Имя французского публициста и критика Анри Массиса (1886-1970) я впервые узнал четверть века назад из русского перевода трактата Рене Генона «Кризис современного мира» (1927), в котором резкой критике подверглась его книга «Защита Запада», вышедшая несколькими месяцами раньше. Тогда Генон и Массис были в равной степени неизвестны в России. Сегодня положение изменилось: первый, благодаря многочисленным переводам, вошел в круг чтения интеллектуалов; второй остается непереведенным и непрочитанным.
«Защита Запада» – книга не научная, даже не философская, но идеологическая и дидактическая, написанная человеком верующим и свято убежденным в своей правоте. В этом Генон и Массис похожи.
Были ли они знакомы лично? Неизвестно – но знали о существовании друг друга и читали друг друга. Генон публично заявил: «Нам известно, что А.Массис знаком с нашими работами, но он всячески избегает на них ссылаться, так как они опровергли бы его тезисы. Такая его позиция страдает, мягко говоря, недостатком мужества» (КСМ, 99). В последнем не уверен – Массис был бесстрашным полемистом и не боялся критиковать даже тех, кого считал своими учителями.
В то время Генон и Массис считались принадлежащими к одному лагерю – правому. Книгу Генона против теософов выпустило, по рекомендации Жака Маритена, издательство «Nouvelle librairie nationale», близкое к движению «Action française» – передовому отряду радикальных националистов и монархистов. Маритен в то время был близким другом Массиса и с 1919 г. вместе с ним редактировал журнал «Revue universelle» – еще одно «дочернее предприятие» «Action française» – в котором Генон хотел сотрудничать. Вряд ли Маритен не обратил внимание друга на нового автора, которого высоко оценивал. Вряд ли Массис прошел мимо похвал Леона Доде первым книгам Генона 1. Так что обида понятна.
Главная мысль «Кризиса современного мира»: «вся современная эпоха в целом, весь современный мир как таковой находится в состоянии глубокого кризиса», причем «кризис приближается к своей развязке», «после чего в истории человечества наступит новая эра». При этом «естественно, “конец” не будет “концом света” как такового, как некоторые хотели бы это представить, но, по меньшей мере, “концом” одного из миров. И поскольку конец должен постигнуть именно западную цивилизацию, те, кто привыкли считать только ее “Цивилизацией” по преимуществу и кто за ее пределами вообще ничего не видит, естественно склоняются к мысли, что вместе с ней погибнет и всё остальное» (КСМ, 10-11, 13).
Главная мысль «Защиты Запада»: западная цивилизация в смертельной опасности, ей угрожает Восток = Азия = варвары. «Возвращение варваров, то есть новое торжество менее сознательной и цивилизованной части человечества над более сознательной и цивилизованной, уже не кажется невозможным» (MDO, 71). Страшно представить, что сказал бы о сегодняшней Европе националист, консерватор и католик Массис. От кого он призвал бы его защищать? И кого решился бы призвать в союзники?
Генон подчеркивал свое нежелание вступать в какую-либо полемику, но Массису ответил персонально и подробно. Их спор напомнил мне статью Валерия Брюсова «Новая эпоха во всемирной истории» (1913), которую я часто цитировал, но хорошее повтори и еще повтори. Это четкий ответ на вопрос, что такое «Запад» и от кого его защищать.
«Европе предстоит сплотиться перед лицом общих врагов всей европейской культуры. Важно ли, кому будет принадлежать клочок земли, вроде Эльзаса-Лотарингии, Шлезвига-Гольштинии, Скутари, когда под угрозой окажется всё, добытое двумя или даже тремя тысячелетиями культурной жизни. В опасности окажутся наши лучшие достояния, и Шекспир, и Рафаэль, и Платон, которых захотят заменить стихами Саади, картинами Утамаро, мудростью Конфуция. В опасности окажется весь строй нашей жизни, весь ее дух, а перед такой угрозой все европейцы не могут не почувствовать себя гражданами единой страны, детьми единой семьи» 2.
