Так получается, что судьбы европейских народов должны решаться в Лондоне. В этом нет ничего нового, но именно с подобным пафосом общеевропейские СМИ встречают грядущий референдум в Великобритании.
Достопочтенные островитяне стоят перед большим выбором, важным настолько, что даже «друг Лондона» Барак Обама не раз публично подчеркивал значимость сохранения статус-кво во имя крепких торгово-экономических отношений.
Впрочем, премьер-министр Дэвид Камерон, пообещавший ради электоральных бонусов провести референдум по вопросу выхода страны из ЕС, ясно дает понять, что является противником так называемого Brexit («выхода Британии»). Он называет это «билетом в один конец» и активно включается во всеобщее нагнетание паники вокруг внебрюссельской альтернативы. Сама дискуссия о роли и месте Соединенного Королевства на карте «Большой Европы» – популярная, уходящая в глубины истории часть британского политического мира. Сегодня же это предмет серьезного торга, лаборатории политтехнологов и даже элемент своеобразного шоу, выходящего далеко за пределы британских островов.
Многие британцы уверены, что лучший союзник, защитник и партнер для Великобритании – она сама. Эта вера подкрепляется множеством легенд и народных баек. Особенно остро британцы ощущают постоянную угрозу так называемого «самого темного часа». Так Уинстон Черчилль назвал время, когда никто не пришел на помощь британцам в борьбе с огромной нацистской силой.
Время от капитуляции Парижа и вплоть до гитлеровского вторжения в СССР. Островной менталитет взрастал и на множестве сторонних внешних факторов. Тут и нежелание ряда «политических лидеров с континента» получить усиление американского влияния через Лондон. Во многом из-за этого де Голль дважды налагал вето на присоединение Британии к ЕС. Тут и неприятие британской лояльности военному участию во внешнеполитических экспериментах Вашингтона – вопрос, достаточно острый для европейцев.
Многих британских политиков и их избирателей задевают те позиции, что официальный Брюссель определяет для их некогда великой страны. Лондон, очевидно, хотел бы быть среди государств, ставших ядром политико-экономической евроинтеграции, но, справедливо говоря, сам упустил такую возможность. Когда в шестидесятых создавалось Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), британские власти решили повременить с присоединением. Пускай еще Уинстон Черчилль говорил о необходимости построения Соединенных Штатов Европы во имя общей безопасности и развития, но мчаться впереди всех навстречу новым утопическим приключениям – не в духе Великобритании.
Однако пассивное наблюдение с периодическим напоминанием о себе – это тоже далеко от того, что принято считать английским стилем в политике. Референдум 1975 года дал добро на вступление Британии в ЕС, но условия, так скажем, рядового членства не устраивали Лондон. Размер ежегодных взносов, рамки Социальной хартии, система распределения дотаций – все это буквально через несколько лет после вступления было подвержено массированной критике со стороны британцев.
Кстати, вопрос «По пути ли нам с ЕС?» зазвучал в британских СМИ еще в восьмидесятых.
«Железная леди» Маргарет Тэтчер, угрожая выходом, яростно и весьма продуктивно боролась за улучшение условий членства Великобритании в ЕС. Именно она, выступая с позиций нынешних евроскептиков, ясно дала понять, что Британия не намерена вливаться в общий котел политической интеграции. Впрочем, подобная категорическая позиция была неоднозначно воспринята не только в обществе, но даже внутри самой консервативной партии. Джон Мейджор все же подписал Маастрихтский договор в 1992 году, передав ряд политических полномочий официальному Брюсселю.
Сегодня тори снова сложно назвать единодушным лагерем евро-оптимистов. Британская самость, особенный национальный характер и английское мироощущение – то, о чем принято говорить открыто и на любом уровне. Сам Камерон нередко апеллировал к самобытной и независимой британской нации в своих предвыборных речах, оттесняя популистов-евроскептиков из UKIP.
Совсем недавно премьер-министр предположил, что любые попытки изменить британский национальный уклад будут равносильны попыткам осушить Ла-Манш. Тем не менее, в Лондоне находятся и те, кто постоянно уличает лидера консерваторов в его излишне проевропейской глобалистской позиции. Оно и неудивительно: подыгрывая большому заокеанскому другу, Британия вовсе не подтверждает былой статус владычицы морей, а, скорее, наоборот, независимость её девальвируется, и она становится своеобразной тенью Вашингтона на политических полях ЕС.
В подобном пассаже есть доля преувеличения, но если еще вчера лидеры континентальной Европы могли активно выступать против такой роли Лондона в европейских делах, то уже сегодня все официальные представители «Большой Европы» уповают на невыход Великобритании из союза.
Все это сопровождается потоком довольно грубой пропагандистской информации. Пробрюссельские каналы слагают легенды о том, как британцы могут навсегда потерять место в европейской истории. Апокалиптические сценарии озвучивают даже самые видные политики, если вообще такой эпитет уместен при описании евробюрократа.
Выход Британии из ЕС чреват разрушением «всей политической цивилизации Запада», заявляет глава Европейского совета Дональд Туск. Brexit, по его мнению, «воодушевит все антиевропейские силы в государствах ЕС». Намеренная монотонность освещения этого референдума даже не дает возможности европейцу представить, что именно утопия Евросоюза, возможно, и есть та самая большая «антиевропейская сила», перемалывающая национальные суверенитеты и культурное многообразие регионов Старого Света.
Тем не менее, все большие игроки глобального спекулятивного рынка яростно сражаются за невыход. Отовсюду доносятся предсказания о сумасшедшем падении экономических показателей Британии, о крахе фунта стерлингов. Что может испугать европейского обывателя эпохи потребления? Конечно, невозможность обладания теми благами, что он привык получать в последнее время.
И пусть старые валлийские рыбаки жалуются, что не в состоянии оплатить рыболовные квоты, навязанные Евросоюзом, пусть жители спальных районов Лондона пребывают в страхе от неподконтрольной миграции, а Брюссель все больше влезает на внутреннее политическое пространство Лондона. Все это – малопонятное эхо за окном высокоскоростного поезда неолиберальной глобализации, мчащегося куда-то в антидемократическую и антинародную тьму. Туда, где, возможно, кончаются рельсы пред глубоким разрывом еще живых тектонических плит цивилизаций.
Разве кому-то интересно мнение лавочника из Бирмингема, чье семейное дело загибается из-за экономической нецелесообразности тоталитарных законодательных рамок далекого Брюсселя? Кому оно может быть интересно, если даже голос всех прогрессивных людей – Хиллари Клинтон – взывает к невыходу? Кому вообще может быть важен этот маленький человек вне периода электоральных махинаций и предвыборных баталий? Может быть, Борису Джонсону, эпатажному представителю тори, другу Камерона и просто веселому парню, что выступает за национальные устои и отделение?
Хотелось бы верить, ну а пока это, скорее, очередная игра на двоих, где хороший и плохой полицейский закрыли входную дверь в политику для того же Найджела Фараджа. А ведь антиевропейская риторика – это то, на чем он и делает свой политический капитал. Делал, пока Дэвид Камерон не выбил у него евроскептическую повестку на выборах, пообещав провести долгожданный референдум о выходе.
Кстати, тогда Фараджа называли агентом Кремля, пророссийским популистом и угрозой мирному небу над европейскими головами.
Сегодня британский обыватель пребывает в не меньшем страхе. Ведь «победив» Фараджа, он вовсе не обрубил «щупальца Кремля». Как это наглядно демонстрируют журналы, телеканалы, блогеры и неподкупные политологи, именно Россия с нетерпением ждет выхода Британии. Лелеемый нами распад ЕС – вот что, по мнению ряда политиков, станет чуть ли не новым государственным праздником в России. От очередного праздника мы, может, и не отказались бы, но вряд ли кого-то в России действительно сильно заботит эта постмодернистская игра в Brexit.
Игра, в которой есть множество исходов, но которая выглядит в общем-то безнадежно однообразной. Оставшись в ЕС, британцы выдадут новый кредит доверия Кэмерону, а уже потом, при новых парламентских выборах, может появиться все тот же Джонсон со «свежей» евроскептической предвыборной программой. Подобные циклы можно использовать долго, благо, всегда есть растущие амбиции Брюсселя, всегда есть зашуганный обыватель, медиа-фабрики и действенные наборы штампов.
И все же самое нелепое в этом во всем – попытка выстраивания серьезных прогнозов. Социологи по обе стороны баррикад демонстрируют противоположные показатели. Экономисты занимают не менее радикальные позиции, публикуя достаточно конъюнктурные обзоры альтернативных путей развития британской модели.
Создается впечатление, что вот-вот наступит тот самый момент, когда «Европа Наций» сойдется в битве с «Большой Европой». Но так ли это на самом деле? Господин Туск говорит о цивилизационных вызовах. Находятся и те, кто, как итальянский лидер, предрекают Британии в случае выхода невозможность возвращения в Европу. Власти Франции объявили ультиматум Лондону, пригрозив серьезными последствиями в случае выхода. Пентагон подчеркивает важность сохранения Великобритании в составе ЕС. Кира Найтли и Вивьен Вествуд чуть ли не матом удерживают Британию в ЕС.
В интервью агентству Bloomberg Герман Греф, как это подобает прогрессивному реформатору, вторит западным партнерам: Brexit вызовет панику и обвалит рубль. Министр финансов Финляндии Александр Стубб считает, что Brexit приведет к «неразберихе в экономике» и может стать настоящей катастрофой. Здесь, вероятно, стоит вспомнить сотни алармистских заголовков западной прессы, осуждающей путинскую оценку распада СССР, равного, по его мнению, как раз геополитической катастрофе.
Евробюрократы в смычке с представителями глобального капитала разыгрывают большой трагикомический спектакль, в котором «глупая и наивная Британия» идет в пасть ультраправому монстру, что на привязи у Владимира Путина.
