Несмотря на кажущуюся “разработанность” и даже “замыленность” темы бельгийских ультраправых партий, есть два заблуждения, часто допускаемые не-бельгийскими комментаторами разного рода. Во-первых, когда мы говорим о ультраправых партиях в Бельгии, на ум приходят почти всегда именно фламандские правые, тогда как, несмотря на традиционно “левый” образ Валлонии – южной, франкоговорящей части Бельгии – своя ультраправая партия присутствует и там (вообще-то на данный момент – около десяти мелких квазипартийных объединений праворадикального спектра, но в качестве реальной электоральной силы можно выделить лишь одну). Не стоит обделять её вниманием – это и без нас делают валлонские избиратели. Во-вторых, говоря о правой идеологии именно во Фландрии, зачастую смешивают в какое-то непонятное целое две совершенно разных партии – Фламандский интерес (Vlaams Belang, который сейчас чаще всего упоминается в контексте “исламофобии”) и Новый фламандский альянс (Nieuw-Vlaamse Alliantie, который в последнее время привлекает внимание комментаторов своими электоральными успехами). Дабы избежать в дальнейшем таких непозволительных “вольностей”, предметно разберём истоки, идеологию и современное состояние упомянутых партий.
Итак, Фламандский интерес. Партия под первоначальным названием «Фламандский блок» (Vlaams Blok) возникла в 1978 году как результат слияния Фламандской национальной партии (Vlaams Nationale Partij, глава – Карел Диллен) и Фламандской народной партии (Vlaamse Volkspartij, глава – Лоде Клаас). Партии эти за год до упомянутого события откололись от Народного союза (Volksunie), так как их национальные чувства были оскорблены сделкой последнего с правительством Бельгии (сделка называлась «соглашение Эгмонт» и подразумевала проведение дальнейшей федерализации королевства на условиях, предложенных валлонами).
Хотелось бы подробнее остановиться на именах основателей Фламандского блока. Да-да, именно на именах, ибо русскоязычная пресса и даже академические исследования их, мягко говоря, не балуют: Лоде Клааса с пугающим постоянством величают «Ллойдом» (хотя о наличии у него родственников в Уэльсе слышать не приходилось) Клайсом (в оригинале Claes: буквосочетание ae достаточно архаично, и в современном нидерландском передаёт всего лишь долгое «а»). Карелу Диллену, покинувшему этот мир в 2007 году, до недавнего времени везло больше. Но в издании «Праворадикальные и правоэкстремистские партии и движения в современной Европе», вышедшем в 2011 году в Санкт-Петербурге, чёрным по белому написано: «В 1993 году CEOFR (Центр равных возможностей и противодействия расизму. – П.О.) вызвал в суд сына и зятя Кэрэл Диллен, основательницы Фламандского блока»[1]. В общем, можно заметить попытки «вписать» фламандскую культуру – как «народную», так и политическую – в некие умозрительные англосаксонские рамки, пусть даже и на уровне имён и желания давать «оригинальные» названия и лозунги в их английском переводе.
И ещё одна небольшая ремарка. В партии никогда не было монопольной власти председателя. Деятельность и образ Блока, а потом и Интереса складывались из нескольких течений; и до сих пор, например, лидер ФИ в Антверпене Филип Девинтер гораздо более известен в Бельгии и за рубежом, чем избранный в конце 2014-го года на пост председателя самой партии Том ван Грикен. Когда председателем был Франк Ванхеке, ему тоже приходилось «делить известность» с упомянутым Девинтером и с Герольфом Аннемансом, однако его преемником стал до той поры мало кому известный Брюно Валкенирс… От чего Фламандский интерес пока что застрахован – так это от «вождистских» тенденций.
