Рубрики
Интервью Размышления

В центре германской истории стоит проблема соотношения демократии и нации

Остававшиеся долгое время преимущественно «традиционалистской нацией», немцы сделали для консерватизма то же самое, что французы сделали для Просвещения – довели его до логического предела

Русская Idea продолжает рассказ о немецком консерватизме публикацией интервью со специалистом по истории германской “консервативной революции”, профессором Кемеровского государственного университета Олегом Тереховым. В ходе обсуждения на сайте предыдущей темы – судьбы французского консерватизма – мы обнаружили определенный дефицит в академической трактовке борьбы французских консерваторов с республиканством и секуляризмом. Многим вполне заслуженным исследователям представляется, что после эпохи Реставрации все было уже предопределено и никакой серьезной борьбы с наступающим секуляризмом уже не велось. Между тем, отсутствие крупных имен в той или иной традиции не означает, что сама традиция полностью оборвалась и никак себя проявляла. Как нам представляется, этот дефицит внимания к определенным аспектам истории идей еще более заметен в исследовании «консерватизма Бисмарка» и его явных и неявных взаимосвязей с национал-социализмом – в силу неоднозначности самой темы. Интервью Олега Терехова вводит нас в понимание этой сложной проблематики в современном российском германоведении.

 

Любовь Ульянова

Уважаемый Олег Эдуардович! Самюэль Хантингтон в своей статье «Консерватизм как идеология» утверждал, что консерватизм не имеет своей традиции, что консерватизм возникает в схожих политических ситуациях. Можно ли, тем не менее, сказать, что в Германии есть некая традиция консервативной мысли, которая объединяет консерваторов разных эпох, например, Адама Мюллера и Конрада Аденауэера? В чем заключается отличие этой традиции от других континентальных консерватизмов?

Олег Терехов

Самюэль Хантингтон выделяет в своей статье три концептуальных подхода к изучению консерватизма, которые принято в гуманитарной мысли обозначать как ценностный, ситуативный и социологический. Сторонники изучения консерватизма через его ценностную ориентацию утверждают, что есть некие ценности (вечные, национальные и так далее), которые должны оставаться неизменными на всех стадиях развития человека и общества. Именно эти ценности и защищает консерватизм как мировоззрение, идеология и политическая практика. Приверженцы ситуативного подхода констатируют, что в каждом обществе в конкретную эпоху есть некие устои, которые должны оставаться неизменными в любом случае, то есть как тенденцию к сохранению определенного status quo. Данный подход еще называют охранительным. И наконец, социологический подход тесно увязывает консерватизм с определенной исторической ситуацией. Например, происхождение консерватизма связывают с «аристократической реакцией» на Французскую революцию.

Хантингтон, как и многие другие исследователи консерватизма, действительно отметил его важную черту, а именно: неоднозначность понимания, восприятия, толкования самой дефиниции консерватизма. Но с его утверждением о том, что консерватизм не имеет своей традиции, едва ли можно согласиться. Один из основоположников изучения консерватизма Карл Мангейм в основу своего подхода к консерватизму положил концепцию его происхождения из традиционализма. С тем, что традиционализм и традиция в ее различных проявлениях являются основой консерватизма, соглашаются на данный момент большинство исследователей.

Остававшиеся долгое время преимущественно «традиционалистской нацией», немцы, по словам того же Карла Мангейма, сделали для консерватизма то же самое, что сделали французы для Просвещения, – довели его до логического предела. В Германии, в силу объективных и субъективных обстоятельств, консерватизм нашел благодатную почву. Это связано со спецификой германской гуманитарной и общественно-политической мысли, которая изначально несла в себе черты традиционалистски-охранительного образа мышления, как реакция на рационализм Просвещения и радикализм Французской революции.

