Русская Idea: Интервью Дмитрия Сапрыкина, посвященное развитию прикладной науки, инженерного дела и патриотического предпринимательства в Российской империи периода правления Николая II в сравнении с положением дел сегодня, вызвало пристальное внимание и ожесточенные споры наших читателей в соцсетях. Мы предоставляем площадку одному из читателей нашего сайта – кандидату физико-математических наук, главному редактору проекта «Открытая Дубна» Наталье Теряевой – для отклика на это интервью. Со своей стороны нам хотелось бы подчеркнуть, что дискуссии о достижениях и промахах дореволюционной и советской систем образования в обеспечении технологического будущего страны могут стать хорошим подспорьем при обсуждении наиболее оптимальной модели инновационного образования на современном этапе.
***
Интервью Дмитрия Сапрыкина «В треугольнике «промышленник – ученый – инженер главным является промышленник» интересно попыткой выделить из явных социально-экономических неудач Российской империи конца XIX – начала ХХ века ее удачи в области образования и науки. Однако описание удач растворено во множестве неточностей, которые вызывают разочарование. Да и сам подход к изложению, основанный на противопоставлении промышленности, образования и науки в России при царе и при Ленине со Сталиным, на мой частный взгляд, в данном случае не конструктивен хотя бы потому, что это сравнение производится крайне субъективно.
Проекция упомянутого в заголовке треугольника на обе исторические эпохи оказывается искаженной.
Большая часть повествования руководителя отдела методологии и междисциплинарных исследований Института истории естествознания и техники РАН посвящена восхищению достижениями дореволюционной России в период правления Николая II.
Дмитрий Сапрыкин, например, утверждает: «Российская империя в начале ХХ века – это примерно 10% мирового экономического потенциала… Сошлюсь на наиболее общепризнанные работы Ангуса Мадиссона, Пауля Байроха и Пола Грегори, которые по разным методикам оценивают ВВП Российской Империи в районе 10 – 11 % от мирового, а промышленное производство – в районе 8-9 %».
Кроме Мадиссона, Байроха и Грегори, есть и иные вполне обоснованные мнения на этот счет. И они сообщают нечто другое.
К примеру, профессор НИУ ВШЭ, руководитель Центра международных социально-экономических соспоставлений В.М.Кудров пишет, что доля России в мировом ВВП в 1913 году составляла 8,6%,.
Статистико-документальный справочник «Россия 1913 год», изданный Институтом российской истории РАН в 1995 году указывает долю России в мировом промышленном производстве в 1913 году в размере 5,3%.
Очевидно, что Дмитрий Сапрыкин использовал статистику выборочно – не для объективного рассмотрения ситуации, а для подкрепления его личных убеждений.
«Сегодня нам с нашими 1 – 2, от силы – 3 % — такое и не снилось, – сравнивает экономический потенциал Российской империи с постсоветской Россией интервьюируемый. – Да и Советский Союз занимал положение, сопоставимое с Российской империей, только в 1950 — 1960-е годы, когда была создана мировая «система социализма», позволившая консолидировать и рынки, и производственный и научный потенциал просоветских стран, включая ГДР, Чехословакию, Югославию, Венгрию, Польшу и т.д.».
Госкомстат России подтверждает мнение Дмитрия Сапрыкина о сегодняшней Российской Федерации. По состоянию на 2011 год (более свежих данных эта служба в публичном доступе не разместила) объем ВВП Российской Федерации по паритету покупательной способности составил 3,5% от совокупного объема ВВП 179 стран, принявших участие в Глобальном раунде международных сопоставлений ВВП.
А вот относительно доли СССР в мировом промышленном производстве официальная статистика расходится с утверждениями Дмитрия Сапрыкина в два раза.