Партия изначально позиционировала себя как правоконсервативная, с одной стороны, и сепаратистская, с другой. Эти два базовых столпа сохраняются и по сей день. Радикальный антикоммунизм и антисоциализм, фламандский национализм с подчёркиванием права Фландрии на сецессию, движение за запрет абортов, поддержке южноафриканского режима апартеида и требование амнистии коллаборационистам – вот то, чем запомнилась партия избирателям. В 1980 г. Фламандский блок впервые включил в программу вопрос иммиграции, а в июне 1992 года молодой, не так давно пришедший в партию лидер Филип Девинтер опубликовал «программу 70 пунктов» Фламандского блока против иммиграции. По подсчётам некоторых социологических центров, именно антииммиграционная риторика привлекла к партии более 65 % ее избирателей[2]. Сейчас партия сжато характеризует свою платформу как «независимость Фландрии, сопротивление мультикультурализму и защита традиционных западных ценностей»[3], а также евроскептицизм[4]. На сегодняшний момент в партии присутствуют два «крыла»: одно ставит во главу угла независимость Фландрии (неофициальный глава – Герольф Аннеманс), а второе выдвигает лозунги охраны традиционных европейских ценностей (здесь неофициальное лидерство принадлежит Филипу Девинтеру). С 1987 года по настоящее время слоган партии – Eigen volk eerst, т.е. «сначала наш/свой народ».
В то же время, Фламандскому блоку был категорически чужд антисемитизм, свойственный многим ультраправым партиям Восточной Европы. Более того: когда арабские молодчики во время т.н. «второй интифады» решили провести «джихад» в еврейских кварталах Антверпена, они натолкнулись на суровые кордоны из активистов Фламандского блока и ушли восвояси. Богатая и влиятельная хасидская община отвечала партии взаимностью: во многом благодаря её поддержке блок получил на региональных выборах в Антверпене более 33 % голосов[5].
Однако еще в 1989 году Христианская народная партия (Christelijke Volkspartij) и упоминавшийся Народный союз (обе уже весьма умеренно правые), Социалистическая партия (Socialistische Partij), левая и близкая к «зелёным» партия Агалев (Agalev) и центристская Партия свободы и прогресса (Partij voor Vrijheid en Vooruitgang) договорились «не вести переговоров и не заключать соглашений» с Фламандским блоком. Три года спустя (в 1992) центристские и левые, а также умеренные правые партии, уже достаточно испуганные наблюдавшимися электоральными успехами Фламандского блока, подписали обязывающее соглашение о «санитарном кордоне»: обязанность подписантов не вступать в коалиции с «правыми радикалами». В условиях бельгийской политической системы, где без коалиции парламентское большинство практически невозможно, это означало фактическое «перекрытие кислорода». Мера, трудно сочетаемая с демократической государственной системой, существует до сих пор, несмотря на протесты общественности (не только фламандской, но и франкоязычной) и общественных организаций[6].
Во многом созданные именно для борьбы с Фламандским блоком Центр равных возможностей и Лига за права человека несколько раз пытались «утопить» партию на основании Акта против дискриминации и Акта против расизма, которые были приняты парламентом Бельгии в 1990-е годы. Также Фламандский блок обвиняли в нарушении Закона против расизма и ксенофобии, по фамилии создателя – радикально антифламандски настроенного[7] министра Филиппа Муро – названного «законом Муро» (1981). Первый раз это случилось в 2001-м, когда судья отказался выносить «политически мотивированный приговор»[8]. Наконец, 21 апреля 2004 года Аппеляционный суд Гента постановил, что три организации, составляющие «костяк» Фламандского блока (а именно, Vlaamse Concentratie – «финансовый» центр партии, Nationalistisch Vormingcentrum – научный центр партии, и Nationalistische Omroepstichting – фонд национального радиовещания) виновны в пропаганде расовой дискриминации; они были оштрафованы на 12394,67 евро каждая (поводом стали 16 статей, опубликованных в период с 1996 по 2000 годы). Почему не сам Фламандский блок? Да потому, что партия по бельгийскому законодательству не является юридическим лицом, в отличие от аффилированных с ней организаций. 9 ноября 2004 года Кассационный суд Брюсселя «добил» Блок, запретив его деятельность и постановив прекратить его государственное субсидирование (ещё в 1997 году бельгийским партиям было запрещено принимать частные пожертвования, взамен чего было введено государственное финансирование в зависимости от количества голосов, полученных на выборах).
