PI: Русская Idea продолжает публикацию материалов круглого стола, посвященных теме «Прерванная легитимность: от отречения Николая II до разгона Учредительного собрания». Доктор философских наук, профессор ВШЭ, почетный президент РАПН Ольга Малинова разбирает понятие «легитимность» не в общепринятом смысле «законности», а с точки зрения категории «рассыпающегося порядка» – категории, позволяющей описать процессы, которые происходят в обществе накануне и в период революции.
***
Мне хотелось бы начать с самого понятия, поставленного во главу угла дискуссии – «легитимность».
Мне всегда казалось, что понятие «легитимность» внутренне очень противоречивое. Настолько, что использовать его как инструмент анализа невозможно, не делая каждый раз дополнительных уточнений. Эта особенность понятия «легитимность» в действительности отражает то внутреннее противоречие, то напряжение, которое заключено в самом феномене власти. С одной стороны, «легитимность» исходно, по своему происхождению сильно связано с «законностью» – то есть правом на власть, правом на её осуществление. Именно из этой логики исходил в своем выступлении Федор Гайда – насколько законно совершалась передача власти. Безусловно, это важный момент. На многих этапах жизни общества именно он является наиболее принципиальным для решения вопроса о власти. Но, с другой стороны, состояние революции — это то самое состояние, когда оказывается, что легитимность не сводится к законности. Не случайно в учебниках говорится, что легитимность связана с принятием власти народом, обществом, гражданами. Подвластный субъект может иметь разное название, сути это не меняет. Всё равно легитимность — это то свойство, которое делает власть властью, которое дает основание быть уверенным, что решения, принимаемые властью, будут восприняты как повеления, которым надлежит повиноваться, как то, что создает порядок.
Здесь возникает вопрос: названные две стороны легитимности – это составляющие одного явления? Как мне кажется, пример революции как раз демонстрирует, что, на самом деле, под одним словом прячутся два разных явления. И если их разделить, то всем стало бы проще их анализировать. Вполне возможно, хотя я в этом и не уверена, что внесенное авторами круглого стола в программу о легитимности прилагательное «революционный» могло бы стать своего рода рабочим инструментом.
Да, для революционной легитимности имеет значение создание новых законоустановлений, которые создают новый порядок. Но самой важной, коренной характеристикой состояния революции является такая: это состояние общества, которое оказалось в процессе коренных перемен, в процессе изменения порядка, на котором установлено само общество.
Распад старого порядка не случайно очень часто описывается через термин нелегитимности, что означает, что порядок перестал быть приемлемым, он рассыпается. Социологически это состояние рассыпающегося порядка довольно грубо и приблизительно схватывается понятием легитимности. Грубо и приблизительно – потому что процесс «рассыпания» порядка по-разному проявляется на разных этажах общества. Одним образом его воспринимает элита, которая хлопочет об альтернативных проектах, выступает с собственными утопиями или плетет заговоры. Иным образом это видится на уровне повседневной рутины обычных людей, которые сталкиваются с тем, что меняется, рассыпается, становится невозможным прежний привычный порядок вещей.
Как анализировать взаимосвязи этих процессов с разных этажей? У меня нет готового решения. Но ответ на вопросы, поставленные Борисом Межуевым, как мне кажется, лежат именно здесь.
Как получается так, что старый порядок рассыпается? Борис Капустин в недавнем интервью «Эксперту» «Прочесть Октябрь исторически и политически» использовал такое интересное выражение для характеристики этого состояния применительно к элитам: «Определенное количество глупости и злоупотреблений элит, которое делает невозможным для масс прежнее существование в прежнем порядке». Где та капля, которая переполняет чашу? В какой именно момент общество оказывается в революционном состоянии?
Федор Гайда описал революционное состояние с точки зрения понятия силы, когда побеждает тот проект, который оказывается сильнее. Мне же кажется, что это состояние можно описывать не только с точки зрения силы, но и с точки зрения переучреждения порядка. Общество оказывается в состоянии, когда нет установившегося порядка и есть разные акторы, которые пытаются учредить новый. Какие-то акторы действуют на основе идеологических проектов, тех или иных утопий. А какие-то — на основе практических установлений. Мне кажется, что история с советами солдатских, рабочих и крестьянских депутатов — это история как раз о том, как люди в состоянии нарушающегося порядка начинают сами его создавать. Так, как они это могут и умеют.
Термин же «легитимность» слишком перегружен разными, в данном случае противоречащими друг другу смыслами, чтобы использовать его как один термин для описания разных, несовпадающих друг с другом явлений.
Предыдущие материалы круглого стола:
Федор Гайда. Хронология обрушения монархической легитимности в 1917 году
Борис Межуев. Суд над революцией – суд над петербургской империей