Согласно данным статистического ежегодника «Народное хозяйство в 1975 году», изданного Центральным статистическим управлением СССР, доля СССР в мировом промышленном производстве в 1975 году составляла 20%, а доля всех соцстран – 40%. По оценке Всемирного банка, в 1973 году мировой ВВП составлял 4,5892 трлн $, ВВП США – 1,4285 трлн $. ВВП СССР оценивался в это время зарубежными советологами в 38% от ВВП США, то есть 0,54283 трлн $ – это 11,8% от мирового ВВП. Оценка ЦРУ для доли ВВП СССР в мире дает еще более высокую цифру – 14%, сообщает А.В.Полетаев из ГУ ВШЭ в работе «Валовой внутренний продукт Российской Федерации в сопоставлении с Соединенными Штатами Америки, 1960–2004 гг.»
В 1913 году Российская империя по производству всей промышленной продукции занимала пятое место в мире и четвертое – в Европе, по производству продукции машиностроения соответственно четвертое и третье. В 1960 году по производству и промышленной продукции в целом, и машиностроительной продукции в частности СССР занимал второе место в мире и первое – в Европе.
Приведенная статистика явно указывает, что положение СССР по сравнению с Российской империей не просто несопоставимо. Советский Союз превзошел Российскую империю в два раза. Превзошел, несмотря на то, что дважды за первых 30 лет жизни СССР страна была разрушена тяжелейшими войнами – Гражданской и Великой Отечественной – и понесла в них колоссальные человеческие потери. Причем в Великой Отечественной войне СССР впервые в истории Российской империи столкнулся с врагом, который пришел не просто захватить страну, а уничтожить ее население как расово неполноценное.
Дмитрию Сапрыкину приходится сравнивать экономику СССР 1950 – 1960-х годов с экономикой Российской империи именно потому, что только спустя десятилетие после Великой Отчественной войны в Советском Союзе началась по-настоящему мирная и спокойная жизнь без надрыва. А до этого надрываться пришлось, чтобы дважды восстановить страну из руин. У Российской империи в конце XIX – начале ХХ века таких экономических расходов не было.
***
Сравним теперь сферу образования вообще и инженерного образования в частности в Российской империи и в СССР.
«Российская империя лидировала во многих новых, самых перспективных на тот момент направлениях исследований. В науку пришло очень талантливое, широко образованное поколение. И – главное – массовое», – утверждает в своем интервью Дмитрий Сапрыкин.
А «Объяснительная записка к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1911 г.» сообщает: «Всеобщая перепись населения Империи 1897 г. обнаружила всего 21% грамотных. При низком уровне грамотности населения Империи потребность в открытии достаточного числа школ является одно из самых настоятельных».
Зафиксируем факты, которые приводит Статистическо-документальный справочник «Россия 1913 год», изданный в 1995 году Институтом Российской истории РАН (этот институт трудно заподозрить в симпатиях к СССР):
- в 1897 году читать и писать умела всего одна пятая часть населения Российской империи.
- к 1 января 1914 года в высших учебных заведениях России обучались 0,8% всех учащихся Империи – 0,04 % всех жителей Российской империи.
- 82% всех учащихся Империи были учениками низших и начальных школ.
- охват школой детей в возрасте от 8 до 11 лет к концу 1914 года составлял по империи 30,1%.
- общее количество учащихся в Российской империи на январь 1914 года составляло 8 902 621 человек – 5% постоянного населения Российской империи без Финляндии.
Как при учете этих фактов можно себе представить массовое поколение пришедших в науку жителей Российской империи?
Говоря о реформе образования в период царствования Николая II, Дмитрий Сапрыкин отмечает: «Во-первых, было резко увеличено финансирование образования и науки. Соответствующие бюджетные траты в царствование Николая II росли почти по экспоненте. Рост был многократный. Во-вторых – и это более существенно – были осуществлены качественные изменения в программах и образовательных подходах. И, наконец, была проведена реформа управления школами. Была выработана новая концепция развития образования, предполагавшая значительно более широкое участие общества и прежде всего родителей в жизни школы».
Про участие родителей в жизни школы царской России статистика нам ничего не сообщает. Зато «Объяснительная записка к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1913 г.» утверждает: «Этот низкий уровень грамотности, отмеченный переписью 15 лет тому назад, находит себе полное объяснение в положении школьного дела в то время: светская начальная школа была всецело на попечении земства». То есть реформа управления школами при Николае II состояла в том, чтобы перевести финансирование школ с земского на государственный уровень.
