Мы университетов не кончали…
Продолжение цикла, посвящённого анализу и оценке идей А.Г. Дугина:
Первая статья — «Является ли Дугин русским традиционалистом?»
Вторая статья — «Дугин как “анти-консерватор”»
Третья статья — «“Четвёртая политическая теория”» Дугина как постмодернизм: означающее почти без означаемого»
Четвёртая статья — «Социология Александра Дугина. Архаичные сновидения и воображение, которое создает мир»
Пятая статья — «Социологическое фэнтези Александра Дугина, созданное воображением»
Шестая статья – «Социология Александра Дугина: подводя предварительные итоги»
Седьмая статья – «Концепция археомодерна А.Г.Дугина»
Восьмая статья – «В чем причина успеха Дугина? Гипотеза»
Девятая статья – «Феномен Дугина – следствие поражения Русской партии»
Десятая статья – «Откуда вышел Дугин: макабр и демоны Южинского кружка»
А что неразумнее гордящихся посвященностью в тайны демонов и их водительством над собственной мудростью? Мы ведь говорим сейчас не о всякой философии самой по себе, а только о философии подобных людей. Если, по Павлу, никто не может «пить чашу Господню и чашу бесовскую» (1Кор.10:21), то как можно обладать мудростью Божией и вдохновляться демонами? Не бывает такого, не бывает.
Григорий Палама. Триады. I. 1. 16.
В предыдущей статье мы писали об очевидных симпатиях учителей Дугина Евгения Головина и Гейдара Джемаля, а также самого Дугина, особенно раннего, к фашизму. Впрочем, допустим, что у раннего Дугина это были, что называется, «завихрения молодости». Пусть осудит горячего юношу тот, кто в молодости порой не горячился сам. Хотя Дугин был не такой уж и молодой к выходу «Консервативной революции» в 1994 году (32 года). В ней он хвалит СС и гитлеровский режим в целом за то, что «национал-социализм безусловно воспринял и реализовал импульс именно консервативно-революционной идеологии»1, пусть и несовершенным образом.
Но и значительно позже Дугин говорит что-то похожее, хотя и более аккуратно и с несколько большим акцентом на осуждение оказавшейся, к его сожалению, весьма несовершенной практики фашизма. Вот, например, что сказано в его книге «Поп-культура и знаки времени», вышедшей в 2005 году (Дугину уже заметно за 40, он 1962 года рождения):
«Нет, фашизм изначально был задуман как замечательная вещь, потом, правда, превратился в безобразие. Это была реакция на Просвещение, это была агония в предчувствии неумолимо надвигающегося глобализма. А глобализм это пришествие клонов, киборгов, «шварценеггеров», царство абсолютной немощи духа, потеря сакрального знания, потеря корней»2.
Так что, во-первых, симпатии к фашизму у Дугина – это не только «грех молодости». Это нечто, явно присущее системе его мировоззрения.
И, во-вторых, проблема в том, что Дугин никогда не отрекался от этого своего греха молодости. Он никогда не говорил, что дескать, был неправ, погорячился. Как мы уже говорили, великое счастье Дугина (а наше несчастье) состоит в том, что, во-первых, мало читают его теоретические труды. И, во-вторых, во многом поэтому его не просят к ответу, не требуют взять хоть какую-то ответственность за свои слова.
Правда, свои симпатии к фашизму в 1990-е годы Дугин парадоксальным образом начинает совмещать с ярко выраженной патриотической позицией. А поскольку русский патриотизм сегодня стоит как на несомненном фундаменте на 1945 годе и на победе над гитлеризмом, Дугину и приходится порой совершать некие чудеса акробатики, умолчаний и выборочных цитирований
Кстати, в этом, так сказать, тренде к патриотизму Дугин похож на основателя Южинского кружка писателя Юрия Мамлеева, который в эмиграции тоже становится вдруг большим русским патриотом. В 2012 году он даже получает премию Правительства Российской Федерации в области культуры за свою книгу «Россия вечная».
Как свидетельствует, например, журналист и политолог Максим Шевченко в книге Э. Лукоянова «Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после», «Дугов (т.е. Дугин – Ю.П.) искал алхимического брака с властью, Дугов строил метафизическую империю, в которой он хотел быть Мерлином, а всякая гэбня должна была быть рыцарями короля Артура. И, естественно, Мамлеев был оправданием для Дугова. Когда Мамлеев начал искать в русской идее оправдание существующей реальности, Дугов перестал пребывать в одиночестве, потому что Гейдар и Головин очень издевались над Дуговым из-за этого всего. И Мамлеев стал для него поддержкой, потому что авторитет Юрия Витальевича был безусловен, несмотря на его экстравагантное поведение (выражаюсь так мягко, потому что я не тот человек, который имеет право критически высказываться о Мамлееве, который, повторюсь, для меня абсолютный мэтр)»3.
Изначально идеология Южинского кружка была подчеркнуто асоциальной и даже антисоциальной, а во многом поэтому антисоветской и антипатриотичной. Ведь «где мы – там центр ада». Джемаль в своих «Садах и пустошах» много говорит о ненависти к режиму, Советской власти, и т.д. Дугин и Мамлеев в этом смысле сделали в Южинском кружке, который культивировал ранее видение окружающего мира как предела безобразия и уродства, довольно сильный вираж. Однако в их патриотизме есть, как мне кажется, такая довольно неорганичная черта. Поздний Мамлеев и Дугин схожи в том, что и тот и другой возводят свой патриотизм до степени мистики и экзальтации. А это уже граничит с гротеском и эпатажем. Это очень экзальтированный патриотизм, который не знает меры, и который поэтому как все безмерное в делах человеческих неполноценен и обречен на очень краткое существование.
Видимо, это тоже характерная черта южинского стиля. Если южинец становится патриотом, то он и здесь будет стремиться к запредельному и бездонному. А если предмет любви – Россия, то и она приобретает качества бездонности и беспредельности. У Мамлеева в «России вечной» русский народ это «народ-бездноноситель»4 (забавная трансформация понятия народа-богоносца), а Россия – тоже «страна-бездноносица», и вообще не вмещается в этот мир. Мамлеев в ряду своих метафизических патриотических экзальтаций в частности провозглашает: «Россия, как она понимается на потаенно высшем уровне Русской Души, выходит за пределы мира как такового <…> Поэтому русскоискательство приобретает не только космологический характер, но и характер, который выходит за пределы космологии»5.
И вообще, Россия как уникальная самобытная цивилизация, говорит Мамлеев, «только начинает своё восхождение, восхождение, которое может вывести её за пределы того человечества, которое существует сейчас на Земле». Ведь «последний, особенный гений <…> ведёт нас в бездну Самораскрытия, бездну Вечной России». В трансцендентном смысле «земля» (Россия) и «Небо» слиты в единой запредельности. В этом смысле, как вещает Мамлеев, «Небо» без «Земли» неполно 6. И т.д., и т.п.
Таким образом, как и у Дугина, у Мамлеев наблюдаются экзальтация и отсутствие духовной трезвости.
В движении в сторону русского патриотизма Мамлеев и Дугин были совершенно непохожи на двух других главных мыслителей из южинцев: Е. Головина и Г. Джемаля. Два последних вообще любой патриотизм (не обязательно дугинско-мамлеевский), связанный с рассуждениями о «русскости», считали чем-то нелепым и глупым, третировали его и посмеивались над ним. Вот очередное выразительное свидетельство Гейдара Джемаля на этот счет:
«Мамлеев – в Южинском центровая фигура, – мне кажется, после Америки просто перестал соображать. Он не стал человеком, сознательно вставшим на позиции гадости, зная при этом, что он стоит на позиции гадости. Мамлеев просто сломался. Он написал “Россия вечная” с березками – а он же ненавидел это, он был не просто антисоветчик, он был русофоб. Когда он начинал писать или излагать какие-то бредни с ссылками на Есенина, это было просто невозможно читать или слушать. У него просто произошел сдвиг, он сломался. Какая “вечная Россия”?!
Примечательный эпизод. В Новом университете сидят Дугин, Мамлеев, Головин, и Мамлеев начинает что-то шелестеть про “Россию вечную”, что-то бормочет. Женя его обрывает и говорит, что ему вообще-то на эту Россию насрать.
После своего приезда из Америки Юра мне как-то сказал:
– Я бы очень хотел перенести Россию на Луну. Чтобы была только одна Россия, и больше никаких других стран.
Он сказал это очень задумчиво, очень честно. Мы сидели около какого-то пруда.
– Очень жаль, что мы существуем в пространстве, где есть еще кто-то. Я хочу, чтобы Россия была на Луне»7.
Впрочем, ранняя или всегдашняя русофобия дугинских наставников жизни, их веселые симпатии к фашизму и прочее – опять же, к чему сейчас вспоминать всё это? У кого вообще нет грехов (не этих, так тех), как говорится, пусть и бросают в них камни.
Но отнюдь не желание обязательно «выложить компромат» на Дугина побудило меня обратиться к теме Южинского кружка. Дело в том, что, эта тема необходима для понимания феномена Дугина. Скажи мне, откуда ты вышел, и кто были твои наставники, и тогда я скажу тебе, кто ты. Начав знакомиться с творчеством наиболее видных южинцев (Евгений Головин, Юрий Мамлеев, Гейдар Джемаль), я вдруг увидел, насколько много общего между их идеями и мировоззрением Дугина. Какие-то глубинные метафизические интуиции, лежащие в основе дугинских идей, а также стиль их изложения, изобретены не собственно им, а его учителями – Головиным и Мамлеевым. Генезис Дугина, его идейные истоки непонятны вне контекста южинского наследства. Там его начало. А как говорил Томас С. Элиот, in my beginning is my end.
Помимо прочего очевидна следующая параллель: соответствие между чуждостью идей и мировоззрения Дугина русской культурной традиции (он – по своим идейным истокам явный западник, что нами неоднократно отмечалось), и предельно асоциальной богемностью Южинского кружка, как в плане теории, так и в плане образа жизни. Члены этого кружка бравировали своей выключенностью из окружающей жизни, бытовой и интеллектуальной. Причем эта асоциальность органично сочеталась с сознанием собственной якобы элитарности и сверхдуховности. В окружающих они видели в своем подавляющем большинстве «шляпню» и «инженерню».
Духовное высокомерие южинской богемы анекдотично смотрится на фоне того, в какой реально бытовой обстановке они сами жили. Поистине забавны воспоминания о том, как Головин якобы аристократически и благородно жарил мясо: он снимал газовую конфорку и жарил его на открытом огне, так, чтобы открытие языки пламени до него доставали. Вот такой вот брутальный аристократизм – правда, скорее всего в пятиметровой хрущевской кухне, но что делать.
Впрочем, установка на высокомерие и сознание своей избранности, сверхдуховности – это одна из коренных установок интегрального традиционализма как учения в целом. По этому признаку видно, что Генон, Эвола и др. находились в состоянии, говоря языком Православия, глубокой духовной прелести.
Это же состояние передалось и их адептам – Дугину, Мамлееву, и иным «южинцам».
Карнавально-инфернальный и шизоидный «островок сакральности» в советской Москве
Итак, что представлял собой так называемый Южинский кружок? Это было что-то вроде нон-корформистского сообщества и богемного салона одновременно, насколько это было возможно в советской Москве 1950-х – 1970-х годов. Название свое он получил по Южинскому переулку (ныне Большой Палашевский), названному в советское время в честь актера Южина. Буквально в нескольких минутах пешком от Пушкинской площади по адресу Южинский 3 владел двумя небольшими комнатами в коммунальной квартире двухэтажного деревянного дома писатель, «мастер некрофильского и сексуального гротеска» Юрий Мамлеев, глава и основатель этого сообщества. У него и собиралась, наводя ужас на соседей своими гомерическими пьянками и гульбой интеллектуалы-нонконформисты, склонные к эзотерике и оккультизму, мистическим исканиям и разгульному образу жизни со всякими нехорошими излишествами.
С виду эти духовно-алкогольные поиски, их акторы и субъекты чаще всего представляли собой то, что народ зовет, простите, «алкашня гуляет». Но опять-таки, что примечательно, всё это идейно-бытовое разложение сопровождалось претензиями на элитарность и сверхдуховность.
Участники Южинского кружка вроде бы из глубоко идейных соображений вели подчеркнуто асоциальный образ жизни (тут идейное так счастливо совпало с приятным!), сопровождая свое веселое времяпровождение духовными поисками и беседами на эзотерические темы о сакральном и запредельном. Алкоголь в немереных количествах, и, надо думать, наркотики. Ну, и еще кое что, судя по тому, какие воспоминания о разговорах о сексе члены кружка оставили.
Чтобы дать представление о стандартном времяпровождении этого высокодуховного ордена, дадим небольшую цитату:
«Улицы мутных лиц. В поволоке тумана тусклым пятном ссального света пухнет уродина кинотеатра. Идет что-то затертое про воров и мушкетеров. Сильно нетрезвый Эжен позволяет (Оле-нимфетке и мне) вести себя под руки. Неспешное шествие нашего кортежа. Островок сакрального, обтекаемый полуживым человеческим месивом. Мэтра ощутимо окружает аура снисходительной неблагожелательности. Но от нее еще никто не пострадал. Пока…»8.
В Южинский кружок входили или как минимум туда заглядывали многие, в том числе сегодня весьма известные и даже талантливые люди. Среди южинцев были художники Анатолий Зверев, Владимир Пятницкий и Владимир Ковенацкий, писатель Венедикт Ерофеев и поэт Леонид Губанов. Бывал там и знаменитый ныне писатель Александр Проханов. Впрочем, границы кружка были подвижны и достаточно условны. Одни люди уходили, другие приходили. Но ядро кружка составляли уже упомянутые Юрий Мамлеев, Евгений Головин, Александр Дугин (пост-мамлеевский период), Гейдар Джемаль, а также Игорь Дудинский (основатель предельно бульварной газеты 1990-х «Мегаполис-экспресс»), поэт Валентин Провоторов, Лариса Пятницкая и ряд других менее известных личностей.
Мамлеев частично их описал в литературных героях своих сверхотвратительных «Шатунов» (сам же Дугин по столь любимых им «Шатунов» цитировал одного французского поэта: «Когда свиньи это видят, они блюют») и более человеческого произведения эмигрантских времен – романа «Московский гамбит».
Также южинцы с удовольствием называли и считали себя «шиозидным подпольем». Дело не только в том, что многие его обитатели и члены по несколько раз и подолгу побывали в психбольницах. Конечно, многие в психушку стремились попасть, чтобы получить подтверждение о нетрудоспособности и не быть обязанным работать (напомним, что при Советской власти за так называемое тунеядство сажали). Так что южинцы скорее играли в шизофреников – но порой, как говорится, заигрывались. Кстати, основатель этого шизоидного «островка сакральности» Юрий Мамлеев – сын психиатра, работавшего в больнице Кащенко.
В Южинском кружке культивировалась шизоидность, под которой понималось своего рода творческое и экзистенциальное безумие в его легких и средних формах, нарушение и «трансгрессия» обыденной жизни, и декларируемая тяга к запредельному. На этом во многом и была замешана южинская сверхдуховность и презрение к обыденности и «обычным смертным» – «шляпне» и «инженерерне».
Вот что рассказывает один из «столпов» Южинского кружка Игорь Дудинский:
«Тогда Москва была небольшая, все друг друга знали. И если ты зажигал свечку, о чем-то объявлял, тут же на тебя летели. И на нее полетели какие-то совершенно оголтелые девки, абсолютно отвязные. Но отвязные не просто ради отвязности. Они хотели узнать, что будет на том свете. Специфика и прелесть Южинского была в его совершенно адской свободе, физической, нравственной и эстетической, что называется, “жажда иного берега его свела с ума” (строчка из песни Евгения Головина). И Лорик Пятницкая, ранняя муза Мамлеева и половины московской богемы (клитор у нее был как член, вот такой – сантиметров десять!), и вот Лорик этим девушкам говорит: “Я выдвигаю вам лозунг – “Отсоси у бомжа!” Вы должны принести эту сакральную жертву, отдать себя, унизиться, чтобы войти в Царство небесное”. Такие вот совершенно адские были вещи. Но, понимаешь, тут есть один важный момент. Я застал Южинский, когда в нем уже было царство девок, вовсю все трахались, влюблялись, но ничего такого не было из того, про что ходят легенды»9.