Этим словам предшествует оговорка: «Быть может, история еще впишет в свои скрижали одну или две войны европейских народов между собой. Но то будут уже последние войны народов». Прогноз сбылся через год после публикации статьи – с началом Первой мировой войны, на которую Массис и многие молодые французы его поколения отправились, воодушевленные проповедью Мориса Барреса, Шарля Морраса и Шарля Пеги. Идейно мотивированные шли защищать не только Францию, но «Запад» в целом. Этот опыт лег в основу книги Массиса.
Вернемся к статье Брюсова, которая сейчас звучит актуальнее, чем сто лет назад:
«“Азия для азиатов” – этот лозунг был провозглашен на нашей памяти. Гул японских побед (в войне с Россией – В.М.) пронесся далеко по Азии, всколыхнул не только Китай, но даже, казалось бы, чуждую Индию, нашел свой отголосок и в странах Ислама, почувствовавших, что борьба идет с общим врагом. Первая, в новое время, открытая победа не-европейцев над европейцами, быть может, самое замечательное событие последних веков. <…> Ислам проснулся. Он еще не вполне пришел в себя, еще не высвободился из-под тяжелой пяты европейцев, но уже собирает силы. Единство священного корана, общность алфавита, общность главных преданий, общность великих писателей прошлого объединяют его. Придет час, когда ислам встанет на защиту своей религии и своей культуры, на борьбу с христианской Европой, притязающей быть самодержцем на земном шаре. Можно ли предугадать, какие неожиданные силы найдет в себе ислам, если мы не сумели предугадать сил обновленной Японии?
Панмонголизм и панисламизм – вот две вполне реальные силы, с которыми Европе скоро придется считаться. Третья такая сила должна зародиться в черной Африке. <…> Мы скоро услышим еще один лозунг: “Африка для черных!”. Народы Дальнего Востока с их чуждой, непонятной нам культурой, мир ислама, объединенный общей верой, и мир черных – вот три ближайших угрозы европейской культуре. Гибельно будет, если грядущее столкновение с ними застанет европейцев занятыми, подобно русским князьям, своими “удельными” распрями».
Массис – тем более Генон – едва ли слышал о Брюсове, хотя читал или знал в изложении Чаадаева, Тютчева, Герцена, Толстого, Достоевского, Розанова, Бердяева, Булгакова, «О русском крестьянстве» Горького и «Скифы» Блока, Ленина и Троцкого, евразийца Трубецкого и сменовеховца Устрялова. Но прочитав «Новую эпоху во всемирной истории», со многим не согласился бы.
«Запад» для Массиса – не вся Европа, но лишь ее романско-католическая часть, центром которой является Франция как наследница эллинизированного христианского Рима. В эту цивилизацию – по его мнению, единственную «цивилизацию» – он включал Бельгию и католическую часть Германии, Италию, Испанию и Португалию (отсюда симпатии к Муссолини, Франко и Салазару).
Это не тот европоцентризм, которого придерживался Брюсов, впрочем признававший: «Гордая своими успехами, открытиями, изобретениями, завоеваниями, Европа давно употребляет слова “культура”, “цивилизация” – в смысле европейская культура, европейская цивилизация. Европейцы словно забыли, что существовали другие культуры, другие цивилизации, ставившие себе иные задачи, оживленные иным духом, отличавшиеся иными внешними формами, в которые отливалось их содержание». Собственно, об этом же писал Генон.
Двух опасных врагов «Запада» Массис нашел в Европе: Германия – наполовину варварская («германский идеализм»), Россия – полностью варварская («славянский мистицизм», «панславизм» и большевизм как его новейшая форма). Это вызвало протест Владимира Вейдле, который в статье «Границы Европы» (1936) выступил против «ущербления Европы» Массисом, добавив, что тот «сам позаботился привести свою теорию к абсурду»: «Насчет Англии в его книге дело обстоит неясно, зато континентальная Европа кончается у него на Рейне, западнее даже, чем проходила граница Римской империи, так что города, где родились Гёте и Бетховен, ему пришлось бы отнести уже к “Востоку” или к “Азии”. <…> Укрепления он строит слишком близко к Риму и Парижу и отдает врагу слишком много европейской земли» 3. Но сейчас не об этом.