В связи с этим говорить о том, что в Германии сложилась консервативная традиция, правомерно. Консерватизм, в его различных вариантах: от банальной реакции до умеренно-реформаторского направления, нашел достойного союзника в лице правящей элиты, что и обусловило его большое значение и влияние в теории и практике строительства национального германского государства. При этом характерной чертой немецкого консерватизма на долгое время стал традиционализм, который воспринимался прежде всего как реакция на процессы модернизации государства и общества от Лоренца фон Штейна до Бисмарка. Однако нельзя говорить, что мировоззренческая и политическая основа германского консерватизма оставалась неизмененной с течением времени. Уже с момента его возникновения в нем стали формироваться различные течения: от умеренно-либеральных консерваторов до «жестких» традиционалистов типа того же Адама Мюллера. Поэтому проводить прямую параллель между ним и Конрадом Аденауэром едва ли представляется возможным. Слишком разные эпохи, и главное, слишком разный уровень «консервативного сознания». Единственное, что их связывает – великая немецкая культура, базовые ценности которой составили основу социокультурного кода любого немца.

Что касается отличия немецкой консервативной традиции от других континентальных консерватизмов, то в этом случае следует, очевидно говорить, об отличиях континентальной версии консерватизма от его англо-саксонской формы, которые существенны. «Континентальный» носитель «консервативного сознания» оставался в большей степени консерватором, чем либералом и, наоборот, англичанин и американец, провозглашая себя консерватором, неизменно оставался в душе либералом. Различия в континентальной версии консерватизма основаны на национальной специфике.

Любовь Ульянова

Насколько сильное влияние оказал на германскую философию, немецкое мировоззрение в целом немецкий романтизм, который задал парадигму консервативного восприятия всего континента? Оправдано ли то, что родоначальником современного консерватизма считают ирландца Эдмунда Бёрка, а не немецких романтиков? Можно ли сказать, что главная ошибка немецкого консерватизма состояла в том, что он связал себя с реакцией эпохи Священного Союза, а затем – с политикой немецких кайзеров?

Олег Терехов

Родоначальником современного консерватизма, несомненно, был Эдмунд Бёрк. Но опять возвращаюсь к Карлу Мангейму, который в своей «Консервативной мысли», писал, что Бёрк был всем, чем угодно, только не тем, чем считали его первый переводчик Бёрка на немецкий язык Гентц и его друг Адам Мюллер. Немцы творчески поработали и перенесли на почву германской культуры идеи либерального консерватора Бёрка. Если консерватизм Бёрка базировался на идеях традиции и эволюции, то консерватизм немецких романтиков, как, собственно и вся великая немецкая культура того времени, вынашивала идею объединения страны, которое произошло изначально в форме создания единой немецкой культуры (заслуга немецкого Просвещения).

Германские интеллектуалы активно конструировали в своем сознании идеально-типические конструкции государства, нации, культуры, а спустя несколько десятилетий империи немецкого социализма и народного сообщества. Главным связующим звеном между традицией и современностью стал немецкий историзм – великое творение немецкой культуры. Историзм, исходя из органического восприятия действительности, провел мост между историей и современностью, но без революций и бунтов, с идеей желательности сохранения существующих государственных, политических и общественных институтов и традиций. Сама политическая обстановка в Германии первой половины XIX столетия: преобладание Пруссии с ее бюрократией, юнкерством, частично милитаристской организацией общества, способствовала утверждению не только идеологического консерватизма, но и возникновению его охранительно-политических форм. Реакция эпохи Священного Союза есть испуг различных группировок немецких консерваторов перед радикализмом Французской революции.

Любовь Ульянова

С Вашей точки зрения, можно ли назвать консервативным политиком Бисмарка? Можно ли сказать, что Бисмарк – это консерватор per se для Германии?

Олег Терехов

Бисмарка не только можно, но нужно назвать консервативным политиком. Его можно даже назвать «отцом» немецкого национального и консервативного государства. Но Бисмарк не был консерватором-догматиком, он был прежде всего политическим прагматиком и удачно имплантировал передовые идеи в традиции германского консерватизма (например, социальная политика). Поэтому определение Бисмарка как «белого революционера», данное ему современным германским Лотаром Галлеем, наверное, оправдано.

