Рубрики
Прогнозы Статьи

Гюстав Ле Бон. Предтеча нацизма. Дедушка неолиберальной революции

Всякое политическое учение, как и любое явление, имеет свое начало, свои корни. Есть они и у национал-социализма, есть и у неолиберализма. Классическим уже стал взгляд, что нацистская философия была предвосхищена учением Ф. Ницше о сверхчеловеке, в последние десятилетия стали появляться работы, указывающие на британские истоки идеологии национал-социализма (см. например, фундаментальный труд Мануэля Саркисянца «Английские корни немецкого фашизма»). Неолиберализм же как экономическая и социальная  доктрина окончательно был оформлен в  трудах представителей Чикагской Экономической школы (Ф. Хайек, Л. Мизес, М. Фридман). Однако до нынешнего времени мало кто обращал внимание, что многие как нацистские, так и неолиберальные постулаты были сформулированы еще в далеком 1908 г. одним и тем же французским интеллектуалом. Этим французом был Гюстав Ле Бон.

Гюста?в Ле Бон (фр. Gustave Le Bon), 1841—1931— знаменитый французский психолог, социолог, антрополог и историк. Автор трудов “Психология социализма”, “Психология народов и масс”, и многих других. Советник президента Вильсона в 1919 году.
Казалось бы, что может связывать столь респектабельного мыслителя и гитлеровскую философию? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, попробуем бросить критический взгляд на творчество Ле Бона.

Возьмем, например, его капитальный труд “Психология социализма” (1908 год) . В нем достаточно полно излагаются политические взгляды автора, ибо оппонируя социалистам, он демонстрирует и свои собственные политические взгляды. Каковы же они? Это, в первую очередь, тезис о неравенстве рас:

«Не признавать значения расы — значит лишить себя навсегда способности понимать историю», «Люди латинской расы совершенно неспособны понимать чужие идеи и, следовательно, неспособны их уважать<…>. Следствием этой неспособности является их крайняя нетерпимость. Человек латинской расы понимает свободу только как право преследовать тех, кто не так думает, как он».[1]

При этом своих соотечественников французов Ле Бон ставит значительно ниже англичан и немцев. Преклонение же перед Британией, перед английским расизмом достигает у Ле Бона поистине эпических размеров:

«Для англичанина чужие расы как бы не существуют; он имеет чувство солидарности только с людьми своей расы и в такой степени, в какой не владеет им никакой другой народ. Чувство это держится на общности идей, вытекающей из чрезвычайно прочно сложившегося английского национального духа. Всякий отдельный англичанин в любом уголке мира считает себя представителем Англии и вменяет себе в непременную обязанность действовать в интересах своей страны. Она для него — первая держава во всей вселенной, единственная, с которой надо считаться».

51k3wLd0viL._SX310_BO1,204,203,200_.jpg

   
Явным предвосхищением практической евгеники Третьего рейха выглядит требование ликвидации всех психически неполноценных:

«Под влиянием наших унаследованных христианских понятий мы оберегаем всех этих дегенератов, ограничиваясь держанием взаперти дошедших до наиболее низкой степени, и тщательно ухаживая за другими, которым предоставляется, таким образом, полная свобода размножения. Нужно видеть вблизи некоторых из этих дегенератов, чтобы уразуметь бессмысленность понятий, заставляющих нас стараться сохранять эти организмы».

Эти идеи были воплощены в гитлеровской Германии в рамках печально известной программы Т-4 («Акция Тиргартенштрассе 4»), в ходе которой уничтожались вначале только дети, не достигшие трехлетнего возраста, а впоследствии и представители всех возрастных групп населения.

Даже для своего времени (1908 г.) призыв Ле Бона ввести рабство в африканских колониях для насаждения там цивилизации («Я вполне убежден, что когда завершится завоевание Африки, европейцу будут принуждены для насаждения в ней цивилизации установить там рабство, но, конечно, обозначив его новым именем, чтобы не огорчать филантропов») выглядел уже довольно архаично; но эта архаика была вновь поднята на щит в эпоху Третьего рейха.

   
Найдем мы у Ле Бона и социальную демагогию, столь характерную для  национал-социализма, и призывы к классовому коллаборационизму (противопоставление промышленников и интернациональных финансистов, так же как и у Гитлера):

«Очевидно, что промышленник, обогатившийся продажей по дешевой цене продуктов, стоивших до него дорого, или создавший новую отрасль промышленности (например, превращение чугуна в сталь), нового способа отопления и т. п., обогащаясь, оказывает и услугу обществу. Дело обстоит совершенно иначе, когда финансисты получают огромные комиссионные, создавая свое состояние единственно посредством размещения в публике целой серии займов неблагонадежных государств или акций недобросовестных обществ. Их колоссальные состояния являются лишь суммой безнаказанных краж, и все страны должны найти когда-нибудь способ (будь то огромные пошлины на наследство или специальные налоги) воспрепятствования созданию государства в государстве».

Парадоксальным образом, рафинированный интеллектуал Ле Бон проповедует антиинтеллектуализм, обрушиваясь с безжалостной критикой на классическую систему образования:

«Англосаксы никогда не знали нашей гнусной системы воспитания, и отчасти поэтому они теперь и стоят во главе цивилизации, оставив далеко за собой латинские народы. Основы англосаксонского воспитания совершенно иные, чем у последних… Основной принцип английского воспитания заключается в том, что ребенок проходит через школу не для того, чтобы быть дисциплинированным другими, а для того, чтобы познать пределы своей независимости. Он должен сам себя дисциплинировать и приобрести, таким образом, контроль над собой, из которого происходит самоуправление. Английский юноша выходит из школы с очень малыми сведениями по древним языкам и небольшими теоретическими познаниями, но в ней он стал человеком, умеющим руководить собой в жизни и рассчитывать только на самого себя… Воспитание у латинских народов стремится как раз к противоположному. Его цель — уничтожить инициативу, независимость, волю ученика мелочными и строгими правилами. Единственная обязанность ученика — учиться, отвечать уроки и повиноваться.<…>. После 7 или 8 лет этого каторжного режима всякие следы воли и инициативы должны исчезнуть. Но когда молодой человек будет предоставлен самому себе, как он сможет управлять собой, если он к этому не приучен? Удивительно ли после этого, что латинские народы так плохо умеют управлять собой и оказываются столь слабыми в коммерческой и промышленной борьбе, происходящей под влиянием мировой эволюции настоящего времени?» 

Заметим, что резкая критика классической системы образования была присуща и наци, которые, придя к власти, создали целую сеть учебных заведений, построенных по принципу английских public school – Национал-политические учебные заведения, NAPOLAS.

Lebon_Gyustav_prevyu.jpg

  
А теперь посмотрим, как прото-нацистские взгляды Г. Ле Бона органически переплетаются с постулатами, которые позже лягут в основу неолиберального учения, одержавшего победу в Британии в 1979 г. и в США в 1980 г. Это, прежде всего, почти религиозная уверенность в благотворности неограниченной экономической конкуренции («В этой конкуренции люди способные могут только выиграть, а неспособные только проиграть»); представление всей истории Франции в виде непрерывной деградации и нравственного разложения французского народа (в этом можно без особого труда увидеть определенное сходство и со взглядами «русских» либералов, трактующих всю историю России как азиатскую, рабскую деспотию):

«Латинские народы расплачиваются теперь за прошлые свои ошибки. Инквизиция систематически уничтожала в Испании в течение нескольких веков то, что она имела наилучшего. Отмена Нантского эдикта (Людовик XIV, 1685 г.), революция, империя, междоусобные войны уничтожили во Франции самые предприимчивые и энергичные натуры. Слабый прирост населения, отмеченный среди большей части латинских народов, еще усиливает эти причины упадка. Если бы еще воспроизводились лучшие части населения, то беды не было бы никакой, так как не число жителей данной страны, а их высокие качества составляют ее силу. К несчастью, численный уровень населения еще поддерживается только самыми неспособными, самыми слабыми, самыми непредусмотрительными».

