Европейские празднования по поводу – не скажу “победы”, скорее просто окончания Второй мировой скромно ограничиваются в мае восьмым числом.
Девятое мая – день будний и обыденно деловой. А для некоторых ещё и особенно напряжённый: девятого мая, в понедельник, лицеисты приступают к сдаче своего первого экзамена из серии “бакалавриат” (нечто подобное нашим классическим выпускным.
По иронии (или знаку?) судьбы, в этом году аккурат на девятое, понедельник, первый экзамен – “русский язык, культура и литература” для лицеистов со спец-программой, выбравших себе во Франции этот язык, как “первый иностранный”.
Система сурова: сдавать приходится не в родном учебном заведении, где вы трудились три последних года душа в душу (или души врозь) с хорошо знакомым преподавателем, а в чужом лицее, куда приходится очень рано утром добираться на перекладных, чтобы раскрыть свои знания и способности совершенно незнакомому экзаменатору, который в глаза вас не видел и, даст Бог, не увидит больше никогда.
Что означает: никакой эмпатии, ни малейших дружеских послаблений, один сплошной сухой осадок – с чем пришёл, то и получил. Справедливо, конечно, но напряжённо, сами понимаете.
В программе – россыпи разрозненных фактов, имён и событий. Согласно ведущему принципу преподавания истории во Франции, хронологический подход не приветствуется, всё должно быть живенько, пятнисто и не накладно. Поэтому русская культура, литература и даже география равно рассматриваются отдельными цветовыми пятнами, без чётких контуров и жёстких рамок последовательности событий. Возможно, эдак оно лучше усваивается современными учениками, способность к вниканию в сюжет у которых раздербанена ещё с младших классов средних школ.
Главное, всё не так уж плохо, хоть и несколько смешано, на мой настырно академический взгляд. Несмотря на растрёпанность преподавания, отдельные удачные моменты всё же имеются.
Некоторые вопросы по общей культуре и географии меня саму поставили в тупик. Например, в теме “Территории и контакты” спрашивали, сколько сейчас в России часовых поясов (говорят, стало девять, а было двенадцать, a я вообще забыла, сколько их может быть, у меня на подобный вопрос возникла бы единственная никчёмная ассоциация: “В Петропавловске-Камчатском полночь”…).
А по теме “Мифы и герои” одного мальчика спросили, сколько детей было у Гагарина. Оказывается, у них в обязательных текстах были такие данные и если ученик читал-таки обязательные тексты, то должен был знать, кто и сколько.
Обязательным текстом, кстати, было предполётное письмо Гагарина жене и дочерям, что мне кажется далеко не худшим вариантом раскрытия темы “Мифы и герои” – было там, о чём поговорить, судя по вопросам к этому письму:
“Кому, когда и почему пишет Гагарин это письмо?- Чему он рад?- На что он надеется?- O чём он заботится?- Что Гагарин пишет о коммунизме?- О чём он просит свою жену? Почему? – Для чего Гагарин летит в космос?”
Попробуйте ответить хоть на один вопрос, и вам сразу станет ясно, что кроме элементарной практики русского языка, придётся ещё и подумать, прежде чем сказать……
А вот достаточно смутно звучащую тему “Проявление власти” почему-то ограничили текстом “Жёны декабристов. Мария Волконская”, оставив за кадром всех остальных. При всём моём честном желании вникнуть в смысл “проявления власти” на примере Марии Волконской, мне удалось вытащить из разбора только одну причину: одних повесил, других сослал.
Зато тему “прогресса” на примерах сопоставления города и деревни раскрывали на основе рассказа Шукшина “Деревенские жители”, и даже неплохо раскрывали.
Литературные «разборки» велись на стихах Тютчева и «Первой любви» Тургенева, что тоже, согласитесь, далеко не худший вариант выбора поэтов и писателей наобум.
А вот для темы «эмиграции» в наличии обнаружился всего один “Чемодан” Довлатова, что мне показалось некоторым ущемлением многих и многих. Даже учитывая реальную невозможность объять необъятноe количествo имеющихся шедевров.
Но самое любопытное моё наблюдение другое. Самое любопытное – не французские школьники, изучающие в лицеях русский язык, как первый иностранный, а дети из смешанных русско-французских семей, где русские мамы (чаще всего, конечно, русские в таких семьях именно мамы…) вносят посильную лепту в выбор источников.
“Мамы разные нужны, мамы разные важны” – факт неоспоримый и постоянно подтверждающийся, но, по моим пристрастным наблюдениям, русские мамы в образовании собственных детей не сравнимы ни с кем. В смысле неиссякаемой потребности делиться, делиться и делиться со своими отпрысками когда-то накопленным и бережно сохранённым.
Дело в том, что кроме обязательных вышеупомянутых текстов, ученикам предлагается проиллюстрировать доставшуюся тему любым материалом, на свой вкус – будь то книга, фильм, песня, или даже устный рассказ. И вот здесь оставшиеся на экзамене за кадром русские мамы берут реванш над интернет-кладезями википедий всех сортов. Потому что, вплоть до этого самого момента, всё бурное время вырастания и формирования своих детей, русские мамы щедро делились не индексируемым никаким интернетом собственным опытом, заложенным когда-то в прежней, насыщенной и никуда не исчезающей жизни.
Если я скажу вам, что ученику, вытянувшему счастливый билет с Марией Волконской, ни один коренной французский лицеист в подмётки не сгодится, потому что ученик, в качестве иллюстрации к теме берётся рассказать фильм “Звезда пленительного счастья”, снабдив Марию и других действующих лиц доселе неведомыми французскому преподавателю деталями? Заинтригованный преподаватель смущённо переспрашивает название и быстро строчит его в свою записную книжицу, с намерением просмотреть при первой возможности.
А ученица, получившая тему “эмиграции” в “Чемодане” Довлатова неожиданно дополняет его Буниным, да не просто “Жизнью Арсеньева”, а ещё и мало известными стихами, никоим образом не встречавшимися в школьной программе.
А другая ученица, совершенно неожиданно расширяет контрасты Шукшина стихотворением поэтессы Татьяны Кановой, работающей учителем математики в маленькой сельской деревушке Коми АССР (французский экзаменатор таращит глаза и судорожно пытается вспомнить, где это…) Вы не знали? Вы только послушайте:
«Я в городе, который не люблю
За суету, за непонятный гонор,
За выдающий снисхожденье говор,
За неуклюжесть сельскую свою,
За узловатость нехолёных рук,
Что так заметна в модных магазинах,
За умноженье в глянцевых витринах
Невзрачности, усталости и мук.
–
Я в городе, который мне не мил.
Взаимно, впрочем, что уж там рядиться:
Смешно мечтать, что мне он покорится.
Но ведь и он меня не покорил…»
Скажите, это плохо, или замечательно?..
Ну и, наконец, когда в тему “Территории и контакты” ещё одной волнующейся ученицей совершенно неожиданно вписывается “журналист, писатель и фотограф Василий Песков”, упоминается книга “Край света” 1967 года издания, открывающая изумлённым французским экзаменаторам давно забытые в суете параллели и меридианы необъятной российской географии, и предъявляющая простое заключение сразу всем вопросам в этом мире: «Любое место на земле, даже пустыня, прекрасно для умеющих видеть» – экзаменационная комиссия всплёскивает руками и ресницами в забавном изумлении: «Русские идут!».
И это, знаете, победа.
Та самая, настоящая и вечная. И никуда от неё не деться, именно потому что, как в неожиданно пророческих строчках незнакомой поэтессы, не покорил ведь, если разобраться…
Не покорил.