Кстати, то же самое – вернуть управление школами федеральному Министерству образования – надо было бы сделать и в сегодняшней России. Наблюдаемая последние десятилетия деградация школьного образования идет полным ходом с тех пор, как наши реформаторы опустили финансирование школ с федерального на муниципальный уровень. Уроки Российской империи правительством постсоветской России не были усвоены.
А вот что пишет о качественном изменении образования в Российской империи при Николае II и о связи его с промышленностью «Объяснительная записка к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1913 г.»: «С развитием у нас сельскохозяйственной, фабрично-заводской и ремесленной промышленности постоянно усиливается спрос на научно-подготовленных мастеров, низших и средних техников по отдельным производствам. Удовлетворению этого спроса, несомненно, потребует от ведающих этим делом органов напряженной деятельности по развитию профессиональный средних и низших школ».
Подчеркну, речь здесь идет о развитии не высшего, а низшего и среднего профессионального образования. В эту сторону ориентировал развитие системы образования сам император Николай II. В апреле 1912 года особым совещанием и Советом министра обсуждалось развитие высшего образования. На решение Совмина Николай II тогда наложил резолюцию: «Я считаю, что Россия нуждается в открытии высших специальных заведений, а еще больше в средних технических и сельскохозяйственных школах, но что с нее вполне достаточно существующих университетов. Принять эту резолюцию за руководящее мое указание».
Однако развитие технического образования не могло обойтись без преподавания математики и физики. Оттого-то 3 июня 1916 года министр народного просвещения Павел Игнатьев обратился к царю со Всеподданнейшим докладом по этом поводу. «Я встретился с явлением, которое грозит затормозить не только общий рост народного образования, но и может послужить препятствием к широкому развитию профессиональных знаний, – пишет в этом докладе министр. – Явление это заключается в быстро растущем некомплекте преподавателей общеобразовательных предметов в средних учебных заведениях, одинаково необходимых как для общеобразовательной, так и для профессиональной средней школы. По статистическим данным некомплект этот в некоторых местностях Империи превышает 40% общего числа преподавателей… Отсюда возникает неотложная необходимость в увеличении физико-математических и историко-филологических факультетов… Между тем, в то время как число высших специальных школ только за последние 25-30 лет увеличилось на число 15 учебных заведений, число упомянутых факультетов остается без изменений с 1876 г., т.е. с открытием Новороссийского университета, т.к. учрежденные после него университеты Томский и Саратовский существуют до сих пор без этих факультетов».
Подчеркиваю: это 1916 год. Россия воюет в Первой мировой войне, на которую должна работать российская промышленность. Учрежденные после 1876 года университеты Российской империи работают без физико-математических факультетов.
Зато всего через год после установления Советской власти, к примеру, в промышленном центре Донецко-Приднепровского горно-металлургического региона, городе Екатеринославе – в 1918 году – появился государственный университет с физико-математическим факультетом. Его обещали открыть при царе. Но не открыли. До революции 1917 года в Екатеринославе был всего один вуз: Екатеринославское высшее горное училище, позднее переименованное в Горный институт. Оно было основано в 1899 году и выпускало в среднем 32 инженеров в год.
***
О советском инженерном образовании Дмитрий Сапрыкин пишет: «Большинство советских институтов возникло за счет разделения нескольких десятков дореволюционных, очень мощных инженерных политехнических ВУЗов на сотню узкоспециализированных учреждений… В этом была суть реформы инженерного образования 1920-1930-х годов. Тогда удалось резко поднять массовость подготовки инженерно-технических работников… и этим очень хвалилась советская пропаганда. Однако понятно, что наряду с увеличением числа студентов технических специальностей реформа инженерного образования 1930 года означала и резкое понижение качества. И не случайно с конца 1930-х годов и особенно после войны пошло обратное движение – восстановления дореволюционных вузов и программ подготовки инженеров».
