В 2012 г. Марин впервые приняла участие в президентских выборах, завоевав в первом туре 18% голосов. Во второй тур она не прошла, уступив действовавшему президенту Франции Николя Саркози и кандидату от социалистов Франсуа Олланду (который в итоге и выиграл выборы). Однако даже третье место Марин было воспринято левыми весьма болезненно. Утверждалось, что ее результат – лучший за всю историю НФ на президентских выборах (в 2002 г. ее отец прошел во второй тур с 16,9 %, а во втором туре набрал 17,94%) К тому же очень скоро стало ясно – политика социалистов не устраивает французское общество, Олланд становится самым непопулярным лидером Пятой республики, а идеи Марин Ле Пен все больше овладевают массами.
При Марин Национальный Фронт стал активно играть на традиционной «делянке» левых – в области социальных реформ. Когда Николя Саркози провел пенсионную реформу, которая должна была «мобилизовать активное население для встряски экономики», Марин выступила с резкой критикой этих нововведений. По ее словам, нехватку бюджетных средств можно было компенсировать, не увеличивая продолжительность работы каждого человека, а сокращая расходы на социальную адаптацию иммигрантов, саму иммиграции и на участие Франции в глобальных социальных проектах ЕС. В результате под знамена НФ перешли многие избиратели, ранее голосовавшие за социалистов и даже коммунистов.
То, что сделала – и продолжает делать – с доставшейся ей от отца партией Марин Ле Пен, можно сравнить с революцией – правда, революцией консервативной. Из радикальной и экстремистской партии, которую респектабельные политические движения совместными усилиями держат на задворках политической жизни, НФ должен превратиться в «великую республиканскую партию». На знаменах НФ теперь начертаны республиканские ценности, освященных многовековой борьбой французского народа – свобода, равенство, братство и социальная справедливость. Фокус в том, что либералы и социалисты, выступающие за общечеловеческие ценности, толерантность и мультикультурализм, изображаются идеологами НФ как враги республики, готовые предать ее идеалы ради расплывчатого европейского проекта. Если прежде НФ был в основном партией отрицания – не важно, иммиграции или «нового социализма» Брюсселя – то теперь в его политической платформе появились мощные позитивные ноты – партия Марин Ле Пен готова встать на защиту «Франции милой», преданной и проданной как социалистами Олланда, так и правыми из Союза за народное движение. Отсюда, разумеется, и образ Жанны д’Арк, архетип женщины – спасительницы погибающей Родины.
К майским выборам 2014 г. в Европарламент Национальный Фронт подошел как самая популярная партия страны. Тут, разумеется, нужно сделать скидку на то, что на европейских выборах избиратели обычно голосуют больше по велению сердца, нежели кошелька (именно страх обывателя перед возможным сокращением своих доходов является главным тормозом, ограничивающим голосование за партии, занимающие крайние фланги политического спектра). Но именно поэтому выборы в ЕП и являются довольно надежным инструментом для определения господствующих в обществе настроений. Если на выборах в Национальную Ассамблею (июнь 2012 г.) партия получила всего два депутатских мандата (причем сама Марин, в отличие от своей юной племянницы Марион Марешаль Ле Пен, в депутаты так и не прошла), то на выборах в Европарламент в мае 2014 г. за НФ проголосовало почти 25% избирателей, что позволило НФ получить 24 кресла в парламенте Единой Европы (в предыдущем составе ЕП у партии было всего 3 представителя).
Вдохновленная триумфом, Марин Ле Пен приступила к созданию собственной фракции в Европарламенте. По правилам ЕП, фракцию могут создать партии из четверти общего числа стран ЕС (то есть из семи), в ее составе должно быть не менее 25 депутатов. Наличие фракции позволяет претендовать на занятие ключевых постов в парламентских комитетах и весьма щедрое финансирование.[1] Однако эту амбициозную задачу Марин выполнить так и не удалось.
Проблемы возникли с союзниками из других стран. Еще до выборов был заключен альянс между НФ и Партией свободы Герта Вилдерса. Однако дальше все пошло не так, как предполагала Марин Ле Пен. Хотя готовность сотрудничать с Национальным Фронтом высказывали многие, создать коалицию не получилось. Отчасти это стало следствием взятого Марин курса на превращение НФ в респектабельную партию. Отказавшись от союза с крайними радикалами, Ле Пен надеялась на казавшуюся весьма возможной победу умеренных националистов в Бельгии («Фламандский интерес») и Словакии, однако представители этих партий в Европарламент не прошли. Даже результат Партии свободы Нидерландов, наиболее последовательного союзника Марин, оказался ниже прогнозируемого (12% и 3 места в ЕП – по сравнению с 18% и 5 креслами на выборах 2009 г.) Да еще и триумфатор британских выборов в Европарламент, Найджел Фарадж, повел себя демонстративно враждебно (о чем подробно рассказывалось в первой части). Российский политолог Александр Тэвдоя-Бурмули в интервью «Русской Idea» предположил, что конфликт Фараджа с Ле Пен «не личностный, это конфликт программный, идеологический». С точки зрения Тэвдоя-Бурмули, Ле Пен для Фараджа – слишком правая.