Партия была распущена. Однако председатель партии (на тот момент – Франк Ванхеке) сделал «финт ушами»: ровно через 5 дней было объявлено о создании партии «Фламандский интерес» с тем же «личным составом», что и покойный Фламандский блок. Один из виднейших функционеров Герольф Аннеманс подчеркнул преемственность: «С момента осуждения и образования новой партии нашим принципом было: мы те же, и теми же останемся. Мы лишь сменили название, потому что так было нужно. Не по нашей воле»[9]. Однако из-за решения суда пришлось смягчить позицию партии по вопросам иммиграции, а именно сделать упор на необходимости «культурной ассимиляции» и отказаться от требований принудительной высылки неевропейских иммигрантов. Воспользовавшись общей сутолокой, экономически «прогрессивная» часть партийных идеологов «пролоббировала» отказ от экономического принципа «солидарности», исторически близкого к корпоративизму Муссолини и Франко.
Теперь перейдём к главному конкуренту ФИ на бельгийской арене – партии «Новый Фламандский альянс». Она является прямым наследником Народного союза: последний распался в 2001 году в результате острых разногласий, вызванных подписанием Ламбермонтских соглашений (трёх договоров, определяющих дальнейшие практические меры по реализации федералистского законодательства). Т.н. группа «фламандско-национальных» (Vlaams-nationaal) стала самым большим из осколков знаменитого Народного союза, но не включила в себя 50 % бывших членов (необходимо, чтобы сохранить имя и устав). Поэтому были приняты уставные документы Нового фламандского альянса.
По такой истории можно сразу понять, что Новый фламандский альянс – партия намного более «системная», чем рассмотренный ранее Фламандский интерес. Это проявляется не только в «ореоле» Народного союза, помогающем партии и на выборах, и в общении с правительством, но и непосредственно в программе. В отличие от Фламандского интереса, Новый Фламандский альянс не уделяет так много внимания вопросам иммиграции («мигранты (…) вносят существенный вклад в наше общество»[10]), безоговорочно поддерживает европейскую интеграцию и «очень мягко и ненавязчиво» выступает за большую автономию для Фландрии. Когда в начале 2015 года во Фландрии по аналогии с Германией появилось своё движение PEGIDA, НФА выпустил ноту, в которой рекомендовал всем своим членам «не присутствовать на демонстрации [PEGIDA] в Антверпене 26 января» и даже «не ставить лайк на страницу PEGIDA в сети Facebook»[11]. Если кратко: если у Фламандского интереса по перечисленным вопросам «торчат клыки», то у НФА – молочные зубы.
Но если внимательно вчитаться в программные пункты НФА, станет понятно, что не всё так безобидно: НФА считает, что «во главе демократии должен стоять не первородный глава, а избранный гражданами. (…) Привилегии по праву рождения устарели, как и монархия сама»[12]; «Брюссель оказывает большое влияние на округу. Но это не означает, что Брюссельская периферия должна галлизироваться – или, скорее, де-нидерландизироваться. (…) Нидерландский здесь – единственный официальный язык. На улицах, в образовании, в правительстве нидерландский имеет абсолютное преимущество»[13]. Для справки: языковой вопрос в Брюссельской периферии (Vlaamse Rand) уже 50 лет стоит весьма остро, так как проживающие там франкофоны требуют для себя особых прав в использовании французского языка в публичной сфере. Немецкая газета Die Zeit включила Новый фламандский альянс в опубликованный в 4 февраля 2015 года список «наиболее успешных экстремистских партий Европы» как «правопопулистскую и сепаратистскую»[14]. Российский «Коммерсант» в своё время оказался ещё менее изящным в выражениях, назвав лидера партии Барта Де Вейвера «могильщиком Бельгии»[15].