Смотрим статистику. Справочник «Народное хозяйство СССР в 1960 году» приводит такие данные. В 1914/1915 году в Российской империи (в границах СССР) насчитывалось 105 вузов, в которых обучались 127,4 тысяч человек. За 1900 – 1913 годы было выпущено 14,3 тысячи инженеров, сообщает Статистическо-документальный справочник «Россия 1913 год». То есть выпуск одного года составлял в среднем одну тысячу инженеров разного профиля. Большую их часть составляли инженеры фабрично-заводского производства – около двух третей всех инженерных специальностей.
В СССР в 1940/1941 году в 817 вузах учились 811,7 тысяч студентов, в 1960/1961 году 2 миллиона 396 тысяч студентов обучались в 739 советских вузах. Из почти двух с половиной миллионов советских студентов в 1960/1961 учебном году 993 тысячи составляли будущие инженеры. Выпуск одного года в среднем составлял 199 тысяч инженеров разного профиля. Больше всех насчитывалось инженеров машиностроения и приборостроения – примерно треть от общего числа.
На примере Екатеринослава, где количество студентов с 1917 года к концу 1980-х выросло более чем в 100 раз, посмотрим, откуда взялись советские вузы, кого они выпускали и с каким качеством.
Итак, в 1918 году в Екатеринославе появился университет с четырьмя факультетами, одним из которых был физмат. В 1925 году из университета выделился медицинский институт. В 1930 году из Горного института выделились металлургический институт и химико-технологический институт. В том же году в Днепропетровске были основаны институт инженеров железнодорожного транспорта и строительный институт. Днепропетровский университет стал базовым для советской ракетно-космической отрасли, в успехах которой сомневаться не приходится и сегодня. Горный, металлургический, химико-технологический и строительный институты обеспечивали инженерами весь Донецко-Приднепровский промышленный регион, на советском потенциале которого с 1991 года выезжала и пока продолжает выезжать экономика независимой Украины. Многие выпускники этих вузов пополнили кадровый состав промышленных предприятий Урала и Казахстана.
Я не знаю, что имеет в виду Дмитрий Сапрыкин, говоря о восстановлении дореволюционных вузов в конце 1930-х годов. Никаких дореволюционных вузов в Екатеринославе не восстанавливали, потому что восстанавливать было нечего. А вот возврат организации советской средней школы к заимствованной в свое время у Германии дореволюционной гимназической системе в 1930-е действительно произошел после ужасных школьных реформ 1920-х годов, очень напоминавших нынешние постсоветские (хотя за это время удалось научить грамоте почти 80% населения страны). В вузах же инженерное образование опиралось и на немецкий, и на американский опыт. Потому что именно в это время было закуплено много оборудования и конструкторской документации в США и Германии для строившихся в СССР металлургических и машиностроительных заводов.
Примерно та же ситуация наблюдалась и во всех остальных промышленных регионах Советского Союза.
Руководство СССР, в отличие от властей сегодняшней России, в 1930-е годы исправило свои реформаторские ошибки и взяло на вооружение положительный опыт Российской империи в сфере науки и образования.
Поэтому нет никакого смысла взвешивать российских ученых по степени отцовства к той или иной отрасли науки в зависимости от того, уехали они из СССР или остались. «Дмитрий Павлович Рябушинский – крупнейший ученый-механик, создатель первого аэродинамического института, который в большей степени был отцом русской аэродинамики, чем Николай Егорович Жуковский», – говорит Дмитрий Сапрыкин, подчеркивая симпатию к бежавшему из Петрограда в 1918 году Рябушинскому. Финансирование небольшого научного института Рябушинским – бесспорно, благое дело. Его выдающиеся научные результаты нашли свое применение в теории подобия и вошли в вузовский учебник. Но формула Жуковского для подъемной силы стала основой мировой авиации. Русского ученого-аэродинамика Жуковского знает весь мир, а фамилия Рябушинский более известна в мире российской политики начала ХХ века – нравится это Дмитрию Сапрыкину или нет.
И Жуковский, и Рябушинский выросли как ученые в Российской империи. Причем Рябушинский был учеником Жуковского. Только Рябушинский из СССР эмигрировал и прожил в Париже до начала 1960-х, а Жуковский остался и успел дожить в Советской России только до конца Гражданской войны. Так зачем же стравливать прошлое великого учителя и его выдающегося ученика?
