Комитет гражданских инициатив (КГИ), созданный Алексеем Кудриным, представил 1 апреля 2016 года доклад «Северный Кавказ и современная модель демократического развития». Несмотря на дату презентации, в докладе, подготовленном сотрудниками Института Гайдара Ириной Стародубровской и Константином Казениным, нет ничего смешного. Все предельно серьезно, а выполнение его рекомендаций может буквально взорвать сначала Северный Кавказ, а затем и всю Россию.
«Сама по себе либеральная доктрина не имеет сейчас особой базы для распространения на Северном Кавказе, поскольку для поколения, пережившего 90-е, ассоциируется с развалом и хаосом». – признают авторы доклада. Этот грустный для либералов вывод, в общем-то, не является тайной, поэтому все прошедшие годы оппозиция уделяла Кавказу так мало внимания, используя его разве что в качестве угрозы и демонстрации «чужого» для мобилизации своего электората. Однако теперь все изменилось – нужны новые силы для сотрясения привычного характера вещей. «В то же время на Северном Кавказе, очевидно, есть внутренние силы, недовольные сложившейся системой организации власти и общества (а не только своим местом в этой системе), заинтересованные в социальной модернизации, – радостно отчитываются сотрудники Института Гайдара. – Проблема состоит в том, что эти слои, потенциально являющиеся движущей силой модернизации, во многом исламизированы, и их представления о путях изменения общества находятся под влиянием исламской (в первую очередь фундаменталистской) идеологии. Поэтому говорить о проблемах модернизации, не затрагивая вопросов нетрадиционного ислама, на Северном Кавказе не представляется возможным». Более того, они прямо заявляют, что «нетрадиционный ислам на Северном Кавказе – это протестная идеология, совмещающая в себе модернизационные и антимодернизационные характеристики и противостоящая как традиционной организации жизни, так и существующим в северокавказских республиках властно-силовым коалициям, хотя иногда и используемая ими».
Что же делать? Да все просто – нужно перерыть книги западных политологов, чтобы найти там хотя бы одну-две цитаты, позволяющие назвать салафизм (идеологию, которая ратует за возврат к ценностям и быту раннего Средневековья) модернизационной идеей. «В целом можно сказать, что идеология исламского фундаментализма несравнимо более индивидуалистична, чем традиционная система отношений», – заверяют авторы доклада, добавляя также, что «в северокавказском социуме нетрадиционный ислам воспринимается не как абсолютизация, а, напротив, как отрицание традиции». Последнее заявление близко к истине – действительно, многие молодые дагестанцы оценивают действия сверстников, ударяющихся в радикальный ислам, как «арабизацию». Деятельность групп ваххабитов, практиковавших употребление наркотиков, обмен сожительницами и отправку последних по мере необходимости на самоподрыв, сложно назвать похожей на традиционный быт, – ее уже достаточно давно сравнивали с западными радикальными сектами. Вот только что здесь «модернизационного» и вызывающего восторг авторов, непонятно. По этой логике и основатель будущего «Исламского государства» Айман аз-Завахири, которого описывают как плохо сведущего в исламе уголовника, начинавшего как сутенер и наркоман, – тоже «модернизатор».
Впрочем, идеология северокавказских салафитов московских либералов волнует мало. Они пишут о том, что, мол, «некритически абсолютизируется представление исламских фундаменталистов об идеальном будущем, которое отождествляется непосредственно с их программой действий. Между тем социальный идеал и текущая деятельность – далеко не одно и то же». Иначе говоря – неважно, к каким в итоге целям стремимся мы и они, но в тактических задачах можно посотрудничать.
«Уже сейчас есть примеры, когда даже в глубоко религиозном селе группа активистов, выступавшая против злоупотреблений и за повышение качества управленческой деятельности, смогла мобилизовать население в свою поддержку», – говорится в докладе. Это показано как пример того, что «именно в результате выборов ориентированные на модернизацию социальные силы (а что это за силы – описано выше. – авт.) могут оказывать более серьезное воздействие на развитие северокавказских республик». Далее в рекомендациях доклада сказано: «С целью более активного вовлечения умеренных исламских кругов в политическую деятельность представляется необходимым начать обсуждение вопроса о снятии запрета на деятельность религиозных политических партий. Данное предложение далеко не бесспорно и требует серьезной дискуссии. Тем не менее, в его пользу есть серьезные аргументы. Так, в тех республиках, где члены подобных партий, существовавших до введения запрета, до сих пор занимают высокие посты, гораздо проще происходит разрешение религиозных конфликтов (эти лица могут выступать медиаторами, авторитетными для всех сторон противостояния). При этом опасения, что в результате снятия запрета к власти могут прийти крайние радикалы, беспочвенны». Ну действительно – кому как не пару раз приехавшим на круглые столы в республику московским либералам знать, беспочвенны эти опасения или нет… Во время революции пирамид маститые исламоведы тоже заявляли, что опасения по поводу прихода к власти исламистов беспочвенны – а на первых же свободных выборах абсолютное большинство в парламенте страны получили «Братья-мусульмане» и салафиты. Про беспомощность иных «доводов» авторов доклада говорить даже не хочется.