Но кто на стороне «Европы Наций», кто храбро выступает против коллективного «Брюсселя»? Помимо Бориса Джонсона, который, безусловно, имеет определенный политический вес, на сцене всё те же евроскептики. Партия независимости Великобритании и ее лидер Фарадж агитируют за выход. Но даже при поддержке в четыре миллиона человек на выборах партия не смогла вырваться из омута маргинальной политики.
Около 92% британских рыбаков выступают за выход страны из ЕС, поскольку политика ЕС и отсутствие защиты отрасли со стороны Лондона вызвали их обнищание. Фарадж собрал флотилию разгневанных рыбаков на Темзе. Но соль даже не в этом. Противоположную сторону – сторонников ЕС – мобилизовал рок-музыкант Боб Гелдоф. Его прогрессивная евро-команда прибыла на дорогих яхтах, они под камерами пили шампанское и посылали гневные фразы свысока рыбакам. И разве кого-то действительно не устраивает подобное шоу? Пожалуй, рыбаков.
И все же против ЕС выступает тот самый гордый имперский дух, то самое британское самосознание, которое до конца не искоренили эксперименты мультикультурализма и политической евроинтеграции. Старая Англия не была бы такой послушной служанкой Брюсселя, полагают консервативные публицисты, все меньше соотносящие себя с партийной линией тори. Но что такое старая Англия в мире, где патриотизм вредит биржевым показателям, а принц позирует для популярного гей-журнала?
Быть сегодня здравомыслящим сторонником британского протекционизма невыгодно и непрестижно. Пусть британским налогоплательщикам приходится платить 350 миллионов евро в год в общий бюджет ЕС – люди наднациональной элиты не хотят новых проблем и проволочек при отделении.
Кроме того, совсем неоднородны национальные силы Британии. Так, официальная Шотландия сегодня навязчиво демонстрирует преданность ЕС, угрожая проведением повторного референдума о независимости, если большинство в Англии проголосуют “за” выход, а в Шотландии — «против». Обыватель, понимающий свое плачевное и беззащитное положение гражданина «Большой Европы», раздираемой нелегалами и терроризмом, колеблется. Гламурный и элитный мир со всех экранов твердит ему о нежелательности Brexit. Его любимые голливудские актеры, и те не удержались и попросили одуматься, ведь Британии «уютно и классно» в ЕС.
В последние дни сомнения по поводу однозначного провала Brexit набирали силу. Опросы демонстрировали небольшой перевес евроскептиков, что вызывало удивление у многих прогрессистов от евро-утопии. Некоторые из них даже признавали, что число сторонников выхода постоянно растет. Но произошла трагедия. Была убита женщина, депутат-сторонник европейского будущего Британии. Это произошло в тихом в городе Берстолл в Западном Йоркшире. Неизвестный маньяк-садовник сначала стрелял в нее, а потом напал с ножом. Как оказалось, он был сторонником ультраправой партии, выступающей за Brexit.
Нельзя сказать, что передовые английские СМИ предпочли молчаливый траур по убиенной громким спекуляциям на тему референдума. По мнению ряда экспертов, политическое убийство, скорее всего, повлияет на избирателей и увеличит шансы противников Brexit. Получается, что на одной стороне Кира Найтли, Хиллари Клинтон, Дэвид Камерон, яхтсмены и рок-звезды. А на другой – малоизвестные популисты, порождающие страшных сумасшедших садовников. Сложно представить такую картину, при которой Великобритания предпочтет вторых первым.
Референдум о выходе из ЕС не стоит рассматривать как столкновение евроатлантики с национальным духом. Это, скорее, лишь соус, под которым преподносится очередной политический торг. Словно Тэтчер, спекулирующая на статусе Британии в ЕС, нынешняя британская политическая элита разыгрывает ту же карту. Не исключено, что от всего этого действа больше всего выигрывает команда Дэвида Камерона. Почувствовав рост евроскептического настроения перед выборами в парламент, он отыграл в сторону суверенитета, предложив, в случае победы, всенародный референдум о выходе. Пришло время референдума, и Камерон, вовсе не желая потери собственного статуса в глобальном истеблишменте, торгуется с Евросоюзом по целому ряду насущных вопросов.
Выберет Британия выход – и откроется путь к полумерам. Здесь и норвежский сценарий, и новый особый статус Британии, полная вариативность и поле для дальнейшего торга. Выберет Британия статус-кво, евроинтеграционное завтра – команда Камерона признает это своей победой, а весь прогрессивный глобальный мир поддержит его какими-нибудь хештегами и флешмобами. В любом случае, демократичность этого большого торга – вишенка на торте для интернациональных элит, не желающих политической дезинтеграции и без того нестабильных межгосударственных утопий.
Тем не менее, некоторые консервативные умы еще верят в реванш патриотов, они готовы делать ставку на ренессанс «Европы Наций», на эффект домино после выхода Британии из ЕС. Но стоит ли на это рассчитывать, ведь те же букмекеры прогнозируют сохранение членства Британии в ЕС, яхтсмены и рок-звезды осушают Ла-Манш, а межгалактические кумиры Голливуда проклинают евроскептицизм. Кажется, и завтра в сетях британских рыбаков найдется лишь разочарование и безнадежность.