С этим можно было бы согласиться, если бы не очевидная надуманность обвинений, предъявляемых лидером британской UKIP своей французской коллеге. К тому же Фарадж не идет и на союз с Гертом Вилдерсом, а уж лидера нидерландской Партии свободы можно заподозрить в чем угодно, но не в плохом отношении к евреям.
Скорее всего, речь идет о банальной борьбе за первенство в формирующейся (или имеющей шансы быть сформированным) коалиции европейских националистов и евроскептиков. Честолюбивый британец не хочет уступать место лидера амбициозной француженке, тем более, что результаты его партии все-таки чуть больше, чему у НФ (27% против 25%).
По большому же счету, серьезных разногласий между UKIP и Национальным Фронтом нет. И Фарадж, и Марин Ле Пен убежденные евроскептики и противники иммиграции. Что же касается внешнеполитической повестки, то здесь лидеров обеих партий объединяет весьма необычная для европейских политиков симпатия к России.
***
Сегодня в Европе вряд ли можно найти политика, относящегося к нашей стране лучше, чем Марин Ле Пен. Отчасти это объясняется влиянием ее отца и давними традициями Национального Фронта. По отношению к СССР Жан-Мари Ле Пен был всегда настроен враждебно, мотивируя это своим католическим воспитанием – «ведь коммунизм отрицал свободу, духовность, и являл собой путь к отчуждению». По этой же причине НФ довольно долго благожелательно относился к НАТО, рассматривая его как надежную защиту от «советских танков, стоявших на расстоянии пятисот километров от французской границы». Однако с падением коммунистического режима («воинствующего мессианизма», по словам Ле Пена) у атлантизма, по мнению идеологов НФ, не стало причин для существования, а Россия вернулась к статусу естественного союзника Франции.
С 1991 г. Национальный Фронт симпатизирует России, рассматривая ее как один из последних оплотов сопротивления глобализму и либерализму. Отец Марин неоднократно заявлял, что в отношениях Европы с Россией он «обеими руками за гармоничный и динамичный союз, основанный на желании построить общее будущее, общую судьбу… за создание союза северных пространств — от Бреста до Владивостока».
Марин пошла по стопам своего отца, но пошла гораздо дальше.
«Я бы хотела, чтобы равновесие в отношениях с Россией было восстановлено, потому что у меня такое ощущение, что ЕС ведет в отношении России что-то вроде Холодной войны», — заявила она агентству Франс-Пресс после встречи со спикером Госдумы РФ Сергеем Нарышкиным.
«Мне кажется, что у нас общие стратегические интересы, я также думаю, что мы разделяем одни и те же ценности, что мы являемся европейскими странами», — добавила Марин Ле Пен. По ее словам, во Франции образ России «демонизируется». Россию представляют «как диктатуру, полностью закрытую страну. С объективной точки зрения, это не так», — пояснила лидер НФ.
Марин Ле Пен неоднократно высказывалась в поддержку президента РФ Владимира Путина, и подчеркивала, что Парижу следует перестать «плестись в хвосте» Вашингтона, и усиливать и развивать отношения с естественным союзником – Москвой. Она стала одним из немногих политиков Западной Европы, признавших результаты референдума о будущем Крыма, состоявшегося 16 марта 2014 г.
«На мой взгляд, результаты референдума не вызывают никаких споров. Это было ожидаемо. И народ (Крыма), живший в страхе, бросился в объятья той страны, откуда появился, поскольку вы знаете, что Крым является частью Украины только в течение 60 лет», — заявила она.
По словам политика, Евросоюз должен быть последовательным в своем отношении к ситуации в Крыму.
«В настоящий момент Евросоюз должен сделать выбор, невозможно оставаться непоследовательными. Либо он выступает за единство и конституцию Украины, и тогда Виктор Янукович по-прежнему остается президентом, и необходимо организовать новые выборы. Либо больше нет ни конституции, ни конституционного суда и действующее правительство является правительством революционным, и тогда сложно отрицать, что Крым может вести себя так же, как часть Украины вела себя на Майдане», — считает лидер Национального фронта.