«Зачисление немцев и русских в число представителей восточного мировоззрения было бы частной нелепостью, если бы оно не свидетельствовало о полном невежестве <Массиса> относительно того, что является подлинным Востоком», – заявил Генон, посвятив критике его книги восьмую главу «Кризиса современного мира» (КСМ, 99). Третьим врагом «Запада» Массис назвал «азиатский пантеизм», прежде всего индуизм и индийский буддизм. «Удивительно, – парировал Генон, – что именно тот самый момент, когда западное вторжение происходит повсюду, некоторые люди выбирают для того, чтобы поднять крик о пугающей их опасности внедрения восточных идей на Запад» (КСМ, 97).
В «восточных идеях» Массис видел лишь Хаос – отрицание Бога, принижение человеческой личности, апофеоз недеяния, возвышение пустоты (вспомним слова Вл. Соловьева о буддизме), понимание этого мира как страдания, антиинтеллектуализм («самоубийство мысли») и пессимизм – отмечая схожие черты у немилых его сердцу Гегеля и Шеллинга, Канта и Спинозы, Конта и Шопенгауэра. Этому «западная» цивилизация должна противопоставить «веру в действие и в усилие, активное отношение к действительности, постоянную мобилизацию против всего, что угрожает великому благу существования, желание жить в полную силу» (MDO, 214-215).
Не бывший знатоком Востока, Массис опирался на труды французских ученых вроде Сильвена Леви и Рене Груссе (последний высоко оценил «Защиту Запада»). За это ему особенно досталось от Генона:
«Автор <…> приписывает истинному Востоку концепции, мало отличающиеся от псевдо-восточных пародий. В этом вопросе он ссылается на мнение более или менее официальных “ориенталистов”, у которых восточные доктрины обычно предстают в виде какой-то карикатуры. Что бы, интересно, сказал сам Массис, если кто-нибудь воспользовался бы подобным же методом при разборе Хриcтианства и попытался бы судить о нем на основании трудов университетских представителей “гиперкритицизма”? Но именно это проделывает он в отношении доктрин Индии и Китая, вдобавок с тем отягчающим обстоятельством, что западные исследователи, на которых он ссылается, вообще не обладают никаким прямым знанием этих доктрин, в то время как их коллеги, занимающиеся Христианством, по меньшей мере, знакомы с ним непосредственно, хотя их враждебность по отношению к религии закрывает для них возможность хоть сколько бы то ни было адекватного ее понимания» (КСМ, 98).
Как говорится, не в бровь, а в глаз!
Массис и Генон были едины в неприятии «псевдо-восточных фантазий, иными словами, чисто западных теорий, распространившихся в последнее время под обманчивыми восточными названиями, а на самом деле являющихся типичными образцами современного хаотического мышления» (КСМ, 98). Речь шла о проповеди «идеалов Востока» у японца Какудзо Окакура – автора одноименной книги, написанной по-английски, у Тагора, Ганди и Ромена Роллана, которого французские националисты осуждали за «пораженчество» в годы войны.
Массис считал их деятельность особенно опасной в условиях роста антиевропейских настроений в Азии (роль победы Японии над Россией он понимал правильно) и попыток большевиков – «авангарда Азии в Европе» – использовать их для своей экспансии. При всех разговорах о «духовном», отметил он, азиаты усиленно изучают именно материальные достижения европейской цивилизации (в чем им помогают немцы и русские) и ее идеи, вроде всеобщего равенства рас и классов, демократии и прав человека, – с целью обернуть это против «учителей». «Эти народы рассчитывают снова объединиться против белого человека, которого объявили своим несчастьем» (MDO, 211). Звучит совершенно по-брюсовски.