***
О промышленности Российской империи Дмитрий Сапрыкин в своем интервью утверждает, что «иностранным корпорациям принадлежало не больше 5% крупнейших русских предприятий».
Другие исследователи истории иностранных инвестиций в промышленность царской России приводят такие цифры. Доля иностранных капиталов в общей сумме вложений в промышленность в 1880-е годы составляла немногим более 20%, в 1900-х она выросла до 35 – 40%, а в 1913 году оценивалась в 33 – 36%, утверждает Юлия Кочетыгова. Капиталы были вложены в открытой форме – в создание иностранных предприятий в России, а также в закрытой форме – в акции русских предприятий. Иностранных компаний, открывших действие в России на начало 1914 год, было около 230. Сумма их основных капиталов составляла 560 – 580 млн.руб. Наибольшая сумма вложений в закрытой форме принадлежала Германии, затем шли Франция и Бельгия. Общая цифра вложений иностранных капиталов в акции русских предприятий – от 700 до 1 200 млн. руб., что составляло 58-71 % всех иностранных капиталов, работавших в России.
«Франция была главным кредитором по государственным займам, на ее долю приходилось около одной трети всех иностранных инвестиций, вложенных в акционерные общества России, – пишет Е. Лисовская. – Иностранный капитал принимал активное участие в развитии черной металлургии. Из 11 передельных заводов России с капиталом 38,5 млн. руб. 6 принадлежало иностранным инвесторам (16,3 млн. руб.). Среди железо – и сталепрокатных заводов с 9 млн. руб. уставного капитала, 2 завода – иностранные с 5,2 млн. руб.; из 6 чугунно-сталелитейных заводов – 4 иностранные с капиталом 5,1 млн. руб. В синдикате “Продамет”, созданном для продажи изделий российских металлургических заводов, доля иностранного капитала (французского, бельгийского, германского) составляла 70 %, доля смешанного капитала – 20% и только 10% – доля исключительно русского капитала. Главенствующее положение иностранный капитал занимал в Южнорусском металлургическом комплексе.
В угледобывающей промышленности России действовало несколько акционерных обществ с участием иностранного капитала, который направлялся в основном на добычу антрацитовых и коксующихся углей.
При непосредственном участии иностранного капитала создавалась российская электротехника и энергетика. К концу 1899 года в электротехнике и электрическом транспорте он составлял 9,5% от общих иностранных инвестиций. Преобладающая часть инвестиций приходилась на германские (42,5 %) и бельгийские (30,3%) капиталы».
С помощью введенного Сергеем Витте «золотого стандарта» иностранные капиталы с легкостью вывозились из Российской империи за границу.
Все приведенные мною статистические сведения находятся парой кликов компьютерной «мышки» в любой поисковой системе.
Мне понятно желание Дмитрия Сапрыкина воздать должное российским ученым и инженерам, выделяя их заслуги из мировой истории научных и технологических достижений и открытий. Я тоже люблю свою Родину. Но мне непонятно, зачем нужно делить историю Родины на плохую и хорошую, да еще привязывать к историческим отрезкам судьбы и достижения людей, окрашивая их однозначно в белый или черный цвет в зависимости от исторического отрезка.
У России одна, тысячелетняя история. Несмотря на разные названия, наши предки жили, да и мы сами живем в одной и той же стране, меняющей государственное устройство. И нам нечего стыдиться. Пусть стыдятся те, кто хочет умалить достижения нашей единой истории, нашего единого тысячелетнего государства. Потому что нет ни одной страны в мире, которая смогла бы так долго удерживать и развивать столь огромную и разнообразную территорию в столь тяжелых природных и демографических условиях.
Вместо пересчитывания обид от Советской власти давно пора эти обиды просто забыть. Потому что тех, кому Советская власть улучшила жизнь, объективно больше. Это показывают сегодня любые социологические опросы.
Реваншем за все перенесенные в ХХ веке испытания должна стать не месть «краснопузым», а разумное и справедливое развитие сегодняшней России – России для всех. И мы должны взяться за это сообща.