Ларчик открывается просто. В 2013 году мне уже приходилось анализировать данные российских социологов, согласно которым «на региональном уровне в ряде республик Поволжья и Северного Кавказа исламские партии могли бы стать серьезной политической силой… В большинстве республик с традиционным распространением ислама за исламскую партию могли бы проголосовать около половины избирателей (от 44% до 49%), а в Чечне и Ингушетии – абсолютное большинство (68%) жителей республик». Эти цифры готовых поддержать установление в республиках законов шариата подтверждают и дагестанские эксперты, и солиднейшие американские социологи из Pew Research Center. Кстати, авторы доклада КГИ тоже – вот неожиданность! – предлагают легализовать на Северном Кавказе шариатские суды. Доводов много, и все натянутые – якобы «наличие альтернативных юрисдикций по определенным вопросам (например, в семейном праве) совершенно не противоречит современным подходам к государственному управлению», «дела в шариатских судах разрешаются быстро, организационно процедура чрезвычайно проста… случаи коррупции чрезвычайно редки». Так и сталинская «тройка» тоже решала дела «чрезвычайно быстро и просто», и тоже без адвокатов. Но почему-то, думаю, такой пример у сотрудников Института Гайдара энтузиазма не вызывает – а вот религиозный суд у фанатов светского либерализма вдруг оказался в чести. Ведь на что не пойдешь, как в 2011 году говорил Навальный, лишь бы «лишить власти жуликов и воров». С русскими национал-радикалами тогда либералы быстро сдружились, в Уфе в феврале 2012 года на «марше за честные выборы» рядом шагали активисты либеральных партий и башкирские националисты из «Кук-буре». Видимо, настало время для альянса московских либералов и с северокавказскими исламистами.
Альянс этот начал складываться еще несколько лет назад. Зримым проявлением его оформления стало появление на Общероссийском гражданском форуме, организованном 22 ноября 2014 года Комитетом гражданских инициатив, целой делегации «исламских активистов» из Дагестана. Причем последние не просто сидели в зале, но и участвовали в работе секции форума, посвященной Северному Кавказу. Поскольку участники делегации от радости активно выкладывали свои фото из зала заседаний в Интернет, ее состав можно установить с точностью до человека – Арслан Мирзаев (известен под псевдонимом Али Чаринский), Идрис Юсупов, Абакар Абакаров, Гасан Гаджиев, а пятый участник очень похож на заместителя главы организации «Союз справедливых» Мухаммада Магомедова.
Чем известные данные персонажи?
Гасан Гаджиев и Арслан Мирзаев в феврале 2015 года рассказали в интервью «Слону» о своей принадлежности к международной «Партии исламского освобождения» («Хизб ут-Тахрир»), в 2003 году запрещенной в России за террористическую деятельность:
«Гасан Гаджиев… пять лет назад чуть было не ушел в «лес». «Все получалось само собой: работы нет, не доучился на строителя, стал религиозные книжки читать. Коран стал воспринимать по-своему», – говорит он. Начитавшись, безработный Гаджиев уходил слоняться по улицам Махачкалы и размышлять. В очередной раз перечитывая труды салафитских богословов, он решил, что истинный ислам – там, в лесных блиндажах, в вылазках с обстрелами полицейских блокпостов и запрещенном «Имарате Кавказ». Не оказаться в рядах боевиков помогла «Хизб ут-Тахрир».
Гасан уклончив, когда спрашиваешь его об обстоятельствах знакомства с местной ячейкой, но зато с большим вдохновением говорит о том, что это ему дало: «Они дали мне систему координат, рассказали о том, как верно понимать ислам, что ненасильственный путь – это единственно верный путь». Правда, на одном из первых же собраний, в котором принял участие Гасан, случилась полицейская облава. Несколько десятков омоновцев с автоматами ворвались в дом, где собирались члены «Хизб ут-Тахрира», – как потом выяснилось, это был рейд «в целях профилактики». Крики, удары прикладами, лязг затворов. И тем не менее, лежа на паркете с дулом у затылка, вспоминает Гаджиев, он понял, что попал туда, куда всегда стремился. «Да, меня «Хизб ут-Тахрир» тем и привлекла, что она какая-то очень дерзкая. Когда ты молодой, ты всегда левак, а у нас на Кавказе все молодые любят дерзнуть, так что я сразу проникся, когда Гасан меня начал лечить», – вспоминает Мирзаев свой приход в «Хизб ут-Тахрир». В перерывах между установкой коронок и пломб приятели обсуждали труды исламских ученых, политическую ситуацию и пути становления халифата, а затем оба перебрались в Москву.
