В предыдущей своей статье на «Русской истине» я попытался показать, что реформа университетов, которая произошла в Западной Европе в Новое время, была не «чистой» модернизацией высшего образования, предполагающей отказ от средневековых устоев (таковая тоже существовала, это – программа либерального Просвещения и она предполагала полное уничтожение университетов, что и было сделано французскими якобинцами).
Реформа университетов была реализацией идей консервативного Просвещения, которые совмещали в себе некоторые традиции средневековой Европы и идеи прогресса. Однако я пытался показать это на примере немецкого, гумбольдтовского университета. Вместе с тем образовательное пространство новой Европы имело и альтернативную траекторию университетской реформы, породившую иную, отличную от немецкой модель постсредневекового университета. Я говорю об университетах Великобритании. Напомню при этом, что именно Англия была родиной европейского консерватизма – реакция Эдмунда Берка на Французскую революцию, в сущности, породила это политико-идеологическое течение. Англичанам удалось избежать радикализма французов и совместить королевскую власть и элементы аристократии с новой экономикой и демократическими институтами. Не стоит забывать, что у истоков русского консерватизма стояли славянофилы, но их лидер – Алексей Степанович Хомяков был страстным поклонником всего английского.
В связи с этим возникает вопрос: распространяется ли наш вывод о консервативном просвещении как базисе европейского университета на английские университеты? Об этом – нижеследующая статья.
«Английский Гумбольдт» – Джон Генри Ньюмен
Если в Германии университетская реформа ассоциируется с именем Вильгельма фон Гумбольдта, то «английским Гумбольдтом» был, разумеется, кардинал Д.Г. Ньюмен. Именно он создал проект английского «университета джентльменов», именно его идеи повлияли на реформу английских университетов (да и до сих пор влияют на реформаторов образования в Соединённом королевстве).
Джон Генри Ньюмен родился в 1801 году в семье банкира. В ранней юности он пережил религиозное обращение, некоторое время был кальвинистским проповедником, но затем вернулся в лоно англиканской церкви. Закончив Оксфорд, он стал священником в университетском соборе. В университете Ньюмен примкнул к так называемому Оксфордскому движению и стал одним из его лидеров. Члены движения отказывались считать англиканство ветвью протестантизма и настаивали на том, что это – третья ветвь апостольского христианства (первые две – римо-католичество и восточное христианство – православие). Для оксфордцев были характерны прокатолические симпатии и богословское и обрядовое сближение с католицизмом. В сфере политики Оксфордское движение осуждало вмешательство государства в дела церкви (в Великобритании главой церкви, как известно, является глава государства).
Закончилось все переходом многих представителей движения в католицизм – среди них был и Джон Ньюмен. В Риме он был рукоположен в священника и получил титул доктора богословия. Позднее римский папа даже возвел его в кардиналы. Вернувшись на Родину, Ньюмен погрузился в полемику с протестантами (католиков в Англии не жаловали и считали чуть ли не «агентами Рима» и предателями английского государства). В 50-х годах Ньюмен собрал свои лекции и статьи по проблемам образования и издал книгу «Идея университета», сделавшую его ведущим специалистом в этой области. Отчасти вследствие этого он получил пост ректора католического университета в Ирландии. Его авторитет был столь велик что в 70-х годах он был избран почетным членом оксфордского Тринити-колледжа, хотя в свое время вынужден был покинуть Оксфорд из-за прокатолических воззрений.
Умер Ньюмен в 1889 году. В 2010 году он был провозглашен папой Римским Бенедиктом XVI блаженным.
Его труды (кроме богословских работ, он писал философские сочинения, где, в частности, критиковал английский эмпиризм, а также романы из истории раннего христианства) оказали влияние на Гилберта Кийта Честертона и Джона Руэла Толкиена.