Но следует сказать, что создав Германскую империю, он одновременно и заложил под неё мину замедленного действия. Германская империя была государством противоречий. Передовая индустрия, наука и культура соседствовали с господством традиционных форм государства и «общественного сознания». Германский консерватизм в кайзеровской империи базировался на четырех основных опорах: авторитарно-патерналистском государстве, основы которого заложил Бисмарк, пропагандой монархией традиционных ценностей немецкой государственности и культуры (этот комплекс идей с началом Первой мировой войны получил образное название «идеи 1914 года»), союзе между государственной бюрократии, юнкерством и буржуазией, то есть внутриэлитном консенсусе; поддержке официальной идеологии и политики государства «старым среднем классом».

Запал модернизации немецкого общества, проведенной Бисмарком, прошел, а ее формы устарели. Германский идеологический и политический консерватизм встретил XX столетие явно не в лучшей форме, постепенно впадая в идейный и политический кризис. Достаточно в этой связи вспомнить появление в Германии на рубеже веков праворадикальных групп среди консерваторов. Большую роль в кризисе консерватизма сыграла позиция кайзера и его окружения, которые не хотели никаких перемен, хотя консервативно-либеральные круги (например, социолог Макс Вебер, историк Фридрих Мейнеке) призывали к умеренным реформам, чтобы идти в ногу со временем.

Любовь Ульянова

Очевидно, что Бисмарк ломал существующие институты. Но есть довольно популярная точка зрения, что в его эпоху в Германии произошел синтез консерватизма и национальной идеи. Мог ли этот национально-консервативный синтез остановить национал-социализм? Или он является его предпосылкой?

Олег Терехов

Бисмарк не ломал существующие институты, он, как я уже говорил выше, подстраивал их к нуждам текущего развития государства. Но, как писал известный современный историк Генрих Август Винклер, в центре германской истории стоит проблема соотношения демократии и нации. Синтез консервативной и национальной идеи, проведенный Бисмарком, был актуален какое-то время, затем форма национального государства, созданная Бисмарком и постепенно ставшая реакционно-охранительной, начала банально отставать от потребностей времени. Бисмарк в своей политике начал терпеть поражение, вспомним провал «борьбы за культуру» (против католиков) или провал «Исключительного закона против социалистов».

Мог ли этот национально-консервативный синтез остановить национал-социализм? Или он является его предпосылкой? Чтобы ответить на эти вопросы нужно обратиться опыту германского консерватизма в Веймарской республике.

Германский консерватизм в Веймарской республике распался на ряд направлений. Консервативно-либеральное, представленное прежде всего левым крылом католической партии Центра и Немецкой народной партией практически бессменного министра иностранных дел Веймарской Германии Густава Штреземана. Традиционалистское – так называемые консерваторы кайзеровской эпохи. Это прежде всего Национальная немецкая народная партия (НННП), которая пыталась приспособить «старый» консерватизм к новым временам. И праворадикальный консерватизм – «консервативная революция» и национал-социализм, которые в своей программатике вышли за рамки традиций немецкого консерватизма, хотя постоянно апеллировали к его ценностям.

«Консервативная революция» действительно была уникальным интеллектуальным феноменом и не столько из-за своего влияния на германскую политику Веймарской республики (в этом отношении она была крайне слаба), сколько из-за уникальности состава ее идеологов. Это были ведущие ученые-гуманитарии, писатели, критики и эссеисты Германии и Европы того времени: Освальд Шпенглер, Карл Шмитт, Эрнст Юнгер, Артур Мёллер ван ден Брук и другие. Образно говоря, «консервативные революционеры» науку превратили в политику, а политику в науку, и все это было сдобрено блестящей интеллектуально виртуозной публицистикой. На этом базировалось их влияние, и это сохраняет интерес к их работам.