Поразительное сходство со взглядами «железной леди» Маргарет Тэтчер – и российских реформаторов 1990х годов – обнаруживает уверенность Ле Бона в том, что частный хозяин в любом случае будет вести дело эффективнее, чем государственный чиновник. Правда, не слыхавший о таком понятии, как «политкорректность», Ле Бон без колебаний ранжирует расы и народы по их умению вести бизнес – и тут впереди планеты всей вновь оказываются любимые им англосаксы.

«Английская раса обязана своим могуществом развитию частной предприимчивости и ограничению вмешательства государства. Раса эта идет по направлению, противоположному стремлениям социализма, и потому процветает», «Во всех странах мира хорошо известно, что предприятия, ведущиеся частными лицами, естественно заинтересованными в успехе дела, преуспевают гораздо лучше, чем правительственные, обслуживаемые безымянными агентами, в деле мало заинтересованными».

С точки зрения Ле Бона, вся мировая экономика приводится в движение усилиями лишь небольшой группы «способных» людей –  похожие идеи проводятся в культовой для либертарианцев и неолибералов книге Айн Рэнд (урожденной Алисы Розенбаум) “Атлант расправил плечи”.

   
«Предположим, что мерой, аналогичной отмене Нантского эдикта, которой социалисты, будь они у власти, очень скоро воспользовались бы, все выдающиеся умы Европы — ученые, артисты, промышленники, изобретатели, цвет рабочих и т. д. были бы изгнаны из цивилизованных стран и принуждены искать убежища на каком-нибудь необитаемом острове. Допустим еще, что они ушли бы туда без гроша. И все-таки, вне сомнения, этот остров, каким бы бедным мы его себе ни представляли, скоро сделался бы первой страной в мире по культуре и богатству. Богатство это вскоре позволило бы его владельцам содержать сильную наемную армию и вполне обеспечить свою безопасность».

Ле Бон подвергает решительной критике христианство – за его сочувствие к слабым и обездоленным, утверждая, что учение христианской церкви в своей основе социалистично: «Христианство первых веков представляет собой время торжества социализма». Современные социал-дарвинисты, надо полагать, подписались бы под каждым его словом.

Социализм, как нетрудно догадаться, для Ле Бона синоним самого Сатаны. Ле Бон (а вслед за ним и либералы всех мастей) почти религиозно верит в то, что за приходом социалистов неизбежно последует мгновенный экономический коллапс: «Последствия такого поглощения всех функций государством и его постоянного вмешательства, требуемых всеми партиями без исключения, гибельны для народа, который подчиняется им, или скорее вызывает их. Это постоянное вмешательство, в конце концов, всецело уничтожает у граждан дух инициативы и ответственности, которыми они и без того обладают в столь малой степени. Оно обязывает государство управлять предприятиями с большими расходами, вызываемыми сложностью административного механизма, тогда как частные лица, побуждаемые собственным интересом, успешно повели бы эти предприятия без таких расходов, как это, впрочем, и делается в других странах».

На основании этого краткого анализа воззрений Гюстава Ле Бона мы можем сделать вывод, что, во-первых, идеология национал-социализма не возникла в одночасье, но была сформирована элитарной европейской интеллигенцией ( к которой, несомненно, принадлежал и Ле Бон) задолго до создания НСДАП и прихода Гитлера к власти; во-вторых, прото-нацисткие взгляды не противоречили праволиберальным воззрениям вплоть до 1945 года, когда Россия и Русский Народ сломали хребет нацисткой Германии. В-третьих, многие идеи Ле Бона не были забыты после уничтожения нацизма, а наоборот, были использованы для конструирования неолиберализма, новой идеологии крупного финансового капитала.
__________________________
     
[1] Здесь и далее цитаты даются по: Гюстав Ле Бон, «Психология социализма» http://az.lib.ru/l/lebon_g/text_1908_phsihologia_sozializma.shtml

Автор: Рубен Вартанян

Cтудент ИАИ РГГУ, специальность - «историк-архивист»