«Университет джентльменов»
Гумбольдт, считаясь главным деятелем реформы немецких университетов, на самом деле лишь довел до завершения идеи предшественников – от Канта до Гегеля. Ньюмен тоже опирался на идеи различных английских философов и педагогов и, прежде всего – Джона Локка (к философии которого, в том числе и к педагогическим идеям, он относился, впрочем, неоднозначно). Локк же во главу угла своей педагогики поставил идеал джентльмена. Джентльменом, согласно английскому философу, можно стать благодаря правильному воспитанию, которое должно укреплять тело, волю и интеллект. Джентльмен – человек развитый физически, не боящийся лишений и физических страданий. В то же время он целеустремлен, умеет достигать то, что ему требуется, способен управлять своими страстями. Он человек добродетельный, вежливый, религиозный и непременно обладающий ясным интеллектом. Джентльмен не имеет никакой узкой специальности, профессии, его предназначение – управление людьми, государственное поприще.
При воспитании джентльмена, по Локку, необходимы изучение современных языков (прежде всего – французского), древних (латыни и греческого), географии, математики, истории, а также занятия спортом и обучение фехтованию и танцам. Локк считал, что школа не годится для подготовки джентльменов и ратовал за индивидуальное, домашнее воспитание.
Новацией Ньюмена была мысль о превращение университета в школу для подготовки джентльменов (хотя и здесь момент индивидуального воспитания присутствует – у каждого студента в английских университетах есть тьютор). В пятой лекции «Идеи университета» Ньюмен открыто заявляет, что цель университетского образования – превращение юношей в джентльменов. Кардинал-реформатор отвергает модель немецкого научно-исследовательского университета, где воспитание критически мыслящей личности осуществляется через привлечение студентов к научным исследованиям преподавателей-ученых. Для занятий науками, по мнению Ньюмена, больше пригодны академии наук, каковые в Великобритании со времен Ньютона показали свою высокую эффективность (необходимо напомнить, что академии в Соединенном королевстве не имели отношения к университетской традиции и даже были оппозиционны ей). Но, как это ни парадоксально, священник и кардинал-католик отвергает и … средневеково-католическую модель университета, в которой центральное место занимал теологический факультет и теологическое образование.
Получило известность остроумное высказывание Ньюмена: «Его (университета – Р.В.) цель … сводится к распространению и расширению, а не приумножению знания. Если бы его целью было научное или философское открытие, то я не понимаю, почему в Университете должны быть студенты, если религиозное наставничество – я не понимаю как Университет может быть местом литературы и науки».
Литература здесь упомянута не случайно. В немецком гумбольдтовском университете роль своеобразного духовного центра, связывающего все знания в универсальную парадигму, должна была играть философия. «Энциклопедия философских наук» – курс лекций, который читал Гегель в Берлинском университете – не просто изложение философской системы. Это еще и претензия философского факультета на статус главного в университете, коль скоро в этой философской энциклопедии и правоведение, и физика, и история и теология сводятся к «приключениям Абсолютной Идеи», которая, между прочим, проходит по «ведомству философии». Вспомним, кстати, что читал этот курс декан философского факультета (а затем и ректор университета), а записывались на него студенты со всех факультетов.
В «университете джентльменов» философии отведено более скромное место. Для будущих джентльменов, по мнению Ньюмена, важнее изучение литературы и древних языков. Именно искусства (art) формируют гармонически развитую, волевую и добродетельную личность, высококультурного, высокообразованного джентльмена. Наука дает нам знания о природе, а литература – о человеке, его страстях и идеалах, об обществе и его путях развития.
Ньюмен при этом ни в коей мере не отказывается от идеала цельного знания. «Университет есть место учения универсальному знанию» – заявляет он. Юноша, прошедший университетское обучение, и по Ньюмену должен обладать целостным мировоззрением, но это не значит, что он должен стать специалистом по философии (в современном смысле слова, как частной дисциплины). Он вообще не должен иметь узкой специализации.
Сам Ньюмен назвал свою систему «либеральное образование» (Liberal edication) и это обозначение стало хрестоматийным. Обычно это переводят «гуманитарное образование» и противопоставляют ему техническое и естественнонаучное образование (и отчасти это верно). Вместе с тем некоторые усматривают здесь намек на политическую идеологию. Однако «либеральное образование» не имеет отношения к политическому либерализму. Как раз все наоборот – «либеральное образование» по Ньюмену имеет вполне консервативный базис, уходящий в классическую философию.
