэтчер. Естественным выглядело их вступление в Либеральный Интернационал.
Сам Орбан стал известен стране благодаря своему выступлению 16 июня 1989 на церемонии перезахоронения останков Имре Надя и других политических деятелей Венгрии, казнённых в 1958. В своей речи Орбан потребовал проведения свободных выборов и вывода советских войск с венгерской территории.
Получив значительную стипендию от Джорджа Сороса, будущий премьер стажировался в юридическом колледже Оксфорда. Набрав популярность, попытался избавить свою партию от статуса младшего партнера Союза свободных демократов, в чем также преуспел.
Но главное всё же состояло в том, что Виктор Орбан очень четко почувствовал усиление запроса на консервативную политику в венгерском обществе. С середины 1990-х годов начался постепенный переход возглавляемой им партии с радикально-либеральных на национально-консервативные позиции в духе правого «крыла» христианской демократии. С 1995 года партия Орбана официально называется Fidesz-MPP (Союз молодых демократов – Венгерская гражданская партия). Партия покинула Либеральный Интернационал и в структуре Европарламента интегрировалась в состав Народной партии (своеобразное сообщество демохристиан Европы).
В результате периодической смены кабинетов был нарушен консенсус между либералами, умеренными консерваторами и социалистами, лежавший в основе политического транзита после 1989 года, – что открыло путь к власти носителям «консервативного популизма». Однако до самого этого момента, пришедшегося на 2010 год, политический маятник колебался между лево-либеральными альянсами и набирающими силу консерваторами в течение почти что двух десятилетий.
Первые свободные парламентские выборы 1990 года выиграла консервативная партия Венгерский демократический форум (MDF), позиционировавшая себя как «национально ориентированная, верящая в единую Европу, либеральная христианско-демократическая партия», приверженная стратегии «спокойной силы». Однако синтез консерватизма и либерализма в данном случае не удался. Находясь у власти, представители ВДФ во главе с премьер-министром Йозефом Анталлом занималась не столько экономикой, сколько символической политикой – в т.ч. переименованием улиц и площадей и возвращением утраченных дворянских титулов, сумев отметиться лишь масштабным столкновением с либеральными СМИ. По результатам своего короткого правления представители ВДФ вызвали колоссальное разочарование в обществе.
Парламентские выборы 1994 привели к формированию коалиции в составе Социалистической партии (наследницы ВСРП) и Союза свободных демократов (SZDSZ), бывшего «гнезда» диссидентов. Однако коалиционное правительство под руководством социалиста Дьюлы Хорна не преуспело в итоге ни в создании институтов рыночной экономики, ни борьбе с коррупцией – равно как и в деле распоряжения наследием кадаровского государства «всеобщего благоденствия».
В ответ на это разочарование на парламентских выборах 1998 года победу одержала коалиция под руководством молодого и харизматичного Виктора Орбана, который стал первым в истории Венгрии главой правительства в возрасте 35 лет. В 1998, после победы Фидес на парламентских выборах (партия получила 44 % голосов избирателей) он сформировал правоцентристское правительство. В экономической сфере Орбан последовательно выступал за снижение налогов и взносов на нужды социального страхования, за борьбу с безработицей и инфляцией. Молодой премьер достаточно быстро сумел добиться определенных социально-экономических результатов. В период работы его правительства немного снизилась инфляция и уменьшился дефицит бюджета. Был принят ряд мер социально-патерналистского характера: отменена плата за обучение в университетах, восстановлены общие льготы для матерей.
Подражая немецкой модели канцлерской демократии, Орбан всячески стремился повысить роль премьер-министра в системе государственной власти. На время его первого премьерства пришлась масштабная реформа государственного аппарата, снизилось совокупное влияние парламента на политические процессы – при одновременном усилении влияния правительства на СМИ.
При этом Орбан не смог решить волновавшие венгерское общество проблемы коррупции и растущего бюджетного дефицита, – компенсируя последнее своей активностью в вопросах символической политики. Знаковыми событиями времени его премьерства стали строительство на набережной Дуная масштабного Национального театра и перенос Короны Святого Штефана из исторического музея в здание парламента (последняя станет в скором времени ключевым символом национальной консолидации). При этом война за контроль над государственным радио была тогда Орбаном проиграна.