Тем не менее, благодаря в общих чертах более мягкой позиции, партия избежала «санитарного кордона» и в разное время входила в коалиционные правительства с христианскими демократами. В 2010 году у партии было 27 мест в палате представителей Бельгии и 1 депутат в Европарламенте. Звёздный час Нового фламандского альянса наступил в 2012 году, когда на муниципальных выборах 14 октября в Антверпене партия получила 37 % голосов[16] (Фламандский интерес – лишь 10,9 %). Партия противостоит Фламандскому интересу, в том числе, и открыто: Де Вейвер назвал программу Девинтера «научной фантастикой», а на теледебатах, проходивших 9 октября 2012 года, заявил, что «из-за расхождений по отдельным вопросам не считает возможным сотрудничество между партиями на любом уровне государственного управления»[17].
Поскольку НФА – партия более «номенклатурная», во все годы было довольно большое число «перебежчиков» туда из Фламандского блока/интереса. Самые известные примеры – Карим ван Овермейре (один из авторов подробного и юридически проработанного плана провозглашения независимости Фландрии) и Геерт ван Клеймпют (бывший директор научного центра Фламандского блока – Studiedienst Vlaams Blok). Всего же оппоненты обеих партий с левого фланга насчитали в списках Альянса около 50 бывших членов Фламандского интереса[18].
Результаты парламентских выборов, прошедших в Бельгии 25 мая 2014 года, демонстрируют, что, судя по всему, на настоящий момент избиратели выше оценивают способность НФА реально взять власть в свои руки: в масштабах Фландрии НФА получил 32 % голосов, ФИ – всего 6 % (по всей стране соотношение 20 % и 4 %)[19].
И теперь, наконец, перейдём к основной ультраправой партии франкоговорящего Юга. В 1985 году Даниэль Ферэ основывает Национальный фронт Бельгии (Front National). Его название и логотип были идентичны таковым у самой известной ультраправой партии Франции, возглавляемой тогда Жан-Мари Ле Пеном. Цвета логотипа, правда, повторяли бельгийский триколор. В бельгийской Палате представителей (нижняя палата парламента) партия располагала двумя местами по результатам выборов 1995 года и одним местом по результатам 2003 и 2007; в 1994 году Национальный фронт Бельгии был представлен одним депутатом в Европарламенте[20].
Отдельно остановимся на основателе. Даниэль Ферэ (Daniel F?ret) – личность чрезвычайно интересная. Врач, активист Партии за свободу и прогресс (Parti de la Libert? et du Progr?s, сейчас – праволиберальная партия «Реформаторское движение»/Mouvement r?formateur), в 1985 году он провозгласил себя «пожизненным президентом» НФ Бельгии. В 2007 году, однако, его из основанной им партии исключили (бывшим соратникам, как это ни прискорбно, он стал не нужен, ибо в 2006 году по обвинению в «разжигании межнациональной розни» на 10 лет был лишён активного и пассивного избирательного права).
В 2012 году конец существованию партии положили французские единомышленники: Марин Ле Пен надоело наличие «под боком» маленького клона. К тому же, были подтверждены тесные связи между бельгийским Национальным фронтом и бельгийским же политическим движением Nation, которое поддерживает во Франции силы, враждебные французскому НФ и семье Ле Пен[21]. 15 марта 2012 года Апелляционный суд Льежа подтвердил запрет НФ Бельгии использовать имя и логотип Национального фронта; за использование налагался штраф в размере 10 тысяч евро в день[22]. Партия подчинилась: теперь это “Национальная демократия” (D?mocratie Nationale), а на логотипе – просто две буквы названия (навевает ассоциации с Демсоюзом Новодворской и Дебрянской). Программа осталась та же: защита европейской культуры, отказ от политики мультикультурализма, противодействие нелегальной иммиграции и приёму Турции в ЕС. Сейчас прибавилась также борьба против «чёрного расизма»[23]. Партия не конфликтует с фламандскими единомышленниками; активно выступает, как и Фламандский интерес, за отмену «санитарного кордона» (см. выше) как антидемократического института. Однако принципиальное различие между ними – в отношении к Бельгии и к «приоритетной» нации: если Фламандский интерес и Новый фламандский альянс обычно говорят о фламандцах, фламандской культуре и нации, даже в их названиях не упоминается Бельгия, а лишь Фландрия, то нацдемы не фокусируются на валлонах. Во всех программных документах партия подаётся как общебельгийская (хотя действует лишь на территории Валлонии); в бытность свою Национальным фронтом она адаптировала лозунг французских коллег (Les Belges d’abord – «бельгийцы прежде всего»), а агитационные материалы для Брюссельской периферии выполняла на двух языках – французском и фламандском. Поэтому применительно к Национальной демократии нельзя говорить о её принадлежности к Валлонскому движению (националистическому движению интеллектуалов, возникшему как противовес набиравшему силу движению Фламандскому в начале XX века); она, скорее, принадлежит к лагерю «бельгицистов».