Отметив, что «любовь к пропаганде является чисто западным явлением» (КСМ, 99), Генон критиковал этих же людей за другое: «Они в принципе не способны распространять на Западе восточные идеи, хотя бы уже потому, что они их не знают. Кроме того, их истинная цель состоит как раз в прямо противоположном, так как они стремятся уничтожить эти идеи на самом Востоке и доказать Западу, что модернизированный Восток соответствует тем теориям, которые им были вбиты в голову в Европе и Америке. <…> Из подлинных представителей Востока Массис вообще никого не упомянул, и сделать ему это было бы, впрочем, отнюдь не просто по той причине, что он никого из них не знает». Генон тоже никого не упомянул, но сделал многозначительную оговорку: «Насколько нам известно, кроме нас на Западе не существует ни одного автора, аутентично излагающего идеи Востока» (КСМ, 99-100).
Непримиримые оппоненты сошлись в отношении к теософам и прочим «лжемистикам» в восточном духе, которые, по словам Массиса, «варварству с запахом машины пытаются противопоставить варварство с запахом леса. Мы не хотим ни того, ни другого» (MDO, 180). Согласно Генону, они «пользуются восточной терминологией только для того, чтобы сбить с толку простаков и невежд, так как за ней скрываются идеи, столь же чуждые традиционному Востоку, сколь и близкие современному анти-традиционному Западу» (КСМ, 99).
Массис считал себя ревнителем и хранителем западной традиции и с этой точки зрения ответил на вопрос «что делать?». Европе нечему учиться у Востока, но надо «полностью возродить принципы греко-латинской цивилизации и католицизма» (MDO, 250). Ссылаясь на Морраса и Г.К. Честертона, популярного у французских консерваторов, он восхвалял Средние века как период единства Запада, а в настоящем видел один путь к спасению: «Католическая церковь представляется единственной силой, способной восстановить подлинную цивилизацию» (MDO, 262). Достойно внимания и такое суждение: «Следует противопоставить не западный идеал восточному, но средневековый идеал современному, идеал совершенства и единства – идеалу “прогресса” и сил разъединения» (MDO, 256). Bспомним соловьевское противопоставление «прогресса» со знаком плюс и «порядка» со знаком минус.
Традиционалист принципиально иного рода, Генон оспорил претензии Массиса:
«Те, кто хотят противостоять современному беспорядку, не способны осуществить это на деле, поскольку и сами они не совсем ясно понимают, против чего собираются бороться. <…> Мы хотели бы задать Анри Массису вопрос: неужели он действительно полагает, что, в стремлении восстановить свою традицию у себя дома, следует дискредитировать ее у других? <…> Его “традиционализм” не несет в себе компетентного знания об истинной сущности традиции, и подчас он откровенно отождествляет всю традицию с чисто внешним политико-религиозным консерватизмом. <…> Как может традиционализм столь низкого уровня, с его узкими горизонтами и фрагментарными познаниями, и, более того, традиционализм довольно искусственный, предложить какое бы то ни было реальное и эффективное противоядие современному мировоззрению, многие предрассудки которого свойственны ему самому?» (КСМ, 98-102).
«Защита Запада» стала «брендом». В некрологе, ожидаемо озаглавленном «Защитник Запада», коллега Массиса по Французской Академии прозаик Пьер-Анри Симон в 1970 г. писал: «У людей моложе пятидесяти лет имя Анри Массиса, покинувшего этот мир, где он чувствовал себя неуютно, не вызовет особых воспоминаний. Для тех, кто достаточно прожил или достаточно прочитал, чтобы представлять себе интеллектуальную жизнь между 1910 г. и 1940 г., это до сих пор великое имя. <…> “Защита Запада” – самое важное из его произведений, лучше других показывающее сильные и слабые стороны его мысли» 4.
Мишель Тода, автор единственной биографии Массиса, вышедшей в 1987 г., иронически заметил, что Генон, «представив свое обращение в ислам не как личный выбор, но как путь, обязательный для каждого желающего обрести подлинное эзотерическое просветление, добровольно лишил свои труды всякого значения на европейском умственном пространстве» 5. Биограф оказался не прав…
Сокращения:
MDO – Henri Massis. Défense de l’Occident. Paris, 1927.
КСМ – Генон Р. Кризис современного мира. М., 1991.
Notes:
