РI: «Русская весна» явилась плодом многолетней деятельности крымских интеллектуалов, ученых, музейных работников, экскурсоводов – всех, кто, рискуя карьерой, отстаивал русскую идентичность в тяжелые годы украинского владычества, которое для многих крымчан, увы, стало чужеземным. Россия не всегда знала этих людей, и, пожалуй, только сегодня мы, открывая их имена, понимаем, что они защищали отнюдь не прошлое Крыма, но лучшее будущее России, которая остро нуждается сегодня в таких бескорыстных борцах, в этом удивительном «крымском» сочетании патриотизма и гражданской самостоятельности. Один из таких людей – наш сегодняшний собеседник – Сергей Киселев, доцент кафедры экономической и социальной географии Таврического национального университета им. В. И. Вернадского, человек, которому русская философия обязана спасением могилы Николая Данилевского.
Борис Межуев
Сергей Николаевич, не могли Вы рассказать о «крымской весне», как она стала возможна?
Сергей Киселев
У событий конца февраля 2014 года была короткая и длинная предыстория. Всё началось в конце 1980-х годов, когда в УССР был принят закон, закрепивший за украинским языком статус единственного государственного. Крымчане серьёзно задумались о своём будущем, и в ходе активного общественного обсуждения была выработана формула, которая вошла в вопрос первого в СССР референдума 20 января 1991 года. На референдуме 93% жителей полуострова проголосовали за повышение статуса Крымской области до автономной республики, которая должна была стать субъектом нового союзного договора. Первое требование крымчан было реализовано на практике, второе – нет. Крымская автономия стала той «защитной оболочкой», которая, несмотря на жёсткое давление из Киева, позволила сохранить уникальную крымскую идентичность и не только сохранить её, но и усилиями местной интеллигенции поддерживать и даже развивать её все годы нахождения Крыма в составе независимой Украины. Мне бы очень хотелось, чтобы читатели знали о «тихом» подвиге тысяч крымчан-подвижников, положивших более двадцати лет своей жизни на алтарь верности духовному Отечеству. Надеюсь, что со временем история крымской автономии, крымского регионализма и автономизма, русского и других национальных движений полуострова станет достоянием российской общественности.
Борис Межуев
Расскажите, пожалуйста, что Вы помните о 21–22 февраля 2014 года. Ваши ощущения? Что Вы думали о киевской власти, переставшей быть властью? Чувствовали ли Вы, что Крыму и Севастополю грозит опасность? Насколько реальны были слухи о «поездах дружбы», которые сторонники Майдана направляли в не подчинявшиеся ему региональные центры? Мог ли такой «поезд дружбы», по Вашему мнению, оказаться в Крыму и Севастополе? Была ли готова местная региональная власть оказать сопротивление националистам?
Сергей Киселев
Если же вернуться к событиям, предшествовавшим «Русской весне» непосредственно, то можно сказать, что в экспертном сообществе уже в 2012 году окончательно оформилось убеждение, что страна движется к серьёзным социальным потрясениям, а возможно – и гражданской войне. Этому способствовала политика правящей Партии Регионов и президента, обманувшего своих избирателей, которые вместо обещанного статуса русского языка как второго государственного начали такую украинизацию, о которой Ющенко мог только мечтать. Ставленники регионалов в Крыму, которых в народе прозвали «македонцами» (макеевско-донецкими), практически полностью подчинили себе всю крымскую власть и бизнес, жёстко подавляя даже робкие намёки на сопротивление. Естественно, что, находясь под двойным гнётом, крымчане не испытывали тёплых чувств к власти, а многие её откровенно ненавидели.
Сами же регионалы были абсолютно уверены в прочности своей власти. Когда в июле 2013 года на одном из заседаний Экспертно-аналитического совета при Совмине АРК, членом которого я являюсь, было предложено развернуть в центре Симферополя постоянно действующую агитационную площадку, задачей которой стала бы борьба с оголтелой националистической пропагандой, которая уже тогда захлестнула СМИ, первый вице-премьер Правительства АРК отделался общими словами. На крымском телевидении в эфире общественно-политических программ прочно обосновались экзотические для Крыма украинские националисты, что вызывало возмущение телезрителей.
Когда начался второй майдан в Киеве, крымская власть попыталась «возглавить» сопротивление крымчан, однако, увидев, что на организованный ею 2 декабря 2013 года митинг пришли не только бюджетники, но и тысячи и тысячи симферопольцев, что украинские и партийные флаги затерялись среди российских и крымских, к организации подобных мероприятий власть больше не прибегала. Только это было уже не важно. Начался процесс самоорганизации, в том числе и через социальные сети. Как старые, так и новые общественные движения типа «Стоп-майдан» стали ядрами кристаллизации воли крымчан к сопротивлению киевскому майдану. Крым, бывший самым спокойным местом на Украине, постепенно закипал. Градус кипения достиг максимального значения после государственного переворота в Киеве и нападения националистов под Черкассами на автобусы с крымчанами, участвовавшими в акции «Антимайдана» в столице Украины.
