Рубрики
Прогнозы

Кровавое воскресенье как грандиозная провокация оппозиции

9 января 1905 года в советской традиции считалось первым днем Первой русской революции. Но у ее современников на сей счет были разные мнения. Так или иначе, если под революцией понимать скоротечный стихийный процесс, при котором власть выпускает из-под контроля текущие события, то придется отнести начало революции к более раннему времени. Трагедия 9 января стала лишь закономерным финалом безответственных действий – и переломным событием, с которого революционный кризис получил общенациональный размах. Слишком многие участники игры были заинтересованы в подобном сценарии.

Ни одно значимое событие этого времени в России не могло обойтись без участия Сергея Юльевича Витте. Николай II не зря прозвал его «масоном». Проводимая Витте с 1893 года экономическая политика ускоренной индустриализации была построена на включении страны в мировое хозяйство. Всесильный министр финансов выступал покровителем крупного капитала и инициатором широкомасштабного привлечения иностранных инвестиций. Но экономические успехи имели социальные и политические издержки. Мировой кризис, начавшийся в 1899 году, больно ударил по России. Именно с этого времени она быстрыми шагами пошла к революции. Когда ее горячее дыхание стало очевидно верхам, министром внутренних дел был назначен полицейский виртуоз – Вячеслав Константинович фон Плеве. Новый министр поддержал политику «полицейского социализма», осуществлявшуюся начальником московского охранного отделения Сергеем Васильевичем Зубатовым. Зубатовский эксперимент предполагал создание рабочих организаций под негласным полицейским контролем. Основным интересом ведомства было недопущение революции, а потому протест нужно было направить в правильное русло. Полицейские агенты брали на себя оформление рабочих жалоб и требований, а подчас даже организацию стачек и демонстраций. Борьба за права рабочих контролировалась МВД и от этого становилась даже более эффективной. Это полностью противоречило интересам министерства финансов – лоббиста интересов фабрикантов. Аппаратная борьба закончилась в 1903 году удалением Витте с министерского поста – он стал председателем Комитета министров. По сути это была почетная отставка, поскольку сам по себе этот пост ничего не значил. Однако с этого времени амбициозный Витте начал борьбу за реальное объединение правительства под своим контролем.

После отставки Витте из ведения минфина была изъята и передана МВД фабрично-заводская инспекция – таким образом, решение рабочего вопроса окончательно оказывалось под полицейским контролем. Но торжествовать Плеве пришлось недолго. Теперь ответственность за растущее забастовочное движение возлагалась на него. С точки зрения долгосрочных интересов власти Зубатов вел по сути верную, но рискованную политику. И когда его сотрудники оказались замешаны в крупной демонстрации одесских рабочих, Плеве решил перестраховаться. Зубатов был отправлен в отставку. Эксперимент был прекращен, но остановить процесс оказалось не так просто. Одним из его участников оказался печально известный Георгий Гапон. Эмоциональный полтавчанин, в юности увлекшийся толстовством, принял священный сан и быстро приобрел известность своими страстными проповедями в защиту обездоленных. По отзывам современников, отец Георгий покорял людей ярким внушительным видом и страстной волевой натурой. Очутившись в Петербурге, Гапон обратил на себя внимание синодального начальства, а затем и петербургского градоначальника Клейгельса. Ему было предложено принять участие в зубатовском эксперименте, после чего он фактически возглавил его петербургское направление.

Тем не менее, с Зубатовым у Гапона были разные взгляды на организацию рабочего дела. Как только Сергея Васильевича отстранили от дел, отец Георгий распорядился удалить всех полицейских агентов из подведомственных ему структур, о чем с пафосом сообщил в письме самому Зубатову. В начале 1904 года Гапоном было создано «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга». Изначальная цель самого Гапона заключалась в максимальном расширении влияния своей организации для последующего оказания давления на власть. Руководящее ядро быстро пополнилось сторонниками социал-демократии – Алексеем и Верой Карелиными и рядом других. Когда летом 1904 года власти хватились, события уже стали принимать головокружительный оборот.

