14 апреля на Факультете социальных наук Высшей школы экономики прошла лекция философа и публициста Бориса Межуева «Геополитические судьбы Острова России», посвященная Вадиму Леонидовичу Цымбурскому и его интеллектуальному наследию.
Событию предшествовал скандал и разбирательство с пристрастием — с подачи отдельных изряднопорядочных бдительных граждан началось обсуждение, можно ли такого человека, как Борис Межуев (имелись ввиду политические взгляды докладчика) приглашать выступить в стенах такого заведения, как Высшая Школа Экономики?
Заведующий кафедрой общей социологии ВШЭ Никита Покровский в корпоративной переписке поставил вопрос ребром: кто выступил инициатором встречи? И является ли все то, о чем будут рассказывать студентам, отнюдь не строгой академической наукой, а кремлевской «крымнашевской» пропагандой?
По сути дела, была предпринята попытка навязать академическому сообществу априорную установку, что поддержка воссоединения Крыма с Россией – это ненаучная точка зрения, а неподдержка — научная. Точно так же как, например, постоянно исподволь проводится мысль что, например, формирование украинской нации — объективный научный процесс, а русский национализм — либо фашизм, с которым надо бороться, либо априори невозможный конструкт по причине отсутствия самого субъекта вопроса – «кто такие русские?» (с) (заметим, что обычно у этих же самых людей, спрашивающих кто такие русские, вопроса, кто такие украинцы, никогда не возникает).
Подобные прецеденты уже были: двумя месяцами ранее в НИУ ВШЭ была отменена лекция основателя «Спутника и Погрома» Егора Просвирнина — оказалось, в аудитории нужно срочно поменять лампочки.
Инициатором встречи выступил профессор ВШЭ Михаил Ильин, и она должна стать первой в цикле встреч под условным названием «Есть пророк в своем Отечестве» – их гостями будут представители разных течений философской и политической науки дабы, как пояснил декан факультета социальных наук ВШЭ Андрей Мельвиль «научиться слышать другую точку зрения и вести диалог в академическом стиле».
С диалогом пока действительно проблемы.
«Боря заканчивает замечательную работу. Это, на мой взгляд, если и не подвиг, то очень значительный человеческий поступок. Он уже почти расшифровал и привел в публикуемый вид недописанную докторскую диссертацию Вадима Цымбурского. Это гигантский труд, учитывая, что это все были разрозненные и перепутанные рукописные странички, написанные сложным почерком, без пробелов фактически между строками и т.п. В общем два-три года этому отдал. Надеюсь, что книга будет опубликована этой осенью. Но уже сейчас коллегам стоит знать о ходе работы», – объясняет Ильин.
«Вы же будете сидеть за одним столом с нацистом… Пора просто бойкотировать и не подавать руку… И не надо путать свободу мнений с недостойным поведением… Борис Межуев – певец фашизации российского общества», – бурлит фейсбук.
«Оч. сложный этический вопрос: можно ли человека-исследователя отделить от человека-пропагандиста?» – спрашивают нас украинствующие политологи.
«…мы – всего лишь предлагаем не приглашать его в ВШЭ в качестве якобы “ученого”. Не укреплять и не легитимизировать за счет научного статуса его позицию в прогосударственных структурах», – не унимается общественность, вспоминая недавнюю статью Бориса Межуева в «Известиях» «Крымнаш как наше все», в которой автор предлагает всем несогласным с данным тезисом «довольствоваться пребыванием — надеюсь, беспроблемным в личном отношении — во внутренней эмиграции».
So on, когда в далеком 2006 году мы организовывали во ВШЭ дебаты по национализму, куда пригласили совершенно нерукопожатных и провокационных по тем временам Крылова с Холмогоровым — оно как-то попроше все было и главной проблемой было найти достойных оппонентов, поскольку все штатные борцы с русским фашизмом в срочном порядке попрятались под лавку и в честной дискуссии принимать участие не хотели.
Вернемся, впрочем, к нашим островам.