Парламентские выборы 2002 года снова отдали власть коалиции социалистов и либералов. Во главе сформированного им кабинета встал бывший функционер ВСРП Петер Ме́дьеши, подозревавшийся многими в связях со спецслужбами кадаровской эпохи. Подобный альянс наносил известный удар по участвующим в коалиции либералам из Союза свободных демократов и предоставлял известные возможности для критики их оппонентам. Переживший политическое разочарование Орбан пытался организовать противодействие коалиции по линии «гражданское общество против правительства». В рамках этой кампании им впервые была заявлена идея о Fidesz как политической партии нового типа, представляющей весь венгерский народ без изъятий. Это был существенный вызов социалистам и либералам, которые претендовали на поддержку лишь части общества и не имели претензий на такой значительный объем символического капитала.
В 2004 году после масштабного коррупционного скандала Медьеши был вынужден покинуть пост премьера, передав бразды правления социал-демократу Ференцу Дьюрчаню – сыну рабочего и мультимиллионеру, декларировавшему свою приверженность «третьему пути» и тяготевшему к опыту социалистов-реформистов Т. Блэра и Г. Шредера. Однако в решении социально-экономических вопросов многообещающий новый премьер так и не преуспел.
Более того – своей грубейшей ошибкой в публичной политике, совершенной в 2006 году, он дал шанс уже начавшему терять кураж Виктору Орбану. Случившееся внешне выглядело достаточно банальным: в конце мая 2006 года Дьюрчань как действующий лидер социалистов на встрече с однопартийцами заявил о наличии огромного дефицита государственного бюджета — способного, по его мнению, вызвать масштабные общественные потрясения уже в ближайшее время.
Новость, широко распространенная через некоторое время СМИ, вызвала массовое общественное негодование. Терпению общества, уставшего от многолетнего разочарования в действующей власти, пришел конец. Масштаб демонстраций и других выступлений был беспрецедентным и напомнил многим ситуацию осени 1956 года. Попытка Дьюрчаня использовать полицию для сдерживания протестов вызвала еще большее возмущение, поскольку премьер нарушил неписанное табу о неприменении силы против протестующего народа. Имеющий опыт организации протестных действий Орбан сразу же приступил к формированию гражданских комитетов и потребовал немедленной отставки Дьюрчаня с поста премьера.
В ситуации масштабного общественного недовольства правительство Дьюрчаня проявило известную устойчивость и удерживало власть до начала 2009 года, когда в ситуации глубокого финансового кризиса кабинет открыто признало банкротство государственного бюджета. Дьюрчань был вынужден уйти в отставку, передав исполнение премьерских полномочий беспартийному министру финансов Гордону Байнаи. Финансовое банкротство, в конечном итоге, привело к партийному и политическому дефолтам, – ибо банкротами оказались партийная и политическая системы страны, не способные вывести Венгрию из затяжного социально-экономического и политико-идеологического кризисов.
В этой ситуации Орбан и его партия сумели превратить парламентские выборы 2010 года в «избирательную революцию», — заявив о том, что стране нужны не новые партийные программы, но системные изменения на основе новой идеологической платформы консервативного характера. Предвыборная программа Фидес (Fidesz) опиралась на консервативные лозунги «работа, дом, семья, здоровье и порядок». Отдельной темой в рамках избирательной кампании партии Орбана стала пропаганда новой Конституции, содержащей в себе новый образ прошлого и будущего страны.
Одержав на выборах убедительную победу и пользуясь поддержкой по ключевым вопросам также прошедшей в парламент праворадикальной партии «Йоббик» («За лучшую Венгрию»), в мае 2010 г. Орбан во второй раз стал премьер-министром страны. Новый премьер и его сторонники приступили к осуществлению глубоких системных преобразований, пользуясь полученным «кредитом доверия» от избирателей.