По мере нараставшего экономического кризиса в стране активизировались оппозиционные силы. Новорожденные социалистические партии пользовались поддержкой в кругах низовой интеллигенции и пытались проникнуть в рабочую и крестьянскую среду, но сил для организации революционных событий у них явно не хватало. Единственной мерой, которая действительно обращала на себя всероссийское внимание, стал революционный террор. И тут на помощь социалистам пришла цензовая оппозиция. Ее основой был образованный класс: адвокаты, профессура, деятели местного самоуправления – земского и городского. В конце XIX века в этой среде широко распространились антиправительственные настроения: поддержка правительства была уравнена с аморальностью или отсутствием вкуса. Коренной причиной были действия самого правительства: быстрый рост числа образованных людей сочетался со времен Александра III с подавлением любой политической активности, даже самой умеренной. Выросло целое поколение, ненавидевшее все, что связывалось в его сознании с «казенщиной»: самодержавие, бюрократию, официальную церковь. В 1902 году в Штутгарте был основан журнал «Освобождение», объединивший радикально-либеральные силы. Журнал, возглавлявшийся Петром Струве и Павлом Милюковым, проповедовал полную реализацию политических и гражданских прав, введение в России законодательного парламента и всеобщего избирательного права. Политический терроризм оправдывался как мера борьбы отчаявшихся против правительственного насилия. Либералы создавали нужное отношение к террору, а сами собирались использовать социалистов в своих интересах. С началом русско-японской войны журнал занял пораженческую позицию: врагом было самодержавие, а не японцы.

В июле 1904 года Плеве был убит эсеровской бомбой. В обществе ликовали и аплодировали. В правительственных кругах не нашлось никого, кто взял бы на себя ответственность продолжить твердый курс. Пришло время лавирования, которое каждый осуществлял в меру своих способностей. Главным правительственным бенефициаром в такой ситуации становился Витте. Осложнение политической ситуации позволяло ему добиться главной мечты: объединения правительства под своим руководством. Новым министром внутренних дел стал князь Петр Дмитриевич Святополк-Мирский, имевший умеренно-либеральные взгляды и вполне устраивавший Витте. Он был назначен с поста генерал-губернатора Северо-Западного края, серьезных связей в столице не имел и конкуренции Сергею Юльевичу составить не мог. От нового министра в случае необходимости можно было легко избавиться.

Святополк-Мирскому предстояло сговориться с умеренным крылом земцев и перехватить инициативу у радикалов. Министр поддерживал требования умеренных: расширение прав земства, введение представителей земств в Государственный совет для участия в законосовещательной деятельности. Земцы инициировали созыв всероссийского съезда для оформления собственной программы. Святополк-Мирский выступил их ходатаем перед царем: съезд провести было разрешено, хотя он и не получил официального статуса. Почувствовав лавирование и ослабление власти, радикалы повели борьбу еще более активно. В сентябре в Париже состоялось совещание либералов из «Союза Освобождения» (сторонников журнала «Освобождение») и представителей социалистических партий, на котором была согласована общая борьба против режима. Теперь предстояло расширить свое влияние на правом фланге. Неудачи в Маньчжурии, обозначившаяся перспектива скорого падения Порт-Артура были как нельзя кстати. Земский съезд состоялся в ноябре; несмотря на надежды Святополк-Мирского, победу на нем одержали сторонники усиления давления на власть. По сути земцы вступили в политические торги и в ожидании уступок поднимали ставку. Была принята резолюция с требованием введения законодательного парламента, избираемого на основе всеобщего избирательного права. Объяснить, зачем это нужно было вполне респектабельным господам, имевшим хороший имущественный ценз, можно только приняв во внимание уровень царившего тогда повсеместно презрения к старому порядку. Обманутый и растерянный Святополк-Мирский смог лишь выразить согласие с постановлениями съезда.

Ноябрьский съезд дал старт мощному общественному движению. В Петербурге, Москве и губернских центрах началась «банкетная кампания». Формально банкеты были приурочены к сорокалетию судебной реформы 1864 года, но организованы они были с целью принятия политических резолюций, аналогичных принятой земским съездом. Участники мероприятий прекрасно помнили, что с подобной «банкетной кампании» началась во Франции революция 1848 года. За два месяца в России прошло более сотни банкетов с общим участием 50 тысяч человек. После принятия резолюции каждое подобное мероприятие прекращалось полицией, что лишь придавало ему больший резонанс.