Была ли альтернатива в немецком консерватизме национал-социализму? Перефразируя мысль Хорста Мёллера «веймарское государство не в состоянии было сделать то, чего от него ожидали немцы…», можно сказать так. Веймарское государство не в состоянии было сделать то, чего от него ожидала основная масса консерваторов – быть фактически парламентской монархией при сильной власти президента и господствующей национал-консервативной государственной идее, но оно четко продемонстрировало им, что дальнейшее успешное существование германского консерватизма возможно только на пути консенсуса с другими политическими силами и отказа от наиболее устаревших мировоззренческих, идеологических и политических догм.

Любовь Ульянова

Были ли какие-то консервативные рецепты спасения Германия от тоталитаризма – и левого, и правого? В чем они заключались и почему не сработали? Предполагали ли они какие-то политические решения?

Олег Терехов

1933 год стал логическим завершением духовной, идейной и политической капитуляции германского консерватизма перед правым радикализмом. Нежелание немецких консерваторов отступить от устаревших принципов понимания традиции, нации, государства, модернизации, демократии и т. д. закономерно привело их в лоно национал-социализма. Третий рейх уничтожил границы между консерватизмом и национал-социализмом. Говоря словами Г. А. Винклера, «так как немцам не удалось самим освободиться от господства Гитлера, его гибель означала также конец первого, созданного Бисмарком, национального немецкого государства». Поддержав национал-социалистическую революцию, немецкий консерватизм отрезал себе путь к возрождению в прежнем идейно-политическом виде. Такая ситуация была даже не сразу осознана представителями консервативного движения Сопротивления нацизму, которые продолжали интеллектуально и вербально оперировать образами традиционного немецкого консерватизма. Но постепенно вызревала мысль о радикальном разрыве с прошлым, что создало предпосылки для синтеза консерватизма и либерализма на основе идеи христианской демократии, что и было впоследствии осуществлено блоком ХДС\ХСС. Но это уже другая история другого немецкого консерватизма.

Любовь Ульянова

Каковы, на Ваш взгляд, сегодняшние перспективы германского консерватизма? Связываете ли Вы их с политическим мейнстримом (ХДС) или альтернативными течениями (скажем, партией «Альтернатива для Германии»)? В чем отличие протестного консерватизма, протестного национализма в Германии от Национального фронта во Франции и аналогичных течений в других странах?

Олег Терехов

Перспективы современного консерватизма связаны, в первую очередь, с теми общественными, политическими и социальными трансформациями, который переживает Запад с конца XX столетия. Разрушена старая социальная (классовая, сословная и так далее) структура. Это не могло не отразится на предпочтениях электората. ХДС при Меркель проходит сложную эволюцию. Однопартийцы упрекают ее в отходе от традиционных принципов партии и христианской демократии. Об этом сейчас много написано, не только в Германии, но и у нас (скажем, в трудах сотрудников Института Европы РАН).

Из-за чего, например, возникла «Альтернатива для Германии»? Из-за разногласий ряда христианских демократов по вопросам евроинтеграции с руководством партии. Последние успехи «Альтернативы» на земельных выборах в марте этого года дают основание считать эту партию возможным конкурентом ХДС. Да и программа партии позволяет видеть в ней модернизированную реинкарнацию принципов классического христианско-демократического консерватизма в духе традиционного ХДС.

Что же касается отличий протестного консерватизма и протестного национализма в странах Евросоюза, то в этом случае, как представляется, следует говорить не об их отличиях друг от друга, а об их отличиях от господствующего политического мейнстрима. Мировой финансовый кризис и кризис евроинтеграции объединил эти силы общими целями: борьба против либеральной брюссельской бюрократии, против неконтролируемой иммиграции, против стирания национальной специфики в рамках Евросоюза и так далее. Налицо  политическая попытка через некие традиционные ценности остановить негативные тенденции кризиса евроинтеграции. Как показывает действительность, такой политический месседж пользуется спросом.