В сжатые сроки была принята новая («пасхальная») конституция. Последняя (заменившая название страны с «Венгерской Республики» на «Венгрию») провозглашала значение венгерской истории и центральную роль христианства в жизни страны, устанавливала этническое понимание венгерской нации (polgar), – к которой отныне причислялись не только проживающие в самой стране, но и за ее пределами этнические венгры. Корона Святого Штефана объявлялась выражением венгерского национального суверенитета и символом непрерывности венгерской государственности, – а также священным объектом, оскорбление которого отныне наказывалось значительным штрафом.
Примечательно, что в преамбуле конституции суверенное развитие Венгрии рассматривалось насильственно прерванным с 19 марта 1944 года (занятие территории страны германскими войсками) до первых свободных выборов 1990 года.
Помимо этого, в Конституции был установлен круг вопросов (социальная, финансовая и экономическая политика, налогообложение и др.), решения по которым могли приниматься лишь голосами двух третей депутатов парламента, – что затрудняло пересмотр базовых принципов социально-экономической политики в случае победы на парламентских выборах оппозиционных партий. В ответ на критику радикальных конституционных изменений Орбан и его сторонники неизменно отвечали, что необходимость последних определялась глубиной политического и экономического кризисов, сложившихся в стране к моменту парламентских выборов 2010 года.
Изменив основы конституционного строя, правительство Орбана получило широкие возможности для реализации стратегии консервативной консолидации – для чего активно использовались методы как практической, так и символической политики.
Одним из таких шагов стало объявление официальной памятной датой 4 июня – с целью отдать скорбный долг Трианонскому договору 1920 года, согласно которому Венгрия потеряла 2/3 своих прежних территорий, оставив за пределами своих государственных границ несколько сот тысяч этнических венгров. Чествование трагических дат национальной истории было призвано способствовать не только формированию исторического самосознания нации («замороженного» в эпоху «гуляш-социализма»), но и чувства ущемленного национального достоинства, побуждающего к сплочению и мобилизации для осуществления современных задач развития. Пропаганда идеи принадлежности к единой этнонации – с общими победами и поражениями в борьбе с внешними врагами, трагедиями и жертвами – создавало предпосылки для перехода страны от либеральной демократии к консервативной. Сравнительно жесткое определение границ этнонации («Не всякий, говорящий по-венгерски, является настоящим венгром») напоминало по смыслу подход к пониманию природы политического правоконсервативного германского философа Карла Шмитта («политика начинается с различения друга и врага»).
В дополнение к расширенному толкованию института гражданства правительством Орбана было введено жесткое нормативное регулирование института гражданства. В соответствии с избирательным законом 2013 года граждане, отказывающиеся регистрироваться в определенном избирательном округе, лишались избирательных прав. Правительству Орбана также удалось инициировать и добиться принятия ряда законов, регламентирующих жизнедеятельность цыганской общины страны. Отныне выплата государством любых социальных пособий увязывается с образом жизни человека и с его фактической занятостью. Было разрешено использование огнестрельного оружия для самозащиты, что усилило позиции военно-спортивных обществ, противостоящих этнической преступности.
Признаки консервативного курса во внутренней политике ощущались между тем всё более явно. Законодательно закрепленная обязанность государства защищать жизнь своих граждан (определяемую с момента зачатия) означала на практике фактический запрет абортов. Именно в период премьерства Орбана была осуществлена централизация управления школами и произошло усиление контроля за содержанием школьных программ с особым вниманием к их «гуманитарной» составляющей. Среди других, более частных шагов можно вспомнить переименование знаменитой будапештской Площади Свободы в Площадь Хорти, а также назначение директором Нового театра Будапешта известного своими национально-консервативными взглядами Дьердя Дернера, включившего в театральный репертуар пьесы скандально знаменитого драматурга Иштвана Чурки. Дополнением к этому выглядела целенаправленная политика давления на Центрально-европейский университет в Будапеште, финансируемый знаменитым Джорджем Соросом. В соответствии с поправками, внесенными в венгерский закон об образовании, в стране запрещается деятельность любого иностранного вуза, не имеющего аккредитации в стране происхождения. Центрально-европейский университет, формально находящийся под юрисдикцией США, не имеет там собственной учебной базы.