Святополк-Мирский еще попытался бороться. На основе его предложений был составлен императорский указ Сенату, в котором оглашался ряд реформ, но пункт о введении выборных в состав Государственного совета царь вычеркнул. Теперь он не имел значения: было вполне очевидно, что подобные уступки уже не приносят нужного эффекта. 14 декабря указ был опубликован вместе с жестким правительственным распоряжением о сохранении порядка. Но пустые угрозы со стороны власти уже никого не пугали. Святополк-Мирский подал в отставку, но она была отложена на месяц, чтобы не создавать видимости провала правительственной политики. По сути МВД было обезглавлено – в решающий момент.

В разгар «банкетной кампании» на контакт с ее организаторами вышел Гапон. Было решено подать царю петицию от рабочих. Настроения подогревались увольнением четырех рабочих Путиловского завода. Петербургский градоначальник Фуллон ходатайствовал за них перед Витте, но безуспешно. 3 января на Путиловском заводе началась забастовка, поддержанная Гапоном и вскоре перекинувшаяся на другие предприятия. Были выставлены экономические требования (в первую очередь восьмичасовой рабочий день), но министерство финансов выступило против их удовлетворения. Гапон обратился к Святополк-Мирскому, но тот – за неделю до решенной уже отставки – отказался его принять. Вопрос об организации шествия к царской резиденции тем самым был решен. Гапоном был составлен текст петиции, в который неожиданно вошли радикальные политические требования. Только неожиданными они могли быть для властей, но не для самого Гапона: эти пункты составляли секретную программу гапоновской организации, принятую еще в период ее создания. Окончательный вид документ принял после его согласования с петербургскими меньшевиками и членами «Союза Освобождения». Главным требованием стал созыв Учредительного собрания на основе «четыреххвостки»: всеобщего, прямого, тайного и равного голосования. Затем следовали пункты о политической амнистии, введении политических и гражданских свобод, ответственности министров перед народным представительством, всеобщем образовании, постепенной передаче земли народу, восьмичасовом рабочем дне и т.п. От царя требовалось поклясться в удовлетворении петиции, в противном случае ее податели обещали умереть перед монаршим дворцом. На рабочих собраниях, где оглашалась петиция, царил почти религиозный подъем. Гапон заочно угрожал монарху: если не поклянется, то царем больше не будет. При этом ни для кого не составляло секрета то, что шествие могло быть расстреляно. Петицию подписали несколько десятков тысяч верных Гапону рабочих.

7 января Гапон явился к министру юстиции Муравьеву и, показав ему текст петиции, ввел того в ступор. Резкость петиции вызвала у властей оторопь. На следующий день состоялось неофициальное совещание министров, на котором вопреки мнению Святополк-Мирского было решено арестовать Гапона, а вокруг Зимнего дворца выставить усиленное боевое охранение. Министр внутренних дел устремился в Царское Село к Николаю II. Он также привез царю письмо Гапона, в котором тот ставил дилемму: либо монарх примет петицию народа, либо прольется народная кровь. По возвращении из Царского Святополк-Мирский вынужден был отдать приказ об аресте мятежного священника, но осуществить полиция уже не смогла: было ясно, что рабочие своего лидера не выдадут. Да и сам арест в ночь накануне событий ничего бы уже не дал.

В то же время Гапон активно действовал и на другом фронте. В ночь на 8 января он организовал совещание с меньшевиками и эсерами, предложил им примкнуть к демонстрации и, в случае непринятия петиции, организовать восстание. Гапон просил помочь с оружием. Социалистические организации были слабы, оружия было мало, но было решено участвовать в демонстрации. Вскоре подобное решение приняла и местная большевистская организация. Знакомый Гапона эсер Петр Рутенберг предложил Гапону план прорыва к Зимнему дворцу.

В воскресное утро 9 января Гапон вывел на улицу 150 тысяч человек, которые с разных сторон города должны были сойтись к Зимнему дворцу. Партийные красные знамена над толпой не реяли, но характер требований от этого не был менее красным. «Если царь не исполнит нашу просьбу, то значит, у нас нет царя», – в который раз повторил Гапон перед началом шествия. В толпе присутствовал транспарант: «Солдаты! Не стреляйте в народ!» Рабочим противостояло 40 тысяч войск, спешно стянутых в город. У Нарвских ворот демонстрация была атакована конно-гренадерским эскадроном и оказала сопротивление: в ход пошли револьверы и палки. После этого был дан ружейный залп, который не смог остановить толпу. Тогда последовало еще четыре залпа – и демонстрация была рассеяна. Несколько десятков человек было убито. Среди погибших оказались и сопровождавшие шествие полицейские. Подобные события произошли и в других частях города. На Васильевском острове инициативу перехватили социал-демократы, началось строительство баррикад, но подошедшие войска подавили восставших. При этом отдельные небольшие группы рабочих все же вполне мирно добрались до Дворцовой площади. Но и здесь произошло кровавое столкновение. Общая численность убитых и умерших от ран составила около 200 человек.

Гапон был уведен Рутенбергом с места побоища на квартиру Максима Горького. Там рабочий лидер написал обращение к своим сторонникам, в котором призвал их к восстанию. Сам Горький в своем обращении призвал к тому же всех граждан России. Столичный градоначальник подал в отставку. Назначенный петербургским генерал-губернатором Дмитрий Федорович Трепов, известный своим покровительством Зубатову, арестовал лидеров гапоновской организации и срочно организовал депутацию к царю 34 рабочих, через которых участникам акции было объявлено царское прощение: утверждалось, что события были спланированы злонамеренными лицами. Семьям убитых и раненых из собственных средств монарха выплачивалось 50 тысяч рублей. Но всё это лишь усиливало общее недовольство. Резко увеличилось количество забастовок. Страну захлестнула волна революционного террора. Весной началось мощное крестьянское движение.

События 9 января оказались на руку оппозиционным кругам. Кровавое воскресенье стало грандиозной провокацией оппозиции, которая умело воспользовалась сумятицей, царившей в правительственных кругах. Витте, к январю 1905 года ушедший в тень, после Кровавого воскресенья также резко усилил свое политическое влияние. Власть вновь пошла на уступки и должна была прибегнуть к услугам Сергея Юльевича, что вскоре и произошло. Гапон бежал заграницу и был с ликованием встречен в кругах социалистической эмиграции. Из-за границы лишенный сана мятежник проклинал царя, пытался выступить объединителем всего революционного лагеря, писал воззвания к рабочим и крестьянам, готовился к всероссийскому восстанию. На Женевской межпартийной конференции в апреле 1905 года, собравшей 11 революционных партий, Гапон был избран председателем. Он приступил к созданию «Всероссийского рабочего союза» и при этом получил поддержку радикальных либералов. В первой половине 1905 года Гапон явно был наиболее известной и популярной фигурой среди российских социалистов. Столь большая популярность в конечном счете и рассорила их. После манифеста 17 октября, провозгласившего в России политические свободы и вводившего законодательную Государственную думу, Гапон нелегально вернулся в Россию. Вступив в переговоры с Витте, назначенным премьером, бывший священник заключил с ним сделку: его организация возрождалась, но сам он соглашался порвать с социалистами и начать антисоциалистическую агитацию среди рабочих. Ситуация как будто бы вернулась к началу 1904 года. Безусловно, оба игрока – Витте и Гапон – намеревались обхитрить друг друга. Однако на сей раз против подобной игры резко выступил министр внутренних дел Дурново. Данные о переориентации Гапона попали в печать. Только теперь он стал для социалистов опасным провокатором, в результате чего 28 марта 1906 года был убит эсерами в Озерках под Петербургом.

Итак, в результате событий 9 января слишком многие остались в выигрыше. Кто же поиграл? В первую очередь, обманутые рабочие. Во вторую – глава государства, прозванный с того времени «Николаем Кровавым». В его лице колоссальную потерю понес и весь олицетворяемый им государственный строй. Именно это и было главной целью игры.

Автор: Федор Гайда

Историк, доктор исторических наук