Да, оказывается, уже в хрущевской Москве такое стало возможно. Это вам не сталинский Советский Союз и не воспетые Головиным Ваффен-СС с гестапо, которые, надо думать, несмотря на дифирамбы в их адрес, быстро бы разослали участников сего клуба в места не столь отдаленные, а то и хуже, за крайне сомнительный образ мыслей и бытовое разложение.
Впрочем, думается, что касается самых крайних вещей, то тут больше разговоров, самолюбования и мистификаций. Порицаемая «южинская трансгрессия» на практике сводилась к тому, что если кого-то и били, то гопники – их. Рассказывают, например, как Евгений Головин, автор в том числе романтично-ироничного стихотворения «Драка»10, шёл со своим спутником по улицам, вдруг подбежал к какой-то хулиганистой компании, ударил кого-то и тут же как подкошенный упал на землю. Поскольку бить его стало неинтересно, ярость обиженных обрушилась на спутника Головина, и тому очень досталось. Как позже объяснял Головин. почему он его подставил: ко всему всегда надо быть готовым.
И если кому-то целовали ботинки11, то делали это опять-таки южинцы в порядке ироничного самоуничижения, которое паче гордости.
Так что они бравировали своим мефильстофельством, но если там и были драки – то, надо думать, били преимущественно их.
Интеллигенция! Пусть вконец и распоясавшаяся в лице наиболее выдающихся ее представителей.
«И на цыганском факультете образованье получил»
Мамлеевский барак в Южинском переулке снесли ещё в 1968 году, и веселое общество потом собиралось уже в других разных местах. Сам Мамлеев в 1974 эмигрировал в США, после этого место лидера занял Евгений Головин. Дугин в этом сообществе там появляется позже, около 1980 года. Постмамлеевский период называют еще и постюжинским.
То есть, классический Южинский кружок Дугин не застал. Об обстоятельствах его появления там мы писали в предыдущей статье («Я – фашист, я вижу вас фюрера. Я хочу следовать за вами. Мы будем всех вешать»).
Обычно считают, что у Дугина якобы нет серьезного гуманитарного образования. В Википедии говорится, что в 1979 году он поступил в Московский авиационный институт (МАИ), однако был отчислен со второго курса. Впоследствии, при защите диссертации, Дугин представил в Учёный совет РГУ диплом об окончании заочного отделения Новочеркасского инженерно-мелиоративного института. При всем уважении к мелиоративному искусству в Новочеркасске я не думаю, что профильное заведение там выпускает крепких ученых гуманитарного профиля.
Однако Дугин очень начитан и хорошо образован, знает несколько языков. И он на самом деле получил высшее образование, правда. весьма своеобразное и неформальное. На деле его вузом как раз и стал Южинский кружок, правда, в его постмамлеевский период. Именно там его наставили изучать языки и традиционалистов, именно там руководили его развитием – преимущественно Г. Джемаль и Евгений Головин.
Именно у них он перенимает и определенные способы или методы своих рассуждений. В частности, тот, что Э. Лукоянов удачно назвал «южинской философией “гона”»: «“Погнать” в данном случае значит не справиться с полетом своей мысли, не имеющей конкретной цели, кроме того, чтобы просто лететь туда, куда ведет тебя перевозбужденная фантазия.
После отъезда Мамлеева его кружок превратился в нечто совершенно иное и чрезвычайно разнородное. Однако сама по себе южинская философия “гона” продемонстрировала удивительную живучесть, разойдясь по множеству ветвей, из которых джемалевская, на мой вкус, отличается наибольшей интеллектуальной чистоплотностью, особенно на фоне многостраничных, многословных и далеко не всегда осмысленных трудов постюжинца Дугова (т.е. Дугина – Ю.П.)»12.
Вообще этих и правда нерядовых людей многое объединяет. Свою жизненную задачу они обрели в Южинском кружке. Игорь Дудинский даже так определил их миссию, которую они там получили, правда, уже через определяющее влияние Е. В. Головина: «И только троим удалось более-менее продуктивно распорядиться полученной от мэтра энергией. Мамлеев стал модным писателем-визионером – фактически пророком. Джемаль – придал импульс пассионарности современному исламу. Дугин – взял на себя миссию реформировать современный русский мир с позиций традиционализма (курсив мой.– Ю.П.)»13.