Инновации во внутренней политике, между тем, не были закончены. Осенью 2013 г. Орбан выступил на третьем конгрессе венгерских диаспор и заявил: «Возможно, нам придется построить новые экономическую и социальную системы, а также культурную модель, отличную от современной европейской». В июле 2014 г. лидер Фидес призвал перейти от «не оправдавшей надежд» либеральной демократии к модели государственного устройства, схожей с Россией, Турцией, Китаем и Сингапуром, в рамках которой на смену социальному государству в общепринятом смысле приходит некое «трудовое государство» и «общество всеобщего труда».
После повторного успеха своей партии на парламентских выборах 2014 г. Орбан сумел завершить построение новой политической системы с Фидес в роли политического центра и одновременно с «Йоббиком» в качестве «правого», социалистами и либералами – в качестве «левого» его полюсов. Благодаря этому Виктор Орбан сумел закрепить за собой одновременную монополию на консерватизм и популизм в рамках венгерской политической системы, – снизив возможность возникновения лево- и правопопулистской альтернатив своей политике.
Характерным было и внешнеполитическое позиционирование Орбана по отношению к ЕС и его институтам. В интервью, данном газете «Le Monde» в том же 2010 году, он заявил о себе как о «правом пролетарии», противостоящем интересам «космополитического бизнеса», представляющего интересы богатых стран Европы, осуществляющих экспансию против «бедной периферии».
Заявляя о себе как о ценностно ориентированном политике, Орбан на внешнеполитической арене проявил себя как твердый приверженец «real politik». Демонстрируя лояльность по отношению к Вашингтону и Берлину, он неоднократно заявлял свое несогласие с ними по ряду существенных вопросов. В частности, публично выступил против санкций, введённых США и ЕС против России весной 2014, и не скрывал своего разочарования по поводу закрытия проекта представлявшегося перспективным для Венгрии проекта «Южный Поток».
Помимо всего прочего, Орбан — убежденный и активный противник нелегальной миграции (общая тема для большого числа правых и право-популистских партий Европы). В 2016 году возглавляемая им партия инициировала вопрос об обоснованности квот для иммигрантов, которых Евросоюз планировал расселить в самой Венгрии. При этом Орбан акцентировал транзитное положение Венгрии и позиционировал себя как последовательного защитника ее суверенитета.
Однако будет ли «вечер в утопии» бесконечным? И насколько прочны позиции «наместника утопии», создавшего не идеологический симулякр, а вполне отвечающую критериям право-консервативной философии политическую систему, где государство, направляемое ведущей политической партией и ее лидером, управляет основными политическими и социально-экономическими процессами (будучи свободным от контроля конкурирующих политических партий и общепринятых гражданских структур)? Пока совокупность контролируемых Орбаном и его сторонниками политического, экономического и символического капиталов позволяет обеспечивать деятельность механизмов, поддерживающих существующую систему – несмотря на все внутренние противоречия и напряжения. И как бы ни относиться к характеру и результатам его политики, следует признать, что он действительно превратил право-консервативный популизм из «ситуационной идеологии» и конъюнктурного инструмента в полноценную политическую стратегию, позволившую радикально изменить политические и социально-экономические реалии.
Источник: https://www.politanalitika.ru/v-polose-mnenij/konservatizm-po-vengerski/
[1] Некоторые либеральные критики пытаются объяснить произошедшее влиянием «социалистического наследия» и особенностями венгерской политической культуры. Последняя, согласно некоторым из исследователей, парадоксальным образом совмещает многолетнюю враждебность к государству («общее – это не наше») с зависимостью от этого самого государства (наследие всё того же «гуляш-социализма»). Способные компенсировать эти эффекты ценности Просвещения не слишком глубоко вошли в «венгерскую душу» (Müller J.-W. Wo Europa endet? Ungarn, Brüssel und das Schicksal der liberalen Demokratie. Berlin, 2012. S. 15).