Именно после этих событий, после угроз «Правого сектора» расправиться с крымскими сепаратистами, наглого ультиматума, выдвинутого власти и симферопольцам участниками меджлисовского митинга 23 февраля, началась запись в отряды самообороны и бессрочная акция у стен крымского парламента. Столкновения 26 февраля, сопровождавшиеся человеческими жертвами, для очень многих отрезали путь к отступлению. Фактически выбор был только между борьбой и капитуляцией. И выбор был сделан – во внутреннем дворике Верховного Совета началось строительство баррикад. Я прекрасно помню то светлое и немного грустное чувство, которое тогда испытывал, – подводил мысленный итог жизни и думал о том, доведётся ли увидеть, чем закончится наше противостояние, победим ли мы в этой жестокой борьбе. Когда же рано утром позвонили и сообщили, что здания Совмина и Верховного Совета захвачены вооружёнными людьми, а потом из-за милицейского оцепления мы увидели над ними российские флаги, то я как бы заново родился и с той минуты был уже совершенно уверен, что начался процесс возвращения Крыма в состав России; правда, не думал, что он завершится столь стремительно.
Борис Межуев
Каково было отношение конкретно к Януковичу в Крыму и Севастополе? На Ваш взгляд, почему, несмотря на распространенное отрицательное отношение к этому человеку, будущие сторонники «крымской весны» не оказались в рядах майданного сопротивления?
Сергей Киселев
Особой симпатии к нему не испытывали. Приходилось выбирать «меньшее зло», но все прекрасно понимали, что это «зло», поэтому иллюзий относительно личности и политики Януковича никто особых не испытывал. На майдане было мизерное число крымчан, большинству же хватило первого Майдана, поэтому лозунги о борьбе с коррупцией и олигархами уже не могли ввести в заблуждение население полуострова. За этими лозунгами отчётливо просматривалось звериное мурло нацизма, которое уже невозможно было скрыть после начала столкновений активистов Майдана с «Беркутом».
Борис Межуев
Понимали ли активисты «русской весны» в Крыму, что движение в сторону евроинтеграции влечет за собой окончательный разрыв Крыма с Россией?
Сергей Киселев
Прекрасно понимали, но в реальную возможности евроинтеграции Украины, несмотря на тотальную пропаганду этой идеи, тоже мало кто верил. Вспоминается забавный случай. Накануне предполагаемого подписания Ассоциации с ЕС в Вильнюсе в Крымском экспертном клубе проходил круглый стол с участием премьера АРК и киевских политологов. Я тогда предложил подумать над вариантом для Крыма, аналогичном датскому, когда Дания входит в ЕС, а её автономия Гренландия – нет. До сих пор не могу забыть выражения лица сторонников евроинтеграции.
Борис Межуев
Была ли надежда договориться с Майданом до и после его окончательной победы?
Сергей Киселев
О том, что происходили какие-то переговоры представителей Майдана с руководством крымского парламента накануне событий 27 февраля, знали тогда немногие, а сегодня это уже не секрет. Поэтому надо отдать должное депутатам крымского парламента, устоявшим перед соблазном щедрых посулов и не предавшим своих избирателей. Что же касается уровня «народной дипломатии», то в Крым приезжали представители Майдана, однако вести с ними какой-либо рациональный диалог невозможно в принципе. Не случайно в народе возникло выражение «майдан головного мозга» – носители этого синдрома могут выглядеть как обычные люди снаружи, но достаточно всего лишь нескольких минут общения с «носителем идеалов Майдана», чтобы убедиться в его абсолютной невменяемости.
Борис Межуев
Назовите, пожалуйста, время начала «русской весны» – точное время и место. Это Севастополь или Симферополь?
Сергей Киселев
Моя точка зрения по этому вопросу такая: сегодня не стоит заниматься обоснованием приоритета или оценкой вклада севастопольцев и крымчан в общую победу, которая стала результатом их общего сопротивления на протяжении двадцати лет, общей борьбы и привела к общей цели. В будущем историки детально изучат этот вопрос и учтут все факторы, которые обусловили возвращение в состав России крымской автономии и города республиканского подчинения.
Борис Межуев
Какую роль в этом движении играли бойцы подразделения «Беркут»?
Сергей Киселев
«Беркут» стал символом стойкости, мужества и верности присяге.