Подводя итог, можно сказать, что палитра правых (и ультраправых) партий Бельгии достаточно сложна, и упрощать ее не следует. Правые в королевстве чрезвычайно сильны (хотя и регулярно натыкаются на «палки», которые ставят им «в колёса» левые оппоненты), и потому представляют большой интерес для консервативных кругов других стран. Конечно, партийное строительство не стоит на месте, и уже в ближайшее время возможны различные изменения; но ситуация, сложившаяся к настоящему моменту в результате сложных исторических и политических процессов, соответствует описанной в этой статье.
[1] Праворадикальные и правоэкстремистские партии и движения в современной Европе. СПб.: Петрополис, 2011. С. 337
[2] Социальное согласие против правого экстремизма. М.: Изд–во Ин–та социологии РАН, 2005. C. 370
[3] Belien P. Why is the Vlaams Belang so popular? / P. Belien // Long March To the West: Twenty-First Century Migration in Europe and the Greater Mediterranean Area. Portland: Valentine Mitchell, 2007. P. 84
[4] Vlaams Sociaal-Economisch Belang. Vlaams Belang Studiedienst, 2012. P. 139
[5] Морозов А. Конец бельгийской лаборатории? // Дело, 7.11.2006
[6] Flandre : le “cordon sanitaire” bris? au plus bas niveau de pouvoir // Novopress.info, 4 janvier 2013
[7] Van Cleemput G. Vlaams Geblokkeerd. Antwerpen: Manteau, 2006. P. 337
[8] Leen L., Van Den Troost T. Van Vlaams Blok naar Vlaams Belang. Brussel: Vlaams Belang, 2006. P. 17
[9] P-Magazine, 27.09.2005
[10] http://www.n-va.be/standpunten/migratie
[11] Nota N-VA over PEGIDA-Vlaanderen. Wie was op ’t Stadhuis? // AFF-Verzet, 28.01.2015
[12] http://www.n-va.be/standpunten/monarchie
[13] http://www.n-va.be/standpunten/vlaamse-rand
[14] Pausch R. Europa extrem // Die Zeit, 2. Februar 2015
[15] Реутов А. Могильщик Бельгии стал мэром Антверпена // Коммерсант, 15.10.2012
[16] http://www.n-va.be/verkiezingen/verkiezingen-2012
[17] D?bat entre Bart De Wever et Filip Dewinter ? propos de l’immigration // Centre Lionel Baland. 2012. 9 octobre. URL: http://lionelbaland.hautetfort.com/archive/2012/09/10/debat-entre-bart-dewever-et-filip-dewinter-a-p…
[18] http://aff.skynetblogs.be/archive/2012/08/01/vb-ers-bij-de-n-va-de-vijftigste-gevonden.html
[19] http://verkiezingen2014.belgium.be/nl/cha/results/results_graph_CKR00000.html
[20] http://observatoiredesextremes.com/?p=535
[21] Abramowicz M. Le Front national belge est liquid? // ResistanceS.be, 15.03.2012
[22] Ibid.
[23] http://www.dnat.be