Вадим Цымбурский (1957-2009) — философ и исследователь геополитики, филолог и гомеровед, автор оригинальной геополитической концепции «Остров Россия», объяснявший взаимоотношения России и Европы с точки зрения двух цивилизационных платформ-островов и находящихся между ними лимитрофных территорий-проливов, которые примыкают то к одному (Россия), то к другому берегу (Европа).
Окончание работы над расшифровкой наследия Вадима Цымбурского — много-много страниц, написанных мелким почерком, буквы близко-близко друг к другу, строчки липнут одна к другой — совпало с 2014 годом, сделавшим Цымбурского, геополитику, острова и лимитрофные (промежуточные) территории, внезапно очень актуальными. И мало кто сделал столько для сохранения и популяризации наследия Цымбурского, как Борис Межуев.
Пятый номер «Тетрадей по консерватизму», вышедший в начале 2015 года, был целиком посвящен памяти Вадима Леонидовича, критике и анализу его концепции «Остров Россия».
Лекция, прочитанная Борисом Межуевым 14 апреля, — это рассказ о результатах работы по расшифровке и подготовке к печати недописанной докторской диссертации Цымбурского — о геополитике, проливах и Острове Россия.
Вадим Цымбурский был, по словам Бориса Межуева, не столько геополитиком, сколько критиком геополитики – в той же степени, как Карл Маркс был критиком экономической теории, а не просто экономистом. Вся русская мысль начиная с XVII века — с эпохи Петра Первого — была одержима Европой и как следствие фатально геополитична: Европа –географический или, точнее, географически локализованный образ, в то же самое время понималась как чаемый социо-культурный идеал. Отсюда и постоянное проецирование любых социо-культурных, нравственно-идеологических ориентаций в сферу геополитики, отсюда постоянное стремление к «похищению Европы»,
Русским исследователям надо открыть для широкого читателя геополитику — как Карамзин в свое время открыл историю, — чтобы осознать, насколько вся русская мысль, даже Достоевский (Достоевский как геополитик, да) пронизана географией. (Потом, в 2006 году Егор Холмогоров напишет «Категории русской цивилизации» про пространственный аффект как базовое свойство русского самосознания и русской цивилизационной платформы.)
Русская мысль зависима от географии — геополитика имеет над нами ровно ту власть, которую имеет в нашем сознании образ Европы. Сам Цымбурский не считал это чем-то хорошим и полагал, что России следует освободиться от зачарованности Европой и начать жить своим путем: как только мы освободимся от этой зависимости, власть географии, власть пространства над российским сознанием исчезнет. Зависимость от пространства сменится зависимостью от времени.
«Сейчас хорошее время для политиков, которые это поймут» – каково это читалось в октябре 1993 года, когда вышла статья «Остров Россия»?
Но, тем не менее, это было именно так. «Остров Россия» впервые давал России новое видение себя и объяснение того, как жить после 1991 года в новых границах. По Цымбурскому, распад СССР, отделение Украины и Белоруссии это не катастрофа, а возвращение к геополитическому паттерну XVI-XVII веков — к эпохе самодостаточного Третьего Рима, простиравшейся до того момента, когда образ Европы возымел над Россией свою роковую власть (тут знатоки истории с географией зададут первый вопрос — ОК, покорение Сибири уже случилось, но куда девать вошедший в состав России только в XIX веке Дальний Восток?).
Геополитика трактовалась Цымбурским не как наука, а как мировидение род занятий — поэтому можно говорить о геополитиках Достоевском и Тютчеве, и даже о Серафиме Саровском. Это мировидение диктует определенную политическую деятельность.
Начиная с XVII века можно проследить три цикла «похищения Европы». Отправная точка, фаза А — изначальный раскол континентальной Европы на два лагеря, благодаря этому расколу России удается «вклиниться» на европейскую геополитическую платформу в роли служанки-союзницы одного из лагерей: то союз с Австрии против Франции, то союз с Францией против Германии, то вместе с Англией и США против Германии.