Мирзаев при переезде взял себе псевдоним Али Чаринский и перешел к агитации таких же, как он, молодых мусульман». Он находился в самой гуще событий у Исторической мечети в Москве 26 сентября 2014 года, когда разгоряченная толпа мусульман с криками «Аллах акбар!» пошла на штурм автобуса ОМОНа, а затем, выступая 1 октября 2014 года на радио «Говорит Москва», так заявил о причинах конфликта: «Правительство и силовые структуры объявили войну мусульманам!». Это заявление прозвучало накануне сессии ОБСЕ в Варшаве, где 2 октября 2014 года Россия подверглась мощнейшему давлению по обвинению якобы в ущемлении прав мусульман в нашей стране. Конечно, обвинения эти готовились загодя, а заявление Мирзаева стало лишь «вишенкой на торте».
Против Магомедова в январе 2014 года в Дагестане было возбуждено уголовное дело по подозрению в принадлежности к экстремистской организации. 23 мая 2015 года, уже находясь в розыске, он был задержан рядом со зданием Дагестанского государственного университета, куда шел на выездной семинар КГИ «Школа гражданских лидеров». При обыске у «общественного активиста», как любит презентовать себя Магомедов, за поясом был обнаружен переделанный под стрельбу боевыми патронами травматический пистолет МР-645К (на основе пистолета Макарова), такие популярны у «лесных». Интересно, что тогда же в защиту «невинно задержанного» мобилизовались не только уже перечисленные выше Идрисов, Абакаров и прочие, но и Ирина Стародубровская, охарактеризовавшая его как «очень яркого представителя исламской интеллигенции». Якобы, все сфабриковано.
Но вот что смущает. Лидер «Союза справедливых» Магомед Карташов был 27 апреля 2013 года задержан в Кизляре за участие в автопробеге с флагами «Хизб ут-Тахрира». В том же Кизляре 21 сентября 2012 года прошел митинг с флагами этой организации, в ходе которого сжигались флаги США и Франции. Руководил акцией видный активист «Союза справедливых» Билал Магомедов, появлявшийся на видеозаписях «Хизб ут-Тахрира» как «брат Билал» и даже выкладывавший в Интернет фотографии с флагом этой организации. 10 февраля 2013 года в Махачкале прошел митинг, на котором выступали Карташов и Билал Магомедов, причем последний зажигал собравшихся такими заявлениями: «Из тех ли мы мусульман, которые поддерживают режим Башара Асада? (В ответ из толпы кричат: «Нет!») Поддерживаем ли мы мусульман, которые воюют, чтобы там установился шариат? (В ответ – крики «Да!») Демократию мы там хотим? (Кричат: «Нет!») Только ислам! Аллаху акбар!».
Деятельности «Союза справедливых» посвящена статья, вышедшая 8 мая 2013 года в авторитетном американском журнале The Time. Ее автор, журналист Саймон Шустер, лично побывал в Дагестане после теракта в Бостоне. «В прошлом году, когда Тамерлан Царнаев провел шесть месяцев в Дагестане, у него был гид с необычно глубокими знаниями местного исламистского сообщества – дальний родственник по имени Магомед Карташов, – пишет Шустер. – В 2011 году Карташов основал и возглавил организацию под названием «Союз справедливых», члены которой выступают за шариат и исламское единство в Дагестане, часто высказываясь против американской политики в исламских странах. Организация публично отказывается от насилия. Но у некоторых его участников есть тесные связи с боевиками, а другие сидели в тюрьме за хранение оружие и соучастие в терроризме… Для Царнаева эти мужчины были сообществом набожных молодых мусульман, с которыми он мог обсудить свои идеи джихада».
«Основная идеология организации практически совпадает с идеями «Хизб ут-Тахрир», – отмечает Шустер по поводу «Союза справедливых». – Обе организации используют один и тот же черно-белый флаг и знаки отличия, которые украшают дома, офисы и стены Facebook кизлярских последователей Карташова. Обе организации полагают, что ислам не просто религия и образ жизни, но также и идеальная политическая система, основанная на мусульманском праве… Некоторые члены организации Карташова признают, что их политика близка к «Хизб ут-Тахриру». «У нас есть многие из тех же самых идей», – говорит Мухаммад Гаджиев, который является действующим лидером группы, в то время как Карташов находится в тюрьме». Можно указать, что в 2015 году Мухаммад Гаджиев был одним из организаторов кампании в поддержку «невинно арестованного» Мухаммада Магомедова.
И вот эти люди – партнеры КГИ и представители модернизации на Северном Кавказе? Или в качестве борцов с действующей властью хороши любые «попутчики»?