Английский университет и консервативная демократия
Говоря о «свободном образовании» (Liberal edication), Ньюмен имел в виду идеал «свободного человека» и «свободных наук и искусств», как их понимал Аристотель. Согласно Стагириту, «свободный человек» отличается от «раба по природе», тем, что сам может ставить перед собой задачи и решать их, раб же нуждается в управлении извне. Иначе говоря, свободный гражданин не может не должен быть чьим-либо инструментом, он – самодостаточен, насколько это возможно (идеал самодостаточности, кстати, у греков фундаментален, он – и в основе идеи полиса). Раб же – инструмент, «говорящее орудие труда», что предполагает наличие мастера, использующего это орудие. То же, по Аристотелю, касается и наук. Экономикой или политикой (в греческих смыслах этих слов) люди занимаются, чтоб извлечь пользу – научиться управлять домашним хозяйством и полисом-государством. Таким образом знание в этих науках инструментально и потому – это низшие, «рабские» науки. Философией же занимаются лишь ради Истины. Это познание ради познания. Поэтому философия – высшая, «свободная наука», которой занимаются «свободные люди», стремящиеся не к практической пользе, выгоде (они обеспечены и ни в чем не нуждаются), а к духовному самосовершенствованию. Таков идеал Аристотеля.
«Свободное университетское образование» по Ньюмену «свободно» именно в этом смысле. Оно направлено не на получение какой-то узкой специальности, профессии – такое образование (Useful edication) – низшее. Оно готовит не государственных мужей (джентльменов – парламентариев, политиков, министров, землевладельцев), а тех, кто будет инструментами в их руках при управлении обществом (то есть специалистов – экспертов, техников, менеджеров). Liberal edication прививает устремлённость к истине ради не самой (одна из глав книги Ньюмена так и называется – Knowledge its Own End), дабы развить «чистый, бесстрастный, уравновешенный ум». Именно такой ум в конечном итоге и отличает джентльмена от всех других, а не только изящные манеры и умение красиво говорить, цитируя Шекспира и Софокла. Ньюмен пишет: «Мы стремимся не к привычкам и манерам джентльмена (они могут быть приобретены различными путями – посредством хорошего общества, путешествий или благодаря внутреннему изяществу и достоинству души католика), но к силе, твердости, широте и разносторонности интеллекта, господству над способностями души, здравому суждению о вещах…».
Мы уже сказали, что таким образом английский университет призван готовить элиту общества. Разумеется, и у Аристотеля, и у Ньюмена речь идет о демократическом обществе. Но в свое время не кто иной, как Александр Гельевич Дугин требовал строго различать греческий идеал демократии и американский идеал либерализма. Греческая демократия – это консервативная демократия (Дугин, вслед за Бенуа употреблял термин «органическая демократия», но мы думаем слово «консервативная» в данном контексте более удачно). И дело не в том, что она предполагала рабовладение. Просто «демос» – социальная субстанция, оформляемая греческой «демократией», принципиально отличается от гражданского общества в американском смысле – совокупности индивидуалистов, объединённых лишь общей выгодой. Демос связан общей религией, общей культурой, родственно-соседскими связями (ибо состоял из фратрий и демов) и еще тем, что Аристотель называл «политической дружбой» и что не имеет точных аналогов в современном мире, так как современные государства так велики, что исключена возможность личных знакомств всех и даже большинства граждан. Однако в наше время его заменяет феномен патриотизма, принадлежности к одной национальной культуре или многонародному государству, заставляющий чужих людей чувствовать близость и симпатию друг к другу.
Если же говорить об английской демократии (конечно, в старом, викторианском ее обличии), то идеал «старой, доброй Англии» предполагает верность и традициям, консерватизм как важнейшую его составляющую. Консерватизм даже не как политическую программу, а как национальную, этнопсихологическую черту. Эта верность традициям теснее связывает общество, чем абстрактные идеологемы – живые традиции всегда сильнее «изобретенных».
В этом смысле английская модель университета неразрывно связана с консервативным Просвещением.