Фаза В — перенос войны двух центров силы на территорию России.
Фаза С — Россия развивает наступление и становится потенциальным европейским гегемоном.
Фаза D – Европа объединяется против России и отбрасывает ее – Крымская война, отброс коммунистического натиска в 1920 году.
Фаза Е, или интермедия – Россия отброшена от Запада и начинает компенсировать это и развивать активность на Востоке
Мы часто глядим на историю русской мысли, перепрыгивая через эти фазы, говорит Межуев.
Мы знаем, что николаевская эпоха окончится крахом (Крымской войной) и не видим, что 30-е гг. XIX века (да да, Лермонтов. «Печально я глажу на наше поколение…») – это время страны-гегемона, уверенности России-сверхдержавы в своих недюжинных силах, и все споры ведутся немножко о том, как этими силами распорядиться.
Еще один любопытный момент — трактовка объединения Германии при Бисмарке: Россия тогда проиграла войну не за византийское, а за австрийское наследство.
Тогда же было сделано важное наблюдение — каждый раз, перестав дружить с Германией, Россия начинает дружить с Францией. 2014 год только подтвердил эту закономерность: Ангелу Меркель в качестве «лучшего европейца» в глазах россиян сменила Марин Ле Пен. Впрочем, Цымбурский всегда очень скептически относился к любым союзам с Германией и считал, что при всей кажущейся привлекательности такого союза столкновение с ней в прошлом было неизбежно.
Наступивший 1991 год по этому циклу — начало третьей евразийской интермедии и хороший шанс вырваться из этого порочного круга.
Конец ХХ века в этом смысле — финал ложного сознания, геополитический момент истины: «XVIII век как бы только начался». Наше истинное наследие — XVI-XVII век, Третий Рим, свобода от геополитики. Теперь между Россией и Европой прочный буфер независимых государств и Россия может начать заняться освоением трудных пространств – Север, малые города, et cetera. Заниматься собой, жить на острове: “И всякий остров спасся, а гор не нашлось”
И вот тут начинается самое интересное.
Цымбурский никогда не писал, что делать России, если не только Россия уйдет с проливов (в геополитическом понимании этого слова), но и Запад начнет расширяться на Восток. Не Россия идет похищать Европу, а Европа приближается к ней. Вадим Леонидович был уверен, что Европа этого не сделает — он писал об этом в статье 1992 года, посвященной Джорджу Соросу «Открытое общество, или новые цели для Европы». Цымбурский исходил из того, что Европа не склонна к расширению и дальше Восточной Германии не пойдет.
Ситуация переломилась в 2008 году в связи с войной в Южной Осетии. Оказалось, что проблема лимитрофов не решается с уходом России. Тогда было сделано важное дополнение: что территории проливов неоднородны и нужно отделять от лимитрофа некий «шельф», исторически более тесно связанные с Островом территории. Шельф острова России — Восточная Украина, Крым, определенные территории Кавказа и Центральной Азии. Это территории, органически связанные с Островом, откуда России нельзя уходить, даже когда она ушла с самих проливов.
При всем крайне негативном отношении к США, особенно после бомбардировок Белграда, Цымбурский не считал безусловным благом распад Pax Americana, более того, считал, что именно в рамках такого миропорядка у Острова Россия есть гарантированное место, где никто нас не станет трогать.
Сам Цымбурский, который сегодня, безусловно, был бы отнесен к лагерю консервативных мыслителей, не любил слово «консервативный» и употреблял вместо него выражение «контрреформационный», концепция «Острова Россия» для него являлась программой русской контрреформации. Нельзя не вспомнить, что именно так – «Контрреформация» – назывался младоконсервативный манифест 2005 года.
– Цымбурского когда-нибудь обвиняли в попытке создать национальную идею? – спросили из зала.
– Ну, кого из нас не обвиняли. Каждого трезвомыслящего человека в России рано или поздно в этом обвиняют, – ответил Межуев с грустной усмешкой..
«И всякий остров спасся, а гор не нашлось» (с)
