Далеко не все, наверное, знают, что главным литературным и научным трудом Константина Петровича Победоносцева является вовсе не «Московский сборник» со знаменитой статьей «Великая ложь нашего времени», и вообще не его яркая политическая публицистика, благодаря которой он сейчас известен широкому кругу наших современников.
Самым важным творческим достижением Победоносцева является его трехтомный «Курс гражданского права». Ведь прежде всего Победоносцев был замечательным цивилистом, а только потом государствоведом. Великолепный учебник, написанный на основе лекций, прочитанных им в Московском университете, выдержал пять изданий, и сейчас в XXI веке практически в каждой диссертации по гражданскому праву непременно содержатся ссылки на этот фундаментальный труд.
Подходы и методы, которые применял К.П. Победоносцев в науке гражданского права, будучи университетским профессором, использовались им и в государственном строительстве, на высоком посту обер-прокурора Священного Синода. Поэтому при оценке деятельности Победоносцева уже в качестве влиятельнейшего государственного чиновника, об этом не следует забывать.
Особенно полезно об этом напомнить тем исследователям, которые дают характеристику консервативным взглядам К.П. Победоносцева как отсталым, ретроградным и утопичным.
«Курс гражданского права» – это образец подлинной консервативной юридической мысли, в котором Победоносцев подробно разработал теорию русского гражданского права, но самое главное – сделал это в неразрывной и тесной связи с практикой, тщательно останавливаясь на предметах, «которые имеют наиболее практическое значение для нашего законодательства и для нашей экономики и практики”.[1]
Известный цивилист того времени и общественный деятель либерального направления Г.Ф. Шершеневич, характеризуя работу Победоносцева как «капитальное произведение русской юридической литературы», отмечал, что «главное достоинство курса г.Победоносцева заключается в решении отдельных вопросов, что г. Победоносцев более практик, чем систематик» [2], отсюда и его «недоверие к простому пересаживанию иностранных теорий».[3]
Законы государства, по убеждению Победоносцева, не должны быть оторванными от реальной жизни, не должны подчиняться лишь теоретическим схемам и «передовым» доктринам. В статье «О реформах в гражданском судопроизводстве» Победоносцев сформулировал важнейший принцип консервативной законодательной политики: «Закон должен истекать из потребностей действительной жизни, если имеет целью водворить посреди нее порядок и правду; жизнь действительная никогда не может следовать правилу, которое чуждо ей и противоречит ее условиям: к чему же послужит закон, если он станет в разлад с жизнью, и жизнь должна будет, для поддержания себя, пробавляться нарушениями неисполнимого закона?»[4]
При этом крайне важным он считал изучение зарубежного опыта: «опыт чужеземных народов и законодательств должен служить нам уроком: при помощи его мы можем, мы должны избежать тех крайностей, в которые впадали другие, ошибок и неудач…»[5]
Победоносцев называл «болезнью нашего времени» то направление общественной мысли, которое увлекаясь формой, «общими началами» в построении как права, так и общества в целом, забывает о реальной жизни, индивидуальных культурных и исторических особенностях России. В своих выступлениях и статьях он последовательно и аргументированно обличает «педантов-доктринёров», которые стремятся во что бы то ни стало переустроить общество по заранее заданной форме, в угоду «мертвой доктрине», которую они ставят выше «уроков истории и жизни», не считаясь с условиями среды и игнорируя интересы людей.
В статье «Судебная реформа», опубликованной в 1865 г. в газете «Московские ведомости», Победоносцев, вовсе не отрицая необходимости введения новых судебных учреждений в России, призывает не стремиться внедрить эти новые формы повсюду и сразу, а предлагает ввести их вначале в отдельных местностях, и тогда «опыт новых учреждений, произведенный в немногих губерниях, покажет те недостатки, недомолвки и ошибки, которые потребуют дополнения и исправления, а начавшаяся практика нового дела послужит образцом для последующих работников.»[6]
Победоносцев предостерегал «доктринёров»: «При решении вопроса о том, как совершить переход от старых форм к новым, как ввести в новые формы и приладить к ним живую человеческую силу, всего опаснее горячее увлечение самой формой, всего вреднее – выставить перед собой эту форму и вообразить ее делом осуществившимся.»[7]
Проблема соотношения теории и практики, поиска путей для их сближения и синтеза, на основе которого возможно установление правильных и жизнеспособных государственных законов, является ключевой для всего творчества Победоносцева.
И «Московский сборник» в этой связи, разумеется, не стал исключением. Победоносцев верен себе и тому юридическому методу исследования, основной упор в котором он всегда делал на практику.
В статье «Великая ложь нашего времени», приведя основные постулаты теории парламентаризма о народовластии и представительстве, Победоносцев затем констатирует: «Такова теория. Но посмотрим на практику. В самых классических странах парламентаризма он не удовлетворяет ни одному из вышепоказанных условий».[8]. И далее, опираясь на европейский опыт, Победоносцев камня на камне не оставляет от красивой теории парламентаризма, показывая абсолютное ее несовпадение с реальной жизнью, тем самым разоблачая «великую ложь».
Придя к обоснованному выводу, что идеалы парламентаризма с очень большими издержками внедряются в жизнь европейских стран, Победоносцев, закономерно поставил под сомнение разумность и своевременность проведения в России подобного переустройства политической системы и введения скомпрометировавших себя институтов.
Следует при этом отметить, что Победоносцев вовсе не был противником теории народного представительства как таковой. Он допускал, что парламентская форма правления вполне возможна и допустима в тех государствах, которым «свойственны эти учреждения», и «они могут в порядке действовать только там, где есть для того условия в быте народном и в учреждениях прежнего времени”.[9]
В качестве примера в той же статье «Великая ложь…» он приводит Англию: “англосаксонское племя, с тех пор как заявило себя в истории, и доныне отличается крепким развитием самостоятельной личности: и в сфере политической, и в сфере экономической этому свойству англосаксонское племя обязано и устойчивостью древних своих учреждений, и крепкой организацией семейного быта и местного самоуправления, и несравненными успехами.»[10]
Поэтому и английский парламент, по мнению Победоносцева, «состоит из действительных представителей местных интересов, тесно связанных с землей». Однако для народов континентальной Европы, в том числе России, выросших «на основании общинного быта», парламентаризм все же не подходит.
Как истинный консерватор, Победоносцев допускал лишь постепенное усовершенствование действующих монархических институтов власти, эволюционные изменения системы, учитывающие непременно исторический опыт России.
***
Те, кто рассуждают об утопичности консервативных взглядов Константина Петровича Победоносцева, видимо, просто не могут их основательно оспорить по существу. В конце концов, любая идеология или система ценностей утопична. Карл Маннгейм в работе «Идеология и утопия» писал, что «консервативная форма утопии, представление об идее, погруженной в действительность, может быть полностью понята лишь в свете ее борьбы с другими, сосуществующими с ней, формами утопии».[11] И отмечал также, что основным противником консервативной утопии является утопия либеральная, только «если в последней ударение делается на долженствовании, то в консервативной идее это ударение ставится на бытии.» Если для либерала важно и ценно только будущее, желаемый результат воплощения его абстрактных идей, то для консерватора важно прежде всего происходящее «здесь и сейчас», для него «всё существующее положительно и плодотворно лишь потому, что оно формировалось в медленном и постепенном становлении.»[12]
Поэтому консервативный законодатель руководствуется не «доктриной» в надежде на будущий успех от её внедрения, но прежде всего он обращает внимание на текущую и изменяющуюся правовую реальность. И только в случае, если те или иные компоненты этой реальности укрепятся, реально «заработают», станут устойчивыми, то только после этого их следует оформлять путем закрепления в законе.
Правовой консерватизм вовсе не ретрограден, его методы состоят не в торможении прогресса и возврате к прошлому. Он просто не забегает вперед, идет «в ногу» с жизнью, действует «здесь и сейчас», последовательно, без рывков, бережно относясь к тому объекту, на который воздействует.
Победоносцев был уверен, что изменение формы государства и введение «сверху» новых демократических институтов в России само по себе не даст положительного результата. Потому что он не видел в тот момент реального «запроса» на парламентаризм в российском обществе, патриархальном в своей основе. Этот запрос был актуален лишь для тонкого слоя «прогрессивной» интеллигенции, университетских кругов, партийных активистов из разнородных, в том числе революционных групп. Разве можно было идти на поводу у этого явного меньшинства?
Победоносцев выступил и против проекта созыва «самобытного» Земского собора, предложенного славянофилами, считая, что в тех условиях любое подобие парламента, любой представительный орган может открыть «ящик Пандоры». И либералы и революционеры, так или иначе, проникнут в этот орган, превратив его в свое орудие, направленное против самодержавной власти.
Рассуждения о возможности «хорошего парламента» он считал не менее утопичными, чем либеральные рассуждения о человеке, как добром по своей природе, – ведь это не просто противоречило основам христианской антропологии, но и опровергалось многовековой историей человечества.
Победоносцев считал важнейшей задачей категорически не допустить преждевременных и непродуманных изменений существовавшей в России самодержавной формы правления. Он так считал, не руководствуясь какими-либо идеальными теориями и доктринами, а исходя из подтвержденной практикой реальной жизни. И это не «консервативная утопия», не слепая вера в самодержавие, а обоснованный рациональный выбор выдающегося юриста и ответственного государственного деятеля. Выбор, наиболее адекватный тем историческим условиям.
Нельзя согласиться с тем, что логика самодержавия верна лишь для людей верующих, как предположил в статье в РI Василий Ванчугов. Действительно, органический тип власти, существовавший веками во всем мире, основан прежде всего на религиозном, иррациональном отношении к властвующему. Но следует ли из этого вывод, что тысячелетняя государственность России, построенная на гармоничном союзе объединенных общими ценностями людей, являлась «утопией»? И что в XIX веке не было рациональных оснований отстаивать существующую монархическую форму, тем более понимая, что предлагаемая ей на смену альтернатива не просто не идеальна, но и, мягко говоря, «смердит»?
Наличие монархического правосознания в обществе зависит не только от принадлежности населения к той или иной конфессии. Оно строится на целостном, патриархальном мировосприятии, комплексе взглядов и предпочтений, заложенных в передаваемых из поколения в поколение традициях. Составляющие традиционного монархического мироощущения были прекрасно описаны многими видными русскими мыслителями, такими, как, например, Лев Тихомиров или Иван Ильин. Победоносцев считал носителем такого монархического мироощущения, а потому опорой общественного порядка в государстве простой народ, прежде всего крестьянство.
Поэтому основные свои усилия на посту обер-прокурора Победоносцев направил на просвещение и воспитание народа. Работа по «укреплению духа» народа, как, может быть, парадоксально это не звучит, и стала его рациональным ответом на вызов времени. Он был глубоко убежден, что в первую очередь совершенствовать нужно людей, а не учреждения. А политические реформы следовало проводить постепенно, по мере формирования определенного общественного сознания.
В статье «Знание и дело» Победоносцев указывал, что «знание само по себе не воспитывает ни умения, ни воли».[13] Школа должна помимо обучения заниматься воспитанием и прививать учащимся традиционные, прежде всего религиозные, ценности. Поэтому особое внимание Победоносцев уделял развитию церковных школ, в первую очередь начальных. Его усилиями к 1903 году общее количество церковных школ достигло более 40 тысяч, а количество учащихся в них уже измерялось миллионами. Несмотря на трудности с государственным финансированием и постоянную критику со стороны либеральных кругов, удалось привлечь к образовательному процессу значительную часть образованного духовенства. Все это имело огромное просветительское значение для страны.
Деятельность Победоносцева на этом поприще можно без всякого сомнения назвать результативной еще и потому, что церковные школы оказались совсем незначительно затронуты революцией 1905-1907 года, «их учителя в очень небольшом количестве, по сравнению с учителями начальных школ других ведомств, были замечены в антиправительственной пропаганде, что отчасти служило подтверждением того замысла, который возлагался на них еще К.П. Победоносцевым, как консервативных школ.» [14]
Критикуя Победоносцева за «излишний» консерватизм, в частности за упущенную возможность созвать Земский Собор, нужно себя спросить, а как могла бы развиваться история России, если бы Победоносцев не «подморозил» её на 25 лет? Если бы не укрыл её «совиными крылами»? Смогли бы мы избежать кровавых революций, или, наоборот, они случились бы гораздо раньше и унесли бы больше жизней? И не факт, что Россия смогла бы из них выбраться, сохранив свою государственность…
Кто знает, может быть и современный русский «народный консерватизм», та патриархальность, «генетически» присущая русским, и на которую так любят сетовать наши либералы, существует во многом благодаря прадедам, ходившим на рубеже XIX и XX веков в церковные школы, организованные К.П. Победоносцевым?
***
Говоря об актуальности наследия К.П. Победоносцева для нынешних российских консерваторов, надо понимать, что реставрация монархии в современных условиях, увы, невозможна. Представительная демократия, несмотря на все ее известные пороки, тем не менее доказала свою состоятельность и устойчивость. Возможно потому, что она, по словам Бердяева, «есть наименее утопичная форма, наименее абсолютная, наиболее соответствующая греховной природе человека»[15] .
Однако катастрофическое падение «планки» общественной нравственности, привело к тому, что мы подошли к той черте, когда и демократию уже нужно защищать от демократов, а либерализм и права человека – от либералов и правозащитников.
И задача консерватора сейчас состоит в том числе и в очищении демократии, парламентаризма от злоупотреблений и искажений. Ведь, как писал публицист А.Н. Гурьев, «консерватизм не противен прогрессу, он лишь требует иного метода его осуществления».
И так же, как и во времена Победоносцева, власть и общество обращаются сейчас к проблеме воспитания достойных, нравственных граждан.
Так что Константин Петрович, будь он сейчас жив, был бы в авангарде борьбы за введение единого учебника российской истории и «Основ православной культуры».
[1] Предисловие к I тому Курса гражданского права. Цит. по Победоносцев К.П. Курс гражданского права Первая часть., М.,Статут, 2002, с.79.
[2] Г.Ф. Шершеневич. Наука гражданского права в России. Казань, 1893. Цит. по Победоносцев К.П. Курс гражданского права Первая часть., М.,Статут, 2002, с. 73
[3] Там же, с.67
[4] 24 Победоносцев К.П. О реформах в гражданском судопроизводстве //Русский вестник. М., 1859. Т.21. Июнь. Кн.2, с.549.
[5] Там же. С.549
[6] Победоносцев К.П. «Судебная реформа» Цит. по Победоносцев К.П. Юридические произведения (под редакцией и с биографическим очерком В.А. Томсинова). – «Зерцало», 2012 г.
[7] Там же.
[8] Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. Сочинения. СПб., 1996. С. 285
[9] Победоносцев К.П. Записки по законоведению // Правоведение. 1997. N 1. С. 78.
[10] Победоносцев К.П. Сочинения. СПб., 1996. С. 294.
[11] Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994, с.196.
[13] Победоносцев К.П. Знание и дело. Московский сборник. Сочинения. СПб., 1996. С. 352.
[14] Житенев Т.Е. Деятельность Русской Православной Церкви в сфере народного образования в конце XIX- начале ХХ века. // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Выпуск№ 19 (138), 2012.
[15] Бердяев Н.А. Дневник философа: о духе времени и о монархии. // «Путь», №6, 1927.