Характерно также интервью, которое дал польской газете «Речь Посполита» вице-президент НФ и гражданский муж Марин Ле Пен Луи Альо. (Польские журналисты озаглавили это интервью провокационно: «Владимир Путин – герой Национального Фронта Ле Пен»). Цитировать это интервью можно целыми абзацами:
«В украинском руководстве оказались никакие не фашисты, а нацисты! Я знаю их программу: восхваление Третьего рейха, смерть евреям».
«Крым – это бывший русский регион, который был подарен Украине. Всем известно, что население там русофильское и русскоязычное. Однако до настоящего времени работал джентльменский договор: у российской армии там была своя база, а благодаря ней – выход в Босфор и Средиземное море. Но когда россияне почувствовали, что под угрозой оказался их флот, их стратегические интересы, они стали действовать. Американцы говорят, что Путин нарушил международное законодательство. Но он нарушил его в гораздо меньшей степени, чем США, когда они вопреки резолюции Совбеза ООН заняли Ирак».
«Путин ставит на первое место стратегические интересы России, точно так же, как мы – стратегические интересы Франции. Это нас объединяет. Мы также полагаем, что Франции выгодно поддерживать сбалансированные отношения с Россией, США, Китаем, а не лебезить по любому случаю перед Америкой. С этой точки зрения можно даже сказать, что мы голлисты».
И, наконец, отвечая на вопросы польского журналиста, который настаивает на том, что Путин «задушил зарождавшуюся российскую демократию» и «заодно уничтожил права меньшинств, в том числе гомосексуалистов», Луи Альо вполне определенно заявил:
«Путин вернул русскому народу чувство собственного достоинства, а России – причитающееся ей место в геополитической мировой структуре… Он остается одним из последних в Европе защитников иудео-христианских ценностей, которые легли в основу нашей цивилизации. Православная церковь занимает в России очень сильную позицию. Она завоевала авторитет, которым не обладает у нас церковь католическая. А это очень важный связующий элемент для народа. Мы не выступаем против гомосексуализма, который существует испокон веков. Пусть каждый в своей личной жизни делает, что хочет. Однако не обязательно во имя гомосексуализма спокойно принимать все подряд: пропаганду, демонстрации на улицах. Мы сами выступали во Франции против гомосексуальных браков».[2]
Можно предположить, что взгляды самой Марин чрезвычайно близки высказанной ее ближайшим соратником и гражданским мужем позиции. Таким образом, Национальный Фронт – крупнейшее и наиболее авторитетное правое движение в Западной Европе – признает российского президента фактическим лидером традиционного консерватизма, подчеркивая его роль защитника основ европейской цивилизации.
Марин Ле Пен – едва ли не единственный из крупных европейских политиков, защищающий Россию от недружелюбных действий Вашингтона и следующего за ним брюссельского альянса либералов и социалистов. Она неоднократно выступала против санкций, на которых настаивают США, называя их «глупыми», а политику ЕС по отношению к России – «неуважительной». Во время недавних слушаний в Европарламенте по расследованию событий в Одессе, когда украинские фашисты сожгли в Доме профсоюзов более ста безоружных противников «Майдана», Марин Ле Пен была среди тех немногих европейских депутатов, кто не захотел закрыть глаза на преступления киевской хунты. «Если бы Европарламент не был идеологически слепым, если бы они знали, что происходит, они бы вынуждены были осознать, что, вероятно, поддержали военизированные отряды, которые стоят у истоков резни, происходящей на Украине», – заявила она.
К сожалению, пока что голос Марин Ле Пен в стенах Европарламента остается драматически одиноким. Но это уже и не глас вопиющего в пустыне – 24 депутата от НФ – фактор, с которым нельзя не считаться. Если европейским правым все-таки удастся преодолеть раздирающие их противоречия и сформировать крупную фракцию, либералам и социал-демократам, правящим бал в нынешней единой Европе придется поделиться властными полномочиями. Очевидно, что в этом случае европейский проект подвергнется серьезной модификации. Сейчас Марин Ле Пен претендует на то, чтобы избавить La Belle France от «нового социализма» и мультикультурализма ЕС. Возможно, эта цель кажется чересчур фантастичной – ведь за «бархатной диктатурой» Брюсселя стоят огромные деньги и неодолимые бастионы европейской бюрократии. Но ведь и во времена Жанны д’Арк мало кто уже верил, что французам удастся собраться с силами и прогнать ненавистных англичан со своей земли. Все мы помним, чем закончилась та история.
[1] В настоящий момент НФ вместе с нидерландской Партией свободы и австрийской Партией свободы входит в объединение «Европейский альянс за свободу».
[2] http://inosmi.ru/russia/20140325/218936609.html?utm_source=fb1 оригинал публикации: http://www.rp.pl/artykul/29,1095669-Putin-bohaterem-Frontu-Le-Pena.html?p=1
