Если вы худо-бедно умеете рифмовать, или рисовать, но ни слуха, ни вкуса у вас не хватает, чтобы отличать простенькую рифмовку от настоящей поэзии, а шаблон от шедевра, не опускайте руки в брюки – пишите белым полу-ямбом и кладите на критику крупным мазком, а на все язвительные реплики отвечайте классически гордо “я так вижу!”(вариант: так слышу! так пишу! так чешу! и так далее).
Главное, не тушуйтесь, но тусуйтесь по возможности в самых либеральных кругах, где любого, кто покусится громить вашу художественную концепцию, если не вы сами, то созвучные вашему таланту соратники мгновенно пригвоздят к «мракобесному кресту» свободой слова, под сочное задымление свободой духа.
Задымят так, что вряд ли кто отдышится и окончательно протрёт глаза. Уверяю вас, вы абсолютно ничем не рискуете, потому что права была Цветаева: “Кто докажет улыбку Джоконды?..”
Спорить о той самой, не подвластной никаким материальным доказательствам, но ощутимой личным чутьём каждого грани, безапелляционно отделяющей “искусство” от его бездарных имитаторов также бесполезно, как пытаться объяснять неумной женщине, почему её чрезмерное кокeтство заметно всем. Бездарные имитаторы останутся при своём, а ваше видение их “творчества” заклеймят, в лучших традициях: разделают не под орех, но “под совок”.
“Совком” до сих пор лучше всего отбиваться от критики, парировать которую не хватает аргументов. Крой “совком”, чтоб оппоненту деться стало некуда и мало не показалось. (Когда я не беру на обложку альманаха неинтересные фотографии, их авторы искренне считают: это оттого, что у меня “совковые вкусы и закалка”).
Поэтому, конечно, не удивительно, что главными “аргументами” наивно удручённых и праведно возмущённых закрытием выставки «удивительного фотографа Стёрджеса» в Москве, в первую очередь стали Рубенс с Рафаэлем, которые, как известно, делали «всё то же самое» – изображали голые телеса, только маслом, а также, Серебрякова и Петров-Водкин, которые первых двух чувственно превзошли, зарисовав обнажёнку с подростками.
Здесь опять – пытаться объяснять этическую разницу между персонажами, запечатлёнными кистью художника, в позах, заведомо исключающих любую “заднюю мысль”, и нагой натурой, попадающей в фотообъектив, до пубертатного возраста, в ПОСТАНОВОЧНЫХ и отнюдь недвусмысленных ракурсах, пусть даже и с её “полного согласия”, и даже с согласия её безмозглых родителей, смысла не имеет.
Но уж если обобщать по-честному, со всех сторон, то обобщать с размахом, потому я и повторю уже высказанную мной приватно формулировку: те, кто не видит разницы между детской фотографией и детской порнографией, не увидят разницы и между педофилией и педагогикой по методам школы номер 57.
Рвать понапрасну глотки и мозги, обличая, некую невидимую оппонентам опасную грань, стало быть, изначально бесполезно. Лучше сразу перейти к практическим советам по достижению желанной славы, руководствуясь чужими примерами.
Например, одна поэтесса, когда-то слагавшая весьма корявые стихи, давно уже переквалифицировалась в управдомы на радио “Свобода” и слагает более созвучные действительности тексты, имеющие больший успех у соратников-ценителей.
Не умеющий рисовать “художник”, тоже, знаете, без дела не сидит: знай, отрезает, зашивает, да прибивает себе, то да сё, там и тут.
Не умеющие петь и даже танцевать в храмах девушки – ездят с гастролями и раздают интервью, призывая «свободу» в многострадальную Россию.
Ну и, много кого ещё можно было бы перечислять, о ком всё никак не заговорит мир, несмотря на их недюжинные, по их собственному мнению, таланты: кинематографистов, чьи имена мелькают в ускоренной прогонке последних кадров, актёров, о которых мечтает Голливуд, но пока снимают в дешёвых клипиках те самые, мелькнувшие в титрах “кинематографисты”, фотографов, утонувших в ныне общедоступном фотошопе и потому едва различаемых в общем креативном цунами…
Здесь важно понять, кто правит бал и по-деловому вписаться в нужную тусовку. Бал правит конъюнктура, а конъюнктура сегодня проста и подчиняется одному единственному закону: без шока не пройдёшь. Шокируй публику – и в мгновение ока станешь даровитым!
Поэтому, если вы поинтересуетесь творческой биографией того самого фото-педо-художника, выставку которого только что с треском закрыли в Москве и, непременно, снова с треском откроют где-нибудь в отдалении, вы заметите, что слава-славушка-славулька когда-то пришла к нему внезапно и не в одиночку, а именно со скандалом, и именно по одному вескому, весьма ощутимому поводу.
По тому же поводу, из-за которого и была закрыта выставка в Москве. До тех самых пор, этот “интереснейший фотохудожник” никем и никогда не замечался, потому что не выделялся на фоне прочего креатива, ныне без проблем обеспечиваемого всемирным и вседоступным фотошопом.
Я, разумеется, не стану далее в чём бы то ни было вас убеждать. Я только предлагаю обдумать всё предыдущее и чуток последующего.
Последующее – всего лишь цитата из интервью с мэтром педо-фотографии либеральнейшему французскому изданию «Actuphoto», от 30 января 2015г.
Вопрос: « Не кажется ли Вам, что в последнее время становится проблематичным снимать нагую натуру, и особенно – нагих детей?»
Ответ: «По грустной иронии, из-за общественного мнения в некоторых странах, всё меньше становится людей, воспринимающих мою работу без сексуальной подоплеки. В Соединённых Штатах, в галереях и в мире искусства, мои работы принимают очень хорошо. А вот христиане – совсем не принимают! Все с ума посходили! И во Франции, и в Европе меня без конца спрашивают :”Что это вы вообще такое делаете?!” Все эти люди, которые убивают друг друга оружием, все эти священники, которые против всего на свете, а потом сами оказываются под следствием за сексуальные преступления… Но всё это как волна, которая накатывает и откатывает, это как сигнал – поднимается и опускается. Сейчас мы в достаточно низкого уровня дыре. Но скоро мы поднимемся во весь рост, я уверен!»
Я очень добросовестно перевела эту очень прямую, во всех отношениях, речь, и далее никого ни в чём не стану убеждать.
Я просто оставлю это здесь. Пусть каждый подумает, в меру собственных возможностей.