Таким образом, существует достаточно много оснований, почему для анализа мировоззрения Дугина и его особенностей необходимо обратиться к истории Южинского кружка, который был общим истоком и котлом, в котором варилась и готовилась творческая продукция всех этих людей.
Помимо прочего, именно из Южинского кружка берут начало и карнавально-шутовские мотивы, которые часто проскальзывают у Дугина. Все-таки Генон, Эвола и прочие традиционалисты и консервативные революционеры не позволяли себе постмодернистского шутовства, в которое порой впадает Дугин.
Продолжение следует
1 Дугин А.Г. Консервативная революция. М.: Актогея, 1994. С. 24.
2 Дугин А.Г. Поп-культура и знаки времени. С-ПБ: Амфора, 2005. С. 264.
3 Лукоянов Э. Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после. М.: Individuum, 2023. С. 171.
4 Мамлеев Ю.В. Россия вечная. М. : Эксмо, 2014. С. 144.
5 Мамлеев Ю.В. Там же. С 69-70.
6 Мамлеев Ю.В. Там же. С 191, 193.
7 Джемаль Г. Сады и пустоши. В редакции Магомедова А. — М. Издательство N, 2021. [Электронное издание] С. 277.
8 Рынкевич Вл. Потомки Мульду // Где нет параллелей и нет полюсов. Памяти Евгения Головина. М: Языки славянской культуры, 2015. С. 222.
9 Лукоянов Э. Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после. М.: Individuum, 2023. С. 171.
10 Кончают институты
И создают уюты,
Мучительно ищут призванья.
Но я – иное дело,
Я бешеный и смелый,
И драка – мое дарованье.
Я захожу в кафе
В пальто и галифе,
Вообще по классической моде.
Ногой кому-то в пах,
Ножом кому-то в глаз,
А бармену – просто по морде.
Плевать на карате,
Плевать на айкидо,
Плевать на увечья, порезы.
Я в гости захожу
И второпях пальто
Срываю под музыку лезвий.
Одних волнуют девки,
Других волнуют деньги,
Кругом безобразная давка.
Но в жизни есть одно
Жемчужное зерно –
Роскошная, светлая драка.
Но вот ножом в живот,
И провалился лед.
Ах, как ослепительно больно!
Восторженно плыву
В кровавый небосвод
Убитый, но очень довольный.
Е. Головин.
11 Знаменитый в южинских кругах рассказ о том. как в ответ на гневную отповедь случайно оказавшегося в той среде кого-то из «шляпни» после чтения какого-то мамлеевского рассказа и опрометчивых слов «да вы мои ботинки целовать недостойны», Мамлееев нехорошо усмехнулся, и со словами «ну почему же не достоин?» полез вниз целовать ботинки оппонента.
12 Лукоянов Э. Там же. С. 191.
13 Дудинский И. Метафизика – это я // Где нет параллелей и нет полюсов. Памяти Евгения Головина. М: Языки славянской культуры, 2015. С. 179.
Редакционный комментарий
…
Обсуждение
Об авторе: Юрий Пущаев
Пишите нам свое мнение о прочитанном материале. Во избежание конфликтов offtopic все сообщения от читателей проходят обязательную премодерацию. Наиболее интересные и продвигающие комментарии будут опубликованы здесь. Приветствуется аргументированная критика. Сообщения: «Дурак!» – «Сам дурак!» к публикации не допускаются.
Без модерации вы можете комментировать в нашем Телеграм-канале, а также в сообществе Русская Истина в ВК. Добро пожаловать!
Также Вы можете присылать нам свое развернутое мнение в виде статьи или поста в блоге.
Чувствуете в себе силы, мысль бьет ключом? Становитесь нашим автором!
Конечно, это крайне интересно узнать подлинный нравственный облик “идейных лидеров” антисоветских кругов российской молодежи той эпохи.. Но для нашего времени было бы полезнее, когда бы сам Дугин ясно изложил в “тезисной форме” идейные основы своей концептуальной системы.
Возможно, вы и правы… Я бы тоже с радостью почитал Дугина в его собственном рафинированном изложении, а то ведь Юрий Пущаев, пожалуй, единственный человек в стране, который прочитал все труды Александра Гельевича )))