Борис Межуев
С 22 по 27 февраля мало кто в Москве предполагал, что Россия придет на помощь восставшим Севастополю и Симферополю, Крыму в целом. Были ли уверены активисты «русской весны» в помощи со стороны России? Какой помощи они ожидали?
Сергей Киселев
Крымчане не сомневались в том, что Россия Путина не отдаст их на растерзание националистам. Однако сценарии поведения России обговаривались разные. Лично я считал, что вмешательство начнётся после погромов и нападений на российских военнослужащих, что кровь обязательно прольётся, поскольку вся логика развития событий на Украине как бы обуславливала именно такой сценарий. Но произошло чудо. Поэтому крымчане навсегда останутся благодарны руководству Российской Федерации, решительные действия которого сохранили тысячи, а, может быть, десятки тысяч жизней моих земляков.
Борис Межуев
Было ли у них ощущение, что они являются участниками новой русской революции или они все-таки чувствовали себя защитниками попранного конституционного порядка?
Сергей Киселев
Мне трудно судить о том, что думали все участники событий. Но могу с определённой долей уверенности утверждать, что мнения людей в ходе событий менялись от убеждения в необходимости защиты конституционного строя до, действительно, новой русской революции. Тот огромный душевный подъём, те надежды, которые охватили всех крымчан и особенно русских жителей полуострова до сих пор составляют основу устойчивости и кредит доверия новой крымской власти. Однако не стоит забывать, что кредиты надо возвращать.
Борис Межуев
Чувствовал ли тогда и чувствует ли сейчас Крым и Севастополь родственные связи с борющейся Новороссией, Донецком и Луганском?
Сергей Киселев
Это очень сложный вопрос. Хотелось бы ответить – «да», но это, излагаю свою точку зрения, было бы неправдой. После провала съезда в Харькове я был уверен, что сопротивление Новороссии как некой цельности будет подавлено, и так практически и получилось. Считал так даже тогда, когда на Донбассе началось вооружённое сопротивление, поэтому всё лето провёл в тревоге. Сегодня же Донбасс украинские каратели не поставят на колени, но заплачено за это слишком дорого. Свой вклад внесли и крымчане с севастопольцами. Придёт время, и мы узнаем имена всех героев, сложивших свою голову за свободу Новороссии.
Борис Межуев
Не сыграло ли несколько негативную роль в последующем развитии событий отсутствие форм солидарности крымчан и севастопольцев с жителями Донбасса в самом начале Русской весны?
Сергей Киселев
Крымчане всегда были солидарны с борющимися жителями Донбасса. Вот обратное – не всегда верно.
Борис Межуев
Иногда возникает ощущение, что восстание на Донбассе и восстание в Крыму представляют собой два разных исторических феномена. Насколько оправдано это ощущение?
Сергей Киселев
Так и есть. Крым имел двадцатилетний опыт противостояния Киеву и всегда ориентировался на Россию. Крымская идентичность сформировалась задолго до появления независимой Украины. Именно она стала тем стержнем, вокруг которого формировалось сопротивление украинизации, происходило постоянное самоопределение каждого поколения жителей полуострова. Идейное единство подавляющего большинства крымчан и общая цель обусловили феноменальный результат референдума 16 марта 2014 года, который стал триумфальным итогом двадцатилетнего пути к этой цели. На Донбассе такого единства не было. Как там начнутся развиваться политические процессы, если установится устойчивое перемирие, я прогнозировать не берусь.
Борис Межуев
Каков потенциал «русской весны» для культурного, социального, экономического обновления самой России? Как он задействован? Не упущен ли он? Как он должен быть задействован?
Сергей Киселев
Потенциал «Русской весны» для России пока ещё сохраняется, но мне кажется, что пик энтузиазма от воссоединения России и Крыма уже пройден. Н.Я. Данилевский писал об уникальной способности русского народа к проявлению другого типа энтузиазма, а именно – «дисциплинированного энтузиазма», т.е. такого нравственно-политического единства, которое охватывает все стороны государственного бытия и способно привести русский народ в напряжение всех нравственных и материальных сил. Мне кажется, что именно это мы сейчас и наблюдаем.
«Русская весна» начала процесс глобальной трансформации мироустройства. Мы должны смотреть в будущее со спокойной уверенностью в своей правоте и праве предложить человечеству шанс на нравственное обновление. И если мы твёрдо станем на этот путь, то должны ясно осознавать, что нас ожидает, по словам того же Данилевского, «великая борьба, предстоящая в более или менее близком будущем Русскому народу, и по правоте и святости дела, которое он должен будет защищать, и по особенным свойствам его государственного строя» и что эта борьба «может и должна принять характер